Бен Ричардс - Серебряная река

– А если я сейчас возьму эту вилку и скажу, что собираюсь выколоть вам глаз, что вы мне на это ответите?

Ник вздрогнул, услышав громкий голос Кейтлин. Другие тоже услышали его, и вилки замерли в воздухе. Он повернулся и увидел, что она разговаривает с Беллой-лейбористкой.

– Я попросила бы вас не делать этого, – Белла с презрением разглядывала Кейтлин.

– Хорошо. Но если после этого я скажу: «Извините, но я не стану давать обещания, которые не могу выполнить», – и выбью вам глаз, станут ли меня превозносить как девушку высоких принципов или осуждать как опасную психопатку'?

– Это слишком поверхностная аналогия.

– Ничуть. Она совершенно уместна. Я не могу придумать другую ситуацию, в которой неспособность что-либо обещать рассматривается как признак высоких добродетелей.

Карл наклонился к ним и вступил в разговор:

– Они дали некоторые обещания.

– Совершенно верно, – снова вмешалась Белла.

– Ах да. Кажется, я вспомнила – ускоренный курс обучения для юных правонарушителей. Тридцать человек в классе вместо тридцати пяти. Потрясающе. Власть и богатство трясутся в постелях, натянув одеяла на головы.

– Ну да, – Белла осторожно вынула из лосося косточку, держа ее как маленький меч, способный защитить от нападения вилки Кейтлин. – Легко сидеть в стороне и жаловаться. Легко формулировать революционные решения, когда у вас нет ни малейшей надежды увидеть их осуществленными. Нас легко критиковать…

– Конечно легко, – вставила Кейтлин.

– …Тем, кто может позволить себе удовольствие всегда быть правым, не утруждая себя попытками реально что-то изменить. Легко критиковать, не имея позитивной программы…

– Но у меня есть позитивная программа. Разумеется, я не рассчитываю на национализацию двухсот крупнейших монополий, но мне бы хотелось, чтобы власти кое-что сделали… Я не буду утомлять вас деталями: вероятно, вы считаете чрезвычайно старомодными такие вещи, как эффективный общественный транспорт, приличный уровень жизни пенсионеров и социальное жилье по приемлемым ценам.

– Эй, друзья, – Карла, очевидно, встревожил резкий тон разговора, – а ну успокойтесь, это мой день рождения. Шампанское? Бренди? И пожалуйста, без политики.

– О, не беспокойся, – сказала Белла. – Я очень довольна разговором с… еще раз, как вас зовут?

– Кейтлин.

– Да, Кейтлин. Мы очень мило беседуем. Просто от политики никуда не денешься.

– Извините, – Кейтлин снова полезла в драку, – я думала, это как раз было целью новых лейбористов. Как это теперь называется? Третий путь. Термин, которым фашисты тоже пользовались долгие годы…

– Так, теперь мы еще и фашисты…

Они продолжили спор, и Карл, добродушно пожав плечами, вернулся к своему прежнему разговору.

– Все это болтовня, одни слова, – сказал малый, сидевший напротив Ника. – Ничего из того, что здесь говорится, не оказывает никакого влияния на жизнь реальных людей.

– Думаю, что здесь я с вами не соглашусь, – возразил Ник. – В конечном счете влияние может оказаться очень большим. И я не вполне представляю себе, что такое «реальные люди».

Человек напротив казался несколько озадаченным тем, что Ник отважился высказать свое мнение, но парировал тем, что полностью его игнорировал и обратился к теме нового бара, открытого британской поп-звездой, британским художником и набирающим популярность молодым британским актером.

– Возможно, вас удивит, но на самом деле это очень милые и славные ребята.

– Правда? – теперь Ник точно знал, что это дилер, поскольку их общей привычкой было говорить об известных им знаменитостях и добавлять, какие те отличные ребята. Нику стало скучно, к тому же он хотел поговорить с Уиллом относительно пятницы. – Просто поразительно. Извините, мне нужно в туалет.

– Представьте, мне тоже. – Собеседник понимающе подмигнул ему, и Ник слегка покраснел, заметив обмен взглядами за столом, когда они вместе пошли в туалет. Войдя туда, дилер открыл дверь кабинки, пропуская вперед Ника, но Ник улыбнулся, покачал головой и направился к писсуару.

Ник с Кейтлин поймали такси и поехали домой, отклонив приглашение отвезти их в другой клуб. Кругом занялись кокаином, и Ника это раздражало. Он прекратил принимать кокаин, когда заметил, что стал втягиваться. Ник решил, что кокаин и его последствия еще хуже, чем те скучные ситуации, которые он пытался оживить с его помощью. Кейтлин склонила голову Нику на плечо.

– Было не так уж плохо, – зевнула она. – Еда оказалась вкусной.

– А мне нужны какие-то средства для выведения из организма чеснока.

– Петрушка помогает. Но тебе придется съесть ее целое поле. Кстати о детоксикации, ты там не побаловался «чарли», когда вы пошли с тем мужиком в сортир?

– Нет, конечно. Я бы тебе сказал.

– Правда?

– Да.

Вернувшись домой. Ник включил телевизор и прилег на подушки, а Кейтлин забралась в ванну. Он улыбнулся, услышав, как она плещется там и поет. Кейтлин всегда пела в ванной. Он попереключал каналы и остановился на программе о первой экспедиции для поиска останков «Титаника». Сейчас все просто помешались на судьбе этого судна. Специально сконструированная субмарина могла опуститься – как и погибший корабль – на дно океана на глубину двух с половиной миль, где длинные трубчатые рыбы передвигались с безразличной вялостью, выдерживая давление нескольких тонн воды, способное легко смять судно, которое было похоже на краба, хватающего разбросанные обломки кораблекрушения.

Наверху, на палубе другого судна, учавствовавшего в проекте, возбужденные члены команды (или гробокопатели, если вам так больше нравится) под многоязычный гул разбирали извлеченные из воды предметы, значительная часть которых была имуществом, принадлежавшим эмигрантам. Виднелись фарфоровые тарелки, сгнившие чемоданы, банка зеленых оливок размером с небольшое яйцо. Разнообразие того, что там было, просто трудно представить – столько всего хаотически разлеталось во время этого падения в пучину и тьму, подальше от бесстрастных звезд, глядевших с высоты на знаменитую трагедию.

Кейтлин вошла в комнату, растирая волосы полотенцем.

– А, плавучая классовая система! Или, скорее, тонущая классовая система.

– Классы не дают тебе покоя, – сказал Ник. – Миллионеры утонули тоже.

– Да, но их имена известны, в отличие от тех, кого заперли внизу, угрожая оружием. Например, Бенджамин Гуггенхейм, чье семейство заработало свое состояние на медных рудниках Южной Америки, где были убиты несколько бастовавших шахтеров. Но это ерунда, потому что он умер как джентльмен, а у его дочери осталась большая коллекция произведений искусства. Но ты прав: классы не дают мне покоя. Потому что это – фундаментальное разделение общества, а все остальное вторично.