Роджер Желязны - Покойся с миром

— Я ничего не понимаю, — сказал я.

— Вы меня разочаровываете. Я думал, вашей организации все известно. Может быть, просто вас решили в это не посвящать. У «Знака Рыбы» есть галереи в семнадцати странах, которые занимаются законной торговлей произведениями искусств. А еще они занимаются тайными сделками с фондом «Бассенрат». Обеспечивают магистраль для перевода иностранных капиталов в эту страну. Это производится в основном преобразованием тайных зарубежных инвестиций «Бассенрата» в произведения искусства у принимающей стороны по заниженным ценам, а также перевозкой таких произведений сюда и продажей их по нормальной цене. Служащих таможни вряд ли можно считать искусствоведами. Остальную часть истории вы найдете здесь. — Он похлопал по чемоданчику.

— А ваш брат? — спросил я. — Какова его роль во всем этом?

— Понятия не имею. Я же сказал, это всего лишь догадка. Но связь есть. Эта девушка, Мария… Допустим, они решили, что он узнал об их операциях от нее и планирует шантажировать их или сообщить обо всем властям. В этом случае им ничего не оставалось, как заставить его замолчать.

— Мария знала о том, что происходит?

— Наверное, подозревала, что некоторые операции были не совсем нормальными. Она умная девушка. Брат не стал бы иметь с ней дело, если бы это было не так.

— Почему они решили, что он для них опасен?

— Последнее время он вел себя странно. Ну а потом этот его побег… Они не могли знать, что он извелся в ожидании проверки его бухгалтерских счетов в Ватикане. Он стал скрытным и подозрительным, я заметил это, хотя общались мы только по телефону. Это и еще связь со служащей, за которой они наблюдали, видимо, вызвали у них такую тревогу, что они решили его уничтожить.

— О чем вы разговаривали по телефону?

— В основном о возможной проверке и о том, как ему следует поступить. Мы пришли к мнению, что ему надо покинуть страну и прилететь сюда. Я смог бы приютить его. Фальшивые документы достаточно легко купить в Португалии, а из Португалии гораздо проще добраться до Бразилии. Именно поэтому он отправился в Лиссабон.

— И примерно в то же время у вас возникли сомнения по поводу сложившейся здесь ситуации? — спросил я.

— Да. Может показаться, что все произошло одновременно.

Он подошел к столу и поставил на него чемоданчик.

— Здесь ответы на все ваши вопросы, — сказал он, — и гораздо больше.

— Значит, вы считаете, что вашего брата убили люди Бруно?

— Я уже говорил, что могу только догадываться. Но мне такой вариант кажется вполне логичным. — Он снова стал раскуривать трубку.

Я вспомнил Мартинсона, лежавшего мертвым в своем кабинете, и лицо человека, которого я убил. Вспомнил обед с Бруно, его разговор о талантливых художниках, на которых я мог бы неплохо заработать. Он вел себя несколько странно, словно чего-то опасался. Выходит, это была попытка подкупа, попытка бросить мне кость, чтобы я не совал нос в его дела. Выходит, это его люди проследили за мной до дома контрразведчика и получили приказ убить меня. Но почему он решил, что я обладаю конфиденциальной информацией о его деятельности? Все это противоречило здравому смыслу. А потом его смерть. Может быть, потому, что он потерпел неудачу? Совершил какую-то ошибку? Тогда какова роль Марии во всем этом?

— Как вы собираетесь поступить? — спросил я.

— Я мало что способен сделать, — сказал он, — так как не обладаю достоверной информацией, которую мог бы передать следователям. Кроме того, он был верующим человеком, никогда не считал месть достойным средством борьбы и верил, что mors janua vitae. [16] Смерть есть врата жизни (лат.) . Другими словами…

— Sod cucullus non facit monachum, — перебил я его, — et ignoti nulla cupido. [17] Клобук не делает монахом, и к неизвестному нет влечения (лат.) . Все понятно. Вы ничего не будете делать.

— Проклятье! — воскликнул он. — Вы думаете, что я не скорблю о смерти брата? Я просто ничего не могу сделать. И сомневаюсь, что его убийца будет найден. Вы явились сюда, чтобы позлорадствовать над моим бессилием?

— Нет, — смутился я. — Извините. Его убили до того, как я ввязался в это дело.

— Понятно, — сказал он. — И не надо говорить со мной на латыни. У меня на нее аллергия. У вас есть все, что я собирался вам отдать.

Он посмотрел в окно. Ливень превратился в легкий моросящий дождь, и сквозь тучи уже начинали пробиваться лучи солнца.

— Вы, конечно, устали, — сказал он, — но я все же советую как можно быстрее отправиться в обратный путь. Если будете идти весь день и большую часть следующего, то окажетесь на автобусной станции, но не на той, с которой начали свой путь ко мне. Оттуда сможете уехать на автобусе в любом направлении и добраться до Бразилии, Сан-Паулу или Рио. Туземцы знают дорогу. Действовать следует быстро. Чем быстрее бумаги попадут к вашим начальникам, тем скорее вступит в действие моя страховка.

— Да, — согласился я, — мне самому не терпится от них избавиться.

— В какую сторону решили направиться? К Диснейленду или на юг?

— На юг, — ответил я. — Лучше знаю местность.

— Понятно. — Он кивнул. — Сможете сами найти дорогу?

— Да.

— Я почему-то так и думал, что сможете, — сказал он. Если когда-нибудь у вас появится желание снова нанести визит, в одиночку или с товарищами, увидите, что я здесь больше не живу и никто не знает, где я нахожусь.

— Благодарю за совет.

— Просто решил избавить вас от возможного разочарования. Кстати, я планирую уйти отсюда буквально через несколько часов.

— В таком случае у меня не будет возможности сообщить вам, выполнены ваши просьбы или нет…

— Я пойму…

Выстрелы прервали его на полуслове. В следующую секунду я сорвал с крючка винтовку и передернул затвор, прежде чем он успел выхватить пистолет из кобуры. Он отказался от этой мысли, потому что я навел на него винтовку. Проклятый Моралес. Вероятно, он шел за нами по пятам и находился совсем рядом, когда я выбросил передатчик. Жаль терять доверие Эмиля, но я должен поскорее убраться отсюда, и не с пустыми руками.

— Будь ты проклят, сукин сын! — закричал он, несомненно, в качестве прелюдии к остальным проклятиям, которые я не дал ему возможности произнести.

— Заткнись и слушай! — заорал я в ответ. — Это полицейский Моралес. Я надеялся, что оторвался от него…

— Моралес? — переспросил он, лицо его побагровело, и он снова потянулся за пистолетом.

Бросившись вперед, я ударил его прикладом снизу вверх.

Приклад угодил в плечо, этого оказалось достаточно. Я выбил пистолет у него из руки, потом оттолкнул, когда он неуклюже попытался провести левый хук.

— Проклятье! — прорычал я. — Я думал, у нас будет больше времени. Послушай, я на твоей стороне. Но я должен уйти отсюда. С документами и Марией. Ты поможешь?