Сергей Волошин - Бойцовые псы

Кагалы, кидалы, угоняли — чёрт их разберет — появились вовремя… Поэтому он не стал включать противоугонное средство. Да пусть угоняют. И пусть менты основательно за ними погоняются. Только забрал из бардачка все необходимое, включая портативную рацию, настроенную на милицейские частоты, и внимательно посмотрел под сиденья, чтобы не оставить чего лишнего…

Покатайтесь, ребята. Отвлеките ментов, дайте мне выиграть у них хоть десять минут. А больше и не надо… Только не взыщите, если уже через несколько минут вам, попавшим под тяжелую руку, озлобленные омоновцы набьют баки, и загремите вы как минимум года на три каждый. Хотя при других обстоятельствах и другом раскладе схлопотали бы всего-то по полтора на рыло…

Он зашел в дальний подъезд, прислушался… Когда услыхал знакомый звук заведенного мотора, усмехнулся. Забавно будет посмотреть, как через некоторое время, минут через пятнадцать — двадцать, сюда нагрянет орава озверевших от очередной неудачи ментов. И перепуганные, избитые пацаны покажут им на подъезд, куда он при них только недавно вошёл.

Однако, подумал он, любопытно, что все же приключилось с этим банком. Это ведь тот самый, на который Каморин положил глаз.

Он включил рацию, погонял ручку настройки… Ага, вот, кажется, оно.

— Всё, общий отбой, всем отойти от банка! — услышал он начальственный голос сквозь шумы и чьи-то нечленораздельные выкрики. — Приказываю всем задействованным силам отойти, а всем подразделениям, затребованным к банку «Куранты», срочно вернуться к местам постоянного базирования!

Аж охрип, бедный, подумал Каншцев. Что ж там такое стряслось, что ментам приказывают срочно разбегаться. Каншцев посмотрел на часы. Хоть бы Митя был дома. Тем более что, как еще раньше установил Каморин, он всегда в это время должен быть на месте и ждать звонка.

Канищев достал сотовый и набрал код, заложенный в памяти.

Потом вышел из подъезда, неприметный, с натянутой на брови темной вязаной шапочкой. Закрывая телефон рукой, приложенной к уху, как если бы его отморозил, прислушивался к гудкам… Ну, наконец-то!..

— Митя, это я, Канищев.

— Евгений Семенович! — обрадовался Митя. — Как я рад вас слышать!

Нашего полку прибыло, невольно подумал Канищев. Ведь вот парень — только недавно впервые убил человека… И уже радуется жизни как ни в чем не бывало. Чёрт знает что за поколение идет нам на смену. Он, Канищев, когда убил своего первого, отходил недели две, если не больше. Никого не хотел видеть и слышать, ничего не мог есть, поскольку постоянно тошнило… И убил пусть по наводке Каморина, но не без морального удовлетворения. Того, кто когда-то донёс на отца, погибшего потом в лагере. Каморин, как он сейчас это понимает, не без задней мысли показал ему этот донос, приобщенный к делу… Сущая гнида был, а не человек, таких только давить и давить.

Так вот, эти молодые — совершенно безжалостные и потому, в конце концов, возьмут верх над нами, стариками.

— Взаимно… — пробурчал в ответ Канищев. — А теперь выслушай меня. И наберись выдержки. Твой брат Костя убит.

— Что… — еле слышно спросил Митя. — Что вы сказали?

Ну вот, а говорили, что двойняшки один другого всегда чувствуют, даже на расстоянии, подумал Канищев. Или все дело в том, что Мите в это не хочется верить?

— Кости больше нет, — повторил Канищев. — Он решил выйти из игры. Павел Романович этого не мог допустить. И, как всегда, кое-что придумал, понимаешь? Вызвал в Москву тебя, а когда ты сделал дело, подставил ментам вместо тебя Костю. Словом, сделал всё наоборот.

— Когда это произошло? — негромко спросил Митя. — Недавно? Минут двадцать назад?

Значит, все-таки что-то почувствовал, подумал Канищев. Почувствовал, да, но не понял, что именно…

— Да… Примерно так. Слушай дальше. Он подослал Балабона. Короче, я всё это видел. Но уже ничего не мог поделать. Каморин сдал Костю ментам, ты понял меня? Они приехали его брать живым, и тут Балабон в темноте к ним присоединился, чтобы Костю застрелить. И сам от Кости схлопотал пулю… Причем я же, как последний дурак, сам Балабона экипировал, одел под омоновца… Словом, Каморин решил от всех нас избавиться, ты понял меня? Мы ему, депутату, в Думе не понадобимся. Ему теперь нужна другая команда. Такие, как Балабон… Мы своё на него отпахали и теперь для него как штопаные гондоны… Что молчишь?

И сам замолчал, услышав в трубке сдавленные всхлипывания.

Теперь следовало поймать частника. Только не иномарку, не БМВ, конечно, а чего попроще — «шестёрку» или, еще лучше, «Запорожец». Словом, тачку, которую менты погнушаются остановить…

Попалась, правда, «пятёрка». Один чёрт… Он доехал на ней до банка «Куранты». Там телерепортеры еще запечатлевали, как милиция снимает оцепление и вяло отгоняет любопытных.

Канищев присвистнул, увидев разбитые стекла, выломанную дверь, перед которой все еще стояла возбужденная толпа — большей частью служащие банка.

Потом подумал, что долго здесь маячить не следует. И вообще пора двигать в сторону Казанского вокзала, предварительно изменив прическу…

Седов отбывал на заседании правления банка, время от времени поглядывая на часы и рассеянно слушая эмоциональное выступление Наума Семеновича.

— Ведь до чего дошло! — всплескивал короткими ручками председатель правления. — Милиционеры ворвались сюда средь бела дня в масках, с автоматами, поставили всех нас…

— На уши, — перебил его Лева Карамышев. — Вы это хотели сказать? Сегодня так принято говорить. По-моему, нормально.

— Левочка, я бы попросил… Мне сейчас не до шуток. Я провел бессонную ночь… Так вот, поставили наших сотрудников к стенке, бесцеремонно обыскали сотрудниц, велели открыть сейфы…

— А что они искали? — снова перебил Лева Карамышев, который, как всегда, был не в курсе дела.

— Помилуйте, Лева, а что можно искать в банковских сейфах? Конечно, деньги!

— Я спросил про наших сотрудниц. Они что, хотели нас таким образом ограбить? — сделал непонимающее лицо бывший либерал.

— Они требовали вернуть свои вклады, — мрачно сказал Генрих Николаевич. — Если не забыли, их деньги привлек покойный Валера Пирожников, когда навязал нам свою пирамиду.

— О мертвых либо ничего, либо хорошее, — сказал бывший либерал, подмигнув отцу Никодиму. — Так, кажется, гласит одна из древних заповедей?

Тот только скорбно вздохнул, но ничего не ответил…

— Но, согласитесь, с другой стороны, все мы тогда были только «за»… — сказал Наум Семенович, но его тут же оборвала бухгалтер Наталья Николаевна.

— Как раз я была «против»!

— Я этого не забыл, — кивнул Наум Семенович, — но в то время вы, Наталья Николаевна, ещё не были членом правления… Как, к вашему счастью, вас не было вчера в банке… Так вот, еще раз для тех, кто почему-либо оказался не в курсе этих постыдных событий, разыгравшихся на моих глазах.