Сергей Донской - Наркомент

– И? – этим возгласом Геворкян высказал свое нетерпение. – Так где мой холодильник?

– Вот он, – я указал на оставшуюся «Текну». – Платите и забирайте. Товар даже не распакован, так что с транспортировкой не будет никаких проблем.

– Конечно, не распакован! – Геворкян засмеялся.

Я тоже вежливо улыбнулся, хотя не понимал причины его внезапного веселья, довольно обидного, между прочим, потому что, прыская, Геворкян глядел на меня как на дурачка. На Иванушку-дурачка.

Чтобы подчеркнуть свое равнодушие к происходящему, я демонстративно посмотрел на часы, но он не обратил на мой жест внимания, он переключился на шкаф «Текна», затянутый прозрачной пленкой и обмотанный скотчем туго, как мумия.

– Э, почему белый, слушай? – Южный темперамент Геворкяна наконец прорвался сквозь невозмутимую маску. – Речь шла о золотистом!

– Нет. – Я уверенно покачал головой. – Черняков сказал, чтобы я отдал вам именно белый.

– Он лично тебе сказал?

– Лично мне.

– Сам Черняков?

– Сам Черняков.

– Тогда ладно, – смирился Геворкян.

Насколько я понял, авторитет коммерческого директора фирмы «Айс» был для него непререкаемым. Если Черняков рекомендовал белый холодильник, то Геворкян покупает белый. Если бы Черняков посоветовал радужную или даже пятнистую расцветку, то и этот вариант был бы принят. Впрочем, мне было наплевать на эти мелкие странности. Главное, я лихо продал оба шкафа, что называется «с колес», а победителя не судят.

Геворкян еще с полминуты изучал итальянское чудо техники, а когда он развернулся ко мне, в его ловких руках шуршали пересчитываемые купюры, долларовые, но почему-то большей частью мелкого достоинства и такие мятые, как будто ими на базаре за семечки расплачивались.

Потом, перекликаясь по-своему, гости выкатывали «Текну» из зала и грузили ее в микроавтобус, а я, словно меня все это не касалось, чинно заполнял под копирку бланки накладных, потребованных Геворкяном для беспрепятственного провоза покупки. Холодильный шкаф якобы возвращался из ремонта, а потому ни стоимость, ни НДС в бумагах не фигурировали. Левые деньги, липовые документы. Бизнес по-нашенски, по-славянски. За каких-то несколько часов он принес мне ни много ни мало 400 долларов навара, и я полагал, что это весьма знаменательный день в моей жизни.

Так оно и было, если разобраться. Хотя, как выяснилось вскоре, я очень и очень недооценивал значение произошедших событий.

Тем вечером я не бросился на поиски вредной домохозяйки, размахивая деньгами и требуя возврата своих шмоток. Все равно, если верить ее угрозе, мое место было занято чужаком, а искать новое пристанище было поздно.

Я трижды пересчитал доллары, ласково отделяя купюру за купюрой от общей стопочки, удостоверился, что все сходится, и стал устраиваться на ночь в большом и пустынном зале выставочного центра. Для начала отключил все работающее оборудование, чтобы избавиться от тихого, но навязчивого гудения компрессоров и люминесцентных ламп. Потом снял со стены немнущийся итальянский флаг, которым можно было хоть как-то укрыться за неимением уютного пледа, и занес топчан в холодильную камеру. Пока не был подключен соответствующий моноблок, нагнетающий холод, в семикубовой камере было значительно теплее, чем в плохо отапливаемом зале со сквозняками, рыскающими из угла в угол.

Топчан, на котором можно было вытянуться во весь рост, Серега похитил из вестибюля Дворца молодежи «Юность», где мы арендовали одноэтажное правое крыло с отдельным входом. С тех пор нерабочая холодильная камера превратилась для нас в подобие комнаты отдыха. Здесь можно было вздремнуть после бессонной ночи, а еще женатый Серега использовал помещение для тайных свиданий со своими многочисленными подружками. Бурные встречи происходили на том самом топчане, который находился теперь подо мной, но я-то лежал на нем совсем один, и мне было ужасно одиноко. К тому же заработанные американские доллары грели меня ничуть не лучше, чем итальянское трехцветное знамя из искусственного шелка. Согреваться же русской водкой не хотелось – я прекрасно знал, что лед на сердце ею не растопишь, пробовал.

Я не всегда был так одинок. И семья имелась, и друзья, и собственное дело. Все было да сплыло, вернее, утонуло в болоте всеобщих рыночных отношений. Банальная и скучная история, которую мне давно уже не хотелось вспоминать. У каждого крах случается по-своему, а конец всегда один: неприкаянные ночи и бесцельные дни. В таком вот упадочническом настроении я сомкнул веки, а потому снилась мне всякая дрянь и мерзость, так что вряд ли я почивал с блаженной улыбкой на устах.

Очередное пробуждение было таким же безрадостным, как и все прочие за последние несколько лет. Осторожно проникнув в здание Дворца молодежи, я прокрался в туалет и совершил там утреннее омовение. Это только на бумаге арендуемое крыло здания числилось отдельно стоящим, на самом деле между выставочным центром и Дворцом молодежи имелась неприметная дверь, к которой у нас с Серегой были подобраны ключики. Наше праздношатание по чужой территории вахтерами не приветствовалось, но мы научились обманывать их старческую бдительность и даже изредка пробирались в плавательный бассейн, когда там было мало народу.

В этот раз мне резвиться в хлорированной водичке абсолютно не хотелось. Я взбодрился парой чашек крепчайшего кофе, подымил как следует, а когда здоровье было должным образом подорвано, от нечего делать пошел открывать наружную дверь, чтобы за полчаса до начала рабочего дня выставить у входа рекламные щиты с логотипом «Айс». Считалось, что это непотопляемый айсберг в океане. Мне же картинка напоминала жалкий осколок льда, обреченный растаять на общем оптимистичном фоне. Точно так же, как это произойдет однажды со мной.

– Оба-на! Наконец-то нарисовался!

Торжествующий рык означал, что кому-то я еще очень нужен в этом большом неуютном мире. Подняв глаза, я обнаружил перед собой внушительную фигуру в замшевом кожухе. Парнягу я узнал по одежке и гренадерской стати, а не по среднестатистической физиономии – это был один из вчерашних Валериных холуев, которые числились при нем какими-нибудь телохранителями. Представитель ночного клуба ценителей золотистых кондитерских шкафов.

– Привет, – без воодушевления поздоровался я. В душу закралось подозрение, что «Мистер Икс» решил расторгнуть сделку и моя радость по поводу легких денег оказалась преждевременной.

Валерин посланник поспешил рассеять мои сомнения.

– Не фурычит твой агрегат, – заявил он так угрюмо, словно являлся тем самым тортом, который испортился по моей вине.

– В розетку-то включали? – спросил я со слабой надеждой, что сейчас он хлопнет себя по лбу и умчится с глаз долой исправлять досадную оплошность.