Андрей Житков - Хакер

— Да что вы! Я тут просто бумажки печатаю, за фондами слежу.

«Ну-ну, следит она — дверь не запирает! А если бы я эту косточку шестого века стырить захотел?» — подумал Лобстер и спросил:

— А что вы сегодня вечером делаете, Ольга Геннадьевна?

Девушка посмотрела на него с любопытством.

Лобстер обрёл нового друга — дядю Пашу. Почему-то всегда его тянуло к людям старше себя. С ровесниками было скучно. Тот же Гоша — седеющий киберпанк с крашеным хохолком. Сколько ему сейчас — тридцать пять, сорок, пятьдесят? Человек без возраста, играющий в детские игры. Однако, несмотря на детскость, враньё и дурачество, он мудрее, опытнее всех. Лобстер часто сравнивал его с легендарным дудочником, уводящим детей в неизвестность. Глупые родители! Однажды они лишатся своих чад навсегда, как в своё время лишилась сына Татьяна Борисовна. Лобстер редко скучал по матери, а чаще всего не помнил о ней вовсе… Впрочем, все знали, куда уводил Гоша своих подопечных — в виртуальную реальность: в мечты, в фантазии, в мир, полный грёз, в котором нет орущих учителей, шпаны, стреляющей мелочь у крыльца школы, наглых ментов с дубинками, скуки, злобы и нужды… Ну а что вы хотели, милые мои? Создайте мир, в котором они будут свободны и счастливы, и тогда дудочник будет выводить свою завораживающую мелодию в гордом одиночестве.

Дядя Паша чем-то походил на киберпанка. То ли тем, что рассказывал истории из жизни, в которых трудно было отделить фантазию от реальности, то ли умением увлекать и завораживать. Только киберпанк не пил, а дядя Паша хлестал водяру чуть ли не каждый день. Деньги у него скоро кончились, и он начал стрелять у Лобстера «двадцатки», «тридцатки» и «полтиннички». Впрочем, Лобстера это пока не раздражало, и давал он деньги охотно.

Вот и сегодня дядя Паша спустился к Лобстеру, чтобы попросить на пиво. Лобстер маялся. Никотиныч пока не мог достать кредитных карт того банка, который они собирались «крякнуть», поэтому взлом снова встал; роман с антропологической лаборанткой развивался вяло, он водил её по кафе и киношкам, она его — по выставкам и музеям, но каждый раз после культурного мероприятия Ольга Геннадьевна торопливо убегала, как испуганная тигром лань, и не давала никаких надежд на продолжение отношений. Лобстер уже стал подумывать, не девственница ли она…

В общем, жизнь замедлила своё движение, стала скучной и однообразной, чем-то напоминая сюжет фильма «День сурка», когда точно знаешь, что завтра будет таким же, как сегодня, что придёт Никотиныч, приготовит завтрак, обед или ужин (выбери час). Они поедят и сядут за компьютер работать, будут ломать голову над взломом банка, программой налоговиков, игрушками (выбери объект). Потом Лобстер позвонит Ольге Геннадьевне, и она скажет заученную фразу: «Олег, я посмотрела журнал, где какие спектакли идут (выбери день)», на что он ответит, что театр для него слишком прост, сложен, скучен, наивен, условен (выбери уровень интеллектуальной активности), у него есть более интересное предложение: бар, кафе, дискотека, «Макдоналдс» (выбери кошелёк). Ольга Геннадьевна скажет, что это ей неинтересно, приелось, да и Лобстера неудобно всё время разорять, а не разорять она не может, потому что зарплата у неё — сами знаете — «00», «000», «0000» (выбери порядок), поэтому, если театр отпадает, можно прогуляться или сходить на художественную выставку: у неё подруга выставляется в библиотеке со своими картинами, народу ходит мало, нужно бы её морально поддержать, приободрить. А Лобстер скажет, что они уже были на выставке один раз, два раза, три раза (выбери количество посещений), он наизусть помнит каждую картинку, на что «антропологическая» лаборантка ответит, что для понимания искусства нужны дни, годы, вечность (выбери период в зависимости от ощущения ритма жизни), и Лобстер после непродолжительных уговоров сдастся.

Обычно во взаимоотношениях с девушками он всегда был лидером, сам решая, чем сегодня заняться, куда пойти. Но тут столкнулся с диким упрямством — Ольга Геннадьевна ни за что не хотела ни в чём уступать. Лобстера это сначала раздражало, потом забавляло, теперь — приспособился, привык. Он вдруг почувствовал себя слабым перед этой хрупкой, некрасивой, веснушчатой лаборанткой, на которую, кажется, дунь — и улетит. Он вдруг понял, что не может привести её в дом и швырнуть на постель, как швырнул бы любую рыжую Белку. Скорее она швырнёт его на письменный стол в своей лаборатории, если, конечно, захочет… Он давно бросил бы эти бесплодные ухаживания, но…

Лобстер как раз собирался звонить лаборантке, чтобы попробовать сдвинуть застрявшее на их знакомстве время, когда пришёл дядя Паша.

— Ну что, фраер ушастый, дурака валяешь? — кивнул сосед на экран монитора, по которому бегал красный шарик, подгоняемый щёлкающими ножницами.

— Не дурака, а голову, — уточнил Лобстер. — Впрочем, уже не ломаю. Просто, когда впервые сел за компьютер, попалась именно она. Начал «гэймить», увлёкся, прошёл все уровни часов за двести. Неплохая игрушка для своего времени. Сейчас, конечно, безнадёжно устарела.

— Убил двести часов на эту хрень? — удивился дядя Паша. — Шутишь!

— Нисколько! — помотал головой Лобстер. — Ты сам попробуй.

Дядя Паша сел на стул, Лобстер показал ему, какими клавишами управлять игрушкой, прошёл для примера первый уровень. Сосед застучал по клавишам, а Лобстер взял телефонную трубку и направился на кухню уговаривать Ольгу Геннадьевну устроить сегодня маленькое застолье у него дома.

Лаборантка после десяти минут уговоров согласилась. Видно, самой этого хотелось… Договорились, что он её встретит после работы в шесть, по дороге они зайдут в магазин, купят продуктов, вина. Заспорили, кто будет готовить. Он хотел сам, но Ольга рассмеялась в трубку, сказала, что у него на лбу написано, какой он повар. Лобстер обиделся, но тут же оттаял, он не мог на неё долго злиться, даже несмотря на то, что она постоянно его «ломала».

Когда он вернулся в комнату, дядя Паша рассматривал компакт-диски на полке. Красный шарик сам бегал по зелёному полю, показывая своё мастерство, вернее, мастерство программистов, создавших несколько демо-уровней.

— Не интересно, что ли? — удивился Лобстер, кивнув на монитор.

— Я же говорю — хрень! — скривился дядя Паша. — А это что такое? — В руках он держал коробку с болванками компакт-дисков.

— Это пустышки. Просто у меня пишущий сидюк в машине стоит. Я, вместо того чтобы бабки на дорогую «компашку» тратить, перепишу себе любой софт на классный носитель — и все дела!

— Софт? — не понял дядя Паша. — Это что ещё за слово?

Лобстер рассмеялся — стопроцентный «чайник», таких он, пожалуй, ещё не встречал.

— Все программки называются софтами, а компьютеры — «железом», — пояснил он.