Сергей Волошин - Бойцовые псы

Наум Семенович резко положил телефонную трубку и даже прижал ее к аппарату, глядя невидящими глазами на испуганную секретаршу и Хлестова, заглядывающего в приоткрытую дверь. Потом закрыл глаза, замычал, мотая головой: ну скорей же… Потом не выдержал, набрал номер сотового в машину.

Там было занято… Он снова положил трубку. Подождал. Ругая себя и одновременно уговаривая, что сын уже там, что ему звонят и не могут дозвониться, поскольку ему недостает выдержки, он снова набрал номер…

Так продолжалось ещё несколько минут, показавшихся Науму Семеновичу часами. Наконец раздался звонок и он услыхал голос жены. И тут же забыл весь ужас, только что пережитый, когда узнал далёкий голос сына…

— Пап, я тебя не разыгрывал! Вот мама мне не верит… Меня хотели похитить, скажи ей, а то они мне не верят…

Да черт с ней, верит она или не верит… Наум Семенович чувствовал, как облегчение наполняет и распирает его, словно сверхлегкий газ, так что он вот-вот воспарит…

Он открыл глаза и увидел перед собой потное лицо Хлестова, его глаза, наполненные страхом.

— Ты можешь что-нибудь объяснить? — спросила жена.

— Дома… — рассеянно сказал он. — Всё дома… И скажи Анатолию, что он уволен. Я ему заплачу все неустойки, какие он скажет, но чтобы его я больше не видел…

Хлестов по-прежнему смотрел на него с испуганным ожиданием.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

«Почему он всё время такой потный? — подумал Киевский. — Наверно, надо ему сказать всё как есть».

— Игорь Андреевич… мне неприятно это вам говорить, но боюсь, придется вас разочаровать… Короче, только что неизвестные похитили моего сына и отпустили с условием, что я откажу вам в кредите… Поймите меня правильно. На вас точно так же совсем недавно совершали покушения. Вы пережили этот смертельный страх… Вы сами отец, насколько я знаю. Представьте теперь, что речь не о вашей жизни, а о жизни вашего ребёнка…

— Что ж мне делать… — заломил руки Игорь Андреевич. — Вы загоняете меня в угол. Я уже обещал деньги под проекты в театре, кино… И все мне говорили: ну, раз Киевский обещал… Ведь речь идёт и о вашей репутации тоже.

— Я все понимаю… — Наум Семенович закрыл лицо руками, почувствовав, как дрожат до сих пор пальцы. — Давайте обсудим в другой раз. Не сейчас. Не сегодня… Простите меня великодушно… Завтра, нет, послезавтра, ладно?

Хлестов пожал плечами и вышел из кабинета. Нет, это так оставлять нельзя… Наверняка это Седов, этот уголовник, к которому не вяжется определение «бывший». Только про него сейчас можно говорить, что их интересы пересеклись…

Вечером он позвонил домой Чурилину.

— Не знаю, Виктор Петрович, возможно, мой телефон прослушивается, но я уже просто не могу молчать… Вы знаете, что меня опять чуть не убили? И только ранили моего охранника?

— Кто? — спросил Чурилин, перестав жевать и показав жене, чтобы она сделала телевизор потише. — И откуда мне знать, если оно не удалось, а вы мне ничего не сообщили?

— Вот теперь сообщаю, — с драматическим подвывом сказал Игорь Андреевич. — В меня стреляли, если хотите знать! Второй раз! А сегодня банкир Киевский, известный вам, отказал мне в кредите, поскольку его шантажировали, похитив его сына! — выпалил он скороговоркой.

— Послушайте… — Чурилин даже потряс головой, пытаясь что-то понять. — Мне сейчас дали срочное дело, убийство одного милиционера, может, слышали, возле метро «Выхино»? Поэтому я несколько отошел от вашей истории… Но теперь я вижу — она имеет продолжение… Вы смогли бы ко мне приехать, скажем, завтра? И все по порядку объяснить.

— Если я доживу до завтра. — Тон Игоря Андреевича стал совсем трагическим. — Я просто хотел бы вам сказать, что есть человек, которому я, наверно, мешаю… И он везде преследует меня.

— Это кто, я его знаю? — спросил Чурилин.

— Только не по телефону, — ответил Хлестов и положил трубку.

Только спокойно, сказал он себе. Тот, кто меня преследует, на это и рассчитывает: что я потеряю голову. Он хочет меня сначала как следует помучить… Поэтому не убивает. Он это всегда успеет… Скажем, сегодня ночью. Быть может, позвонить Седову и спросить напрямик? Он проталкивает на экран эту свою проститутку, внес уже огромные деньги… У него деньги есть, хуже со связями. Её пока не пропускают, никаких, говорят, вокальных данных, только ноги от бровей…

Он набрал номер музыкального редактора первого канала Светы Самохиной.

— Игорёк! — обрадовалась она. — Давно тебя не видела! Совсем забыл свою старую любовь, да? Ну конечно, теперь вы все завели себе молоденьких. И мало того, приводите своих пассий на телевидение! И к кому! К Ларе Склянской ее прежний муж, этот безголосый Ленечка, бросивший её ради этой бездарности Трегубовой Светки, привел свою новую любовницу, которой в этом году хоть бы школу закончить на тройки, и стал требовать, чтобы та ее прослушала на предмет выступления в «Утренней почте». Или хотя бы в «Утренней звезде»! Нет, ты представляешь? И не стыдно, а? Или ты ко мне с той же просьбой? Я тогда бедную Лару еле отпоила корвалолом, но если ты, Игорёк, попросишь меня о чем-то похожем, скажу сразу: ни за какие деньги! Вот так… Меня этот твой друг, Саша Седов, уже просто достал с такой же соплячкой! Вот вынь ему и положь! Я говорю ему: вы что, все там с ума посходили? Что происходит? Или у нас перестали сажать за совращение малолеток? Ну ладно, когда этот наш генеральный спонсор проталкивает свою дочурку… Это ещё можно понять, мы у него с рук кормимся.

— Ты дашь мне сказать? — взмолился Игорь Андреевич. — Хоть слово.

— Подожди… Чтобы не забыть… Так знаешь, что твой друг Саша Седов мне сказал? Вернее, спросил: что, мол, наверно, это твой Игорек подлянки мне устраивает? И еще кое-что, не хочу по телефону… Представляешь? Ну уголовник и уголовник. Я ему сказала: Саша, я помню тебя совсем молодым и скромным мальчиком. Ты подавал надежды. Тебя посадили, по нынешним временам, просто ни за что! Но что с тобой сделала тюрьма! Ты хоть посмотри, как ты себя стал вести! Тебя снова взяли в наш коллектив, приняли в свой круг… И это ты говоришь об Игоре Андреевиче, который столько для тебя сделал?

— И что он ответил? — поинтересовался Хлестов.

— Лучше тебе не знать, — сказала она. — Ну всё… Слушай, совсем забыла: это ты мне позвонил или я тебе? Прости, у меня от таких переживаний уже крыша поехала… Все хотела тебе позвонить, чтобы собраться с духом, и всё рассказать…

— Ну вот и позвонила, — сказал с чувством Хлестов. — Вот и рассказала. Спасибо тебе.

— Ты мне что-то ещё хотел сказать? Ты говори, не стесняйся. У тебя все нормально? Хоть бы зашел, поделился, как в старые времена, когда был моим верным поклонником.

— Зайду обязательно, — пообещал Хлестов, нетерпеливо посматривая на часы.