Валерий Ильичёв - Большая игра

Кондратов некоторое время сидел молча. Потом поднял голову и посмотрел Ильину в лицо:

— Насколько я понимаю ты пользушься материалами другого, не нашего ведомства, а это означает, что мы ввяжемся в чужую опасную игру. Надо ли нам это, Ильин?

— Ты только что, Кондратов заявлял, что ждешь дня Х, когда можно будет хватать всех без разбора. Сейчас у нас в руках интересный материал, а ты боишься его использовать. Ну ладно, давай все забудем.

— Подожди, не гони волну! Я не против! Но задерживать и проводить допрос водителя самого Галстука исключительно по своей инициативе я не могу. Это означает подставиться и в лучшем случае быть уволенным из нашей системы в двадцать четыре часа. Не обижайся, но без санкции руководства я на такое не пойду.

— Но ты же сам знаешь, идти к начальству — это допустить возможность утечки информации. А весь наш расчет основывается на внезапности, иначе от этого водителя нужных нам сведений не добиться.

— Лучше допустить провал, чем лишиться с позором своей работы. Так, я пойду, поговорю с начальством?

— Делай, что хочешь!

Кондратов вышел из кабинета, а Ильин встал и подошел к окну. Было тревожно на душе от предстоящего дела: «Может быть начальство запретит проводить задержание водителя Галстука и нам не надо будет ввязываться во всю эту опасную кутерьму?», — подумалось ему с боязливой надеждой. Но он тут же отогнал эту минутную слабость: «Нет, раз уж вязался в бой, то надо идти до конца. Но до чего же все-таки скверно на душе!»

В кабинет вернулся Кондратов. Лицо его было хмурое:

— Никто не хочет рисковать. Говорят, мы не возражаем, но напишите обоснование и согласуйте с прокуратурой ваши действия. Тем более что это дело у них на контроле.

— Ну что ж, мы так и сделаем. Только боюсь, когда мы приедем брать водителя, он уже будет готов к встрече с нами.

— Да что сейчас обсуждать, раз начальство приняло такое решение! Сегодня уже поздно: в прокуратуре уже никого нет. Завтра к девяти часам утра подъедем вместе в прокуратуру и сразу оттуда направимся задерживать этого парня. Если он хоть что-нибудь знает, то мы его расколем.

Ильин совсем не разделял оптимизма своего коллеги.

О готовящемся аресте своего водителя Галстук узнал в тот же день к вечеру. Он тут же связался с Кубом. Надо было срочно спасать положение. Приехавший на встречу уголовный авторитет был хмур и неприветлив: ему не хотелось ввязываться в это опасное дело. Да ещё в момент явно надвигающегося провала. После некоторого раздумья он предложил:

— Мы не можем просто убить твоего водителя: сразу станет ясно, что ты замешан в подставке опасного контейнера. А потому его должны ликвидировать в момент покушения на тебя самого. И чтобы все поверили в реальность и серьезность происшествия, тебя должны зацепить. Не бойся, у меня есть один отличный стрелок — муху на лету из «вальтера» сбивает. Этот отставной капитан многим мне обязан. Он тебе ни малейшего важного органа не повредит: знает свое дело.

«План хорош. В случае удачи мы сможем поднять в прессе вой, что это погрязшая в темных делах группировка Крючка устраняет своих конкурентов столь постыдными методами. А заодно избавимся от опасного свидетеля».

Все было логично, но Галстук боялся боли и не был уверен, что хваленый стрелок, промахнувшись не угробит случайно и его. И заметив его колебания, Куб подбодрил высокопоставленного заказчика:

— Не бойся, ты нам нужен и потому мой человек не промажет.

И Галстук вяло махнул рукою в знак согласия. Куб деловито начал объяснять детали предстоящей акции: Галстук должен был знать заранее каждое свое движение вплоть до того момента, когда пуля настигнет его, убегающего в сторону арки дома, где он жил.

После ухода гостя Галстук позвонил и сообщил водителю, что завтра у него должна состояться встреча и он просит подать машину к подъезду к 6 часам утра. Положив трубку, он с тоской подумал: «Все теперь отступать некуда. Остается только гадать, чем завтра для меня закончится наша хитроумная комбинация».

От страха перед грядущими событиями его всего передернуло: он страшился вида крови. Особенно своей.

Капитан действовал по плану. Приглушив мотор метров за тридцать до угла дома, где жил объект, он на руках вкатил свой гоночный мотоцикл во двор и поставил среди густо насаженных вокруг большой детской площадки кустов.

«Вот что значит элитный дом: их дети тоже живут в привилегированных условиях. Вон сколько качелей понастроили и домики повсюду стоят, охраняемые персонажами из народных сказок. Но для меня это очень кстати: есть, где выбрать точки наблюдения и начала стрельбы».

Еще только начало рассветать и капитан едва мог различать, кого хотел изобразить доморощенный скульптор, вырезавший из дерева всех этих диковинных зверей, леших и русалок.

«Машина объекта заедет скорее всего справа через ту арку: в другом месте поворота нет и, следовательно, водитель окажется с моей стороны. Это облегчает задачу и объясняет почему первые пули попали в него, а не хозяина. Пожалуй, лучше всего замаскироваться вон за той массивной фигурой».

И капитан направился к скульптуре, только вблизи определив, что перед ним толстая безобразная царевна-лягушка с нелепой, сидящей набекрень массивной с неровными зубцами короной.

«Эта болотная жительница с выпученными в изумлении глазами станет моей невольной соучастницей», — подумал капитан и взглянул на светящийся циферблат часов. До начала стрельбы оставалось чуть больше двадцати минут: он знал, что водитель Галстука никогда не опаздывает ни на минуту.

Капитан осмотрелся вокруг: «Отсюда хорошо вести наблюдение, а стрелять начну вон с той точки возле приземистого конька-горбунка. Первые пули попадут в водителя, третью выпущу мимо чиновника, чтобы дать ему возможность побежать в сторону арки. Лишь бы он не подвел, а то запаникует и выкинет какую-нибудь неожиданность и сорвет операцию».

Последние минуты тянулись особенно томительно. Наконец из арки вынырнула иномарка с объявленным ему номерным знаком. Капитан взглянул на циферблат: было ровно шесть часов утра. И тут же из подъезда вышел чиновник.

«Надо не дать ему окончательно сесть в машину: так легче будет убегать», — решил капитан. Выскочив из-за толстобрюхой лягушки, он побежал к машине, на ходу открыв огонь. Стрельба на бегу, не останавливаясь, была его любимым упражнением, которое он всегда выполнял на «отлично». И в этот раз ему было, чем гордиться: из пробитой головы водителя вылетел маленький кровавый фонтанчик. Тут же капитан быстрым шагом начал огибать машину спереди, давая возможность чиновнику отбежать подальше.

Тот, гонимый страхом, рванулся к выходу из двора. Теперь промахнуться было нельзя даже на сантиметр и капитан, привычно легко восстановив дыхание, поймал в прицел место на пояснице убегающей мишени чуть выше почки и плавно нажал спусковой крючок. И жуткий пронзительный визг, взлетев вверх, достиг верхних этажей дома. Чиновник, зажав рукой рану, упал на асфальт и вопреки разработанному заранее сценарию не замер неподвижно, а продолжал корчиться от нестерпимой боли, издавая истошные вопли.