Сергей Волошин - Бойцовые псы

Но тогда этот мститель для общественности перестал быть мучеником чести. И превратился в обыкновенного душегуба.

Валерий Эдуардович пришёл на заседание правления банка одним из последних. Вернее, забежал всего-то на полчаса, прижимая к груди кейс с деньгами. Все утро искал и собирал требуемые сто пятьдесят тысяч, кляня себя за перестраховку. Вполне мог бы предложить сто двадцать. И этот вымогатель был бы доволен. Как раз эти последние тридцать тысяч, по закону подлости, он еле-еле сумел раздобыть. И вот теперь мало того, что опоздал, все время озабоченно смотрел на свой «ролекс», нисколько не скрывая от остальных, что его ждут дела поважнее. И это, надо сказать, придавало заседанию взвинченный, нервозный характер.

Один только Седов, новый член правления, был в курсе происходящего. И потому сидел, не поднимая глаз, листая документы. Сегодня от него ждали предложений о покупке акций одного уральского завода цветных металлов.

— Валера, если ты куда-то очень спешишь, — Наум Семенович постучал карандашом по столу, — то лучше сказать об этом сразу. И мы тебя отпустим. Мало того, что ты опоздал…

— Да… ужасно спешу!.. Прошу меня великодушно извинить, — пробормотал Пирожников. — Тем более что я знаю историю вопроса и полностью поддерживаю предложение Александра Петровича…

— Но я тоже спешу! — счел возможным возмутиться свадебный генерал Лева Карамышев — бывший депутат, бывший замминистра, бывший председатель шахматной федерации и прочая, и прочая, а ныне просто либерал. — Мне нужно быть на политсовете нашей партии. У нас в повестке срочный и безотлагательный вопрос: о засилии идеологии в средствах массовой информации и о фашистской угрозе в наших учебных заведениях.

— Очень важная тема, — согласился Генрих Николаевич. — Лично я за занятостью муниципальной текучкой подобную угрозу как-то не разглядел… — И поднял руку «за», как если бы вопрос был поставлен на голосование.

Все дружно, в едином порыве поддержали его, причем добрейший Наум Семенович поднял руку последним, заметив, как озабоченность на лице Карамышева сменилась оскорбленным недоумением.

Когда отпущенный Карамышев вышел, аккуратно — чтобы не подумали, будто хлопнул, — прикрыв за собой дверь, все посмотрели на Валерия Эдуардовича — надо ли голосовать? Здесь мнения вполне могли разделиться…

— Мне надо уйти, — покрутил головой Пирожников. — Просто обязательно, позарез.

— Не нравитесь вы мне сегодня, Валерий Эдуардович, — покачал головой Наум Семенович. — Какой-то вы не в себе. Может, стоит отложить вашу встречу? И никуда не торопиться? Вот ныне покойный Эдик Городинский тоже был чем-то в последнее время озабочен и всё время куда-то спешил… Я говорил ему, как говорю это вам: «Вы уверены, что это так уж обязательно? Может, отложить, обдумать, сделать паузу?» У него на лице была какая-то печать обреченности, понимаете? А он мне знаете как ответил: «Жребий брошен». Ну так поднимите его с пола, хотел я сказать ему. Я не спрашивал, что именно его так мучает, на что он решился… Возможно, напрасно не спросил. Уверен, он нуждался в дружеском совете и участии… Ну так что? Вы все равно настаиваете?

— Я очень тороплюсь, поверьте, — сказал Пирожников. И тут же встал. — Я только хотел бы попросить Александра Петровича на пару слов. Я его задержу не надолго.

Они вышли в коридор, В другом его конце курили девушки, заинтересованно посмотревшие на молодцеватого Пирожникова.

— Пользуешься интересом у противоположного пола, ничего не скажешь, — покачал головой Седов, доставая пачку сигарет. — Будешь?

— Саша, мне сейчас не до этого, — покрутил головой Валерий Эдуардович, будто давило ему что-то на горло. — Просто услуга за услугу… Я по поводу твоего лучшего друга Хлестова…

— По-моему, он у тебя тоже вызывает аллергию, — заметил Седов, закуривая.

— Не то слово… Так вот, я узнал, чем он промышляет в последнее время. Берет кредиты под одни проценты, потом вымаливает в других местах под более низкие. И тем живет. Надеюсь, тебе это пригодится…

Седов пожал плечами. Информация не ахти какая.

— Ты сейчас туда, к месту встречи? — негромко спросил он, кивнув на кейс, который Валерий Николаевич продолжал держать в руке.

— Ты можешь сказать определённо, что меня там ждёт? — спросил Пирожников. — Ты ведь знаешь его, не так ли? Не бойся, милиции я про тебя ничего не скажу.

Седов внимательно посмотрел ему в глаза. При чем тут милиция? О ней до сих пор не было речи.

— А что я могу знать? Познакомился с ним совершенно случайно. Он почему-то проникся ко мне доверием… Попросил связать с тобой. Вот и все. А чего ты так испугался? Веди себя нормально, как договорились, не дёргайся…

— Это тебя как раз пусть не беспокоит, — отмахнулся рукой, свободной от кейса, Валерий Эдуардович. — Я тоже предпринял кое-какие меры. Но всё-таки… Ты можешь мне гарантировать…

— Я?! При чем тут я? Гарантию дает только могила, — сказал Седов. — Что мы там будем. Правда, в разные сроки. Одни через тридцать минут, другие через тридцать лет.

— Сплюнь… — сказал Пирожников, лихорадочно блестя глазами. — Как раз через полчаса меня там ждут… Ну всё, я пошёл, до встречи.

И тут же сорвался с места, словно летел на любовное свидание.

Седов какое-то время смотрел ему вслед. Жаль дурака… То про милицию некстати помянул, то про какие-то предпринятые меры…

— Александр Петрович! — В дверях показалась голова Генриха Николаевича. — Мы вас ждем. Не наговорились ещё?

— Еще одну только минутку… — Александр Петрович метким броском отправил остаток сигареты в урну. — Только загляну в туалет…

И быстро направился в нужную сторону.

Чем хороши эти персональные туалеты по евромоде, так это тем, что оттуда можно без свидетелей поговорить по сотовому.

— Женя, это я, — сказал Седов, услышав низкий голос Канищева. — Он уже направился к вам. Что-то не понравился он мне сегодня… Ждите сюрприза, понял?

— А мы всегда к ним готовы, — ответил Канищев и отключил аппарат. Потом посмотрел на сидящего рядом Костю Мишакова: — Похоже, для тебя сегодня будет работа. Займи свое место, скоро гости появятся…

Они сидели в «девятке», стоявшей среди других машин во дворе старого дома, из тех, что называют сталинскими. Сзади Канищева и Кости полулежал развалившись Балабон.

— Ну, что ты на меня смотришь? — сказал Косте Канищев. — Придется должок отрабатывать. Винтовку хорошую поимел? Поимел. Только теперь будешь стрелять вот из этой, незамазанной. Ту уже менты на баллистику проверили… Не жалко её? Хорошая была?

— Лупит исправно, — подтвердил Балабон сзади. — В самый раз ментов мочить. Я его шлепнул — он только на месте крутанулся. И готов. И двумя сиротками сразу больше…