Сергей Волошин - Бойцовые псы

«Труповоз» вызвали? — спросил он у медэксперта.

— Вас ждали, — сказал за него участковый. — Решения вашего.

Чурилин пожал плечами и направился к поджидавшим его старухам. Те умолкли при его приближении и, как по команде, поджали губы.

— Я следователь прокуратуры Чурилин Виктор Петрович. — Он чуть склонил голову, проявляя почтительность.

Старухам это понравилось.

— Миронова Марья Егоровна, — представилась хриплым, покуренным голосом та, что была постарше, посуше и повыше ростом. И протянула сухую ладошку для рукопожатия.

— Евграфова Аграфена Антоновна, — сказала другая, улыбчивая, округлая, и тоже протянула ладошку, предварительно вытерев ее о свое новое пальто из кожзаменителя.

Евграфова Аграфена, отметил по себя Виктор Петрович, вот это созвучие… там и там один корень — «граф». Графиня, можно сказать.

— Вы что-нибудь видели, когда это произошло?

— Дак я как раз с ним поздоровалась, — сказала «графиня». — Он мимо из магазина шел. А я туда собиралась. Ну и спросила, чего дают… Только с ним разминулись, слышу, за спиной упало что-то… Повернулась, а он уже неживой. И голова вся разбита. Я уж подумала, как в себя пришла, может, это с балкона что упало на него или с крыши. А Леонид Корнеевич, участковый наш, говорит, будто его подстрелили.

— Выстрела не слышали? — спросил Виктор Петрович.

— Да где тут услышишь… шоссе рядом, машины целый день ревмя ревут.

— Он, говорят, семейный?

— Ну да, две дочки в школе, жена на работе. А его Бог прибрал… — «графиня» заплакала. — Такой спокойный был, никого никогда не обидит, всех приветит, всегда в гости на чай позовёт… Уж как Маша, жена его, обо всем узнает, когда ей скажут, ума не приложу.

— А вы что видели? — спросил Чурилин Марью Егоровну, которая порывалась что-то сказать.

— Я на балконе как раз была, — нетерпеливо заговорила Марья Егоровна, и всё сверху как раз видела! И как он упал, и как Аграфена к нему подошла, и вообще…

— Вот про вообще, пожалуйста, поподробнее, — попросил следователь.

— А что подробней-то? — несколько растерялась та.

— Может, вы с балкона заметили что-нибудь или кого-нибудь… — пожал плечами Виктор Петрович. — Необычное что-нибудь. Сверкнуло или блеснуло. Ну как солнечный зайчик в глаза… Знаете, когда кто-то окно открывает… Не помните? Где, кстати, ваш балкон?

— Да вон, на четвёртом, — указала она на дом, возле которого они находились.

Чурилин взглянул в ту сторону. Кивнул, что-то записал.

— Вы сказали, что встретили его, когда он возвращался из магазина, куда вы шли, — обратился он снова к «графине». — Где ваш магазин находится, можете показать?

— Да вон там, за углом, — неопределенно махнула она рукой.

— Мы сейчас повторим, как это было и где вы с ним встретились, — сказал Чурилин. — Значит, идите, как вы тогда шли, а я вместо него пойду вам навстречу…

Лучше сейчас, подумал Чурилин, пока она что-то помнит, чем проводить следственные действия потом, когда она всё забудет.

— Значит, он шёл с той стороны. — Чурилин отошёл в предполагаемую сторону. — Теперь идите ко мне навстречу, смелее…

Аграфена Антоновна растерянно оглянулась на собравшихся зевак, потом сделала пару шагов навстречу, перехватив сумку в руке.

— Ой, забыла, в какой руке несла, — сказала она следователю.

— Неважно… вот здесь вы встретились, так? — спросил он, когда они поравнялись. — Видите, кровь ещё на асфальте.

— Он живой был! «Здравствуйте!» — «Здравствуйте». И прошёл мимо.

— Верно, дальше пошёл, — подтвердила Марья Егоровна. — Вон там они разминулись, а здесь он свалился. И даже не охнул, бедный…

— А может, вы вспомните, куда он при этом смотрел? — спросил Чурилин. — Может, оборачивался?

Хотя оборачиваться вслед старушке, когда та прошла мимо, — это вряд ли, подумал он. Молодой девице — ещё куда ни шло. Значит, смотрел, скорее всего, прямо.

— Ну как… — не поняла Марья Егоровна, — как шёл, так и смотрел. Чего ему оглядываться-то…

— Спасибо, — сказал следователь, делая запись в блокноте. — Потом мы это повторим официально. С протоколом. Сейчас в предварительном порядке, по горячим следам…

— Ага, — понимающе сказала Марья Егоровна.

— Ну да, — кивнула ее подруга.

Чурилин вернулся к трупу. Склонился над ним. Жаль, конечно, что оттащили в сторону, даже не обозначив мелом положение тела… С другой стороны, слишком много народу здесь ходит… Оставь тело на месте — всем пришлось бы идти по мостовой, а это препятствовало бы проезду транспорта. Однако все же кое-что понять уже можно… Если покойный Петрунин шел прямо и был убит наповал, как все уверяют, то по пятну крови на грязном льду можно точно сказать, где это произошло. А то, что пуля вошла в затылок справа и сверху… (он поднял глаза на соседний дом), то по углу траектории можно примерно определить: выстрел был произведен, скорее всего, с крыши или с чердака… Хотя в таких домах чердаков, кажется, нет.

— Стреляли оттуда, да? — проследил за его взглядом медэксперт.

— Похоже на то, — сухо сказал Виктор Петрович. Он не любил, когда прерывали его рассуждения.

— Подъездов много, — продолжал демонстрировать медэксперт дедукцию с индукцией (любимое выражение прежнего начальника следственного управления Ивана Андреевича Кормакова). — И все выходят на эту сторону. Не исключено, что убийца или убийцы потом вышли как ни в чем не бывало.

— Или до сих пор там сидят и наблюдают за нашими оперативно-следственными действиями… — вздохнул Чурилин. — Простите, не расслышал, как вас зовут?

— Миша… — несколько растерялся медэксперт, а участковый выразительно крякнул и покрутил головой.

«Миша!» Детский сад, ей-богу, похоже, хотел сказать участковый, но сдержался.

— Так вот, Миша, сразу договоримся, что каждый из нас будет заниматься своим делом. И только. Когда мне почему-либо станет интересно ваше мнение, я непременно к вам обращусь… Договорились?

Тот молча кивнул.

— Хотя не могу сказать, будто я пришел к заключению, противоположному вашему… — закончил свою мысль Чурилин и поощрительно улыбнулся.

Вот так всегда, подумал он, нашли место для утверждения своих самолюбий, и где — над погибшим человеком. Точнее, используя его гибель…

Участковый снова крякнул, теперь более тихо и несколько сконфуженно.

— Преступники или преступник вполне могли потом подойти и смешаться с собравшейся толпой, — продолжал приободрившийся Миша.

— Могли… — рассеянно подтвердил Чурилин. — Или мог. Чтобы узнать результат. Либо кого-то подослать.

Он снова обернулся к старушкам:

— Не могли бы вы сказать… все-таки район у вас «спальный», наверно, многих знаете в лицо. Не было ли здесь, когда вы тут находились, кого-то незнакомого для вас, кого бы вы видели впервые… Скажем, кто подошёл, посмотрел и быстро отошёл. Скорее всего, это должен быть мужчина не старше тридцати. Никто в глаза вам не бросился своим необычным поведением?