Валерий Ильичёв - Прощание с облаками

Прошло десять дней. Жена, давно отвыкшая от моих ранних возвращений домой, видя наши вечерние игры с дочкой и пресекая мои настойчивые попытки помыть посуду и сходить в магазин, чувствовала неладное. Но не мог же я на её робкие расспросы отвечать откровенностью. И каждую ночь, словно испрашивая искупления, я стремился к близости с ней. Чувствовала, ох, чувствовала беду жена, но крепилась, молчала. И за это я ей тоже был благодарен!

С каждым днем страх становился все глуше и притуплялось чувство стыда за уступки этой омерзительной бабе. Ну да ладно, вроде бы все кончилось благополучно.

Но в тот вечер казалось бы обычный телефонный звонок заставил сердце забиться рывками и перехватило дыхание. «Это тебя», — жена передала трубку и вопросительно посмотрела на меня.

— Здравствуй, Николай! Или предпочитаешь, чтобы тебя называли Мишкой? Ну что молчишь? Трубка в руке повлажнела от пота: этот голос нельзя было спутать ни с каким другим.

— Николай, слушает, — попытался отозваться я твердо и уверенно, но не удалось, и голос сорвался на писклявый фальцет.

— Да не волнуйся ты так! Найти тебя было легко. Называешься Мишкой, а служебный пропуск в пиджаке держишь. Пока ты чемодан развязывал, я твои карманы проверила. А сослуживцы на работе домашний телефон подсказали. Ну что молчишь?

— Что тебе нужно? — сам не узнаю свой писклявый голос.

— Да не волнуйся, говорю, ты так. Просто я решила, что ты мне подходишь. Ни с кем я теперь после смерти Вадима счастья не найду. А с тобою одним делом повязаны. Да и тебе в семье житья не будет. Не отстану я от тебя.

— Ты что, с ума сошла?

— Да нет, наоборот. Поняла, что жить смогу только с тобой: недалеко от меня ушел мужик. Да и на крючке ты у меня: соседки по дому свидетели, да и на чемодане, у железнодорожного пути брошенном, только твои отпечатки пальцев остались, Пока ты брился, свои я все стерла. Так что выхода у тебя нет!

Решайся!

Все мое тело немеет, и я содрогаюсь от реальности ощущения, что моя рука, судорожно держащая трубку, словно наручником приковывается к висящему на стене телефонному аппарату. «Алло, — доносится из трубки неестественно близкий с другого конца города ненавистный мне голос. — Чего молчишь? Ты что там в обморок грохнулся?»

В коридор мимо меня из комнаты с грохотом выкатила коляску с куклой Дашутка. Она громко и протяжно укачивает «дочку». И эти её завывания напоминают мне горькие причитания женщин на похоронах близких и дорогих им людей.

Отмечающийся в последнее время интерес к необычным явлениям заставил меня вспомнить давнюю историю.

В начале 60-х годов вместе со мной в уголовном розыске 123 отделения милиции города Москвы работал капитан милиции Павлов Александр Павлович, ныне, к сожалению, покойный. Это был сыщик высокого класса. Предметом его особой гордости была надпись на стене пересыльной тюрьмы, сделанная обозленными осужденными: «Смерть Павлову из Болшево» [2] До прихода в 123 отделение милиции А. П. Павлов работал в Болшево Московской области. .

В практике этого сотрудника отдела уголовного розыска был необычный случай, о котором он не очень любил рассказывать из-за боязни, что ему не поверят, либо, что ещё хуже, примут, мягко говоря, за ненормального человека. Постараюсь передать рассказ Павлова таким, каким его услышал и запомнил.

Шел 1954 год. Проведенная почти год тому назад амнистия ещё давала о себе знать, и число уголовных проявлений было довольно велико. Редкий день проходил без серьезных происшествий, и Болшевский райотдел милиции работал с полной нагрузкой. Особенно трудно было раскрывать преступления, совершенные новичками — молодыми людьми, ранее не судимыми и попавшими под влияние рецидивистов, — поскольку они, как правило, в поле зрения милиции ранее не попадали и на оперативном учете не состояли.

В этот осенний день новых заявлений о происшествиях не поступило, и оперативный состав работал по отработке версий по ранее зарегистрированным уголовным делам. Уже подходил к концу утомительный рабочий день, когда в райотдел пришла женщина, заявившая, что на углу улиц Сталина и Буденного [3] Данные о месте происшествия и адресе преступника приводятся мной по памяти, поэтому могут быть неточности. к ней подошел молодой парень и, угрожая ножом, потребовал отдать сумочку с деньгами. Испугавшаяся женщина повиновалась. Не удовлетворившись этим, грабитель приказал отдать ему ещё и пальто. Женщина с криками о помощи рванулась в сторону, но оказалась прижатой к высокому забору и вынуждена была отдать грабителю пальто.

Взволнованная потерпевшая плохо помнила приметы преступника, и лишь дала подробное описание своего похищенного пальто: темного цвета с воротником из серого меха и отороченными таким же мехом рукавами.

Выезд на место происшествия и первоначальные оперативно-розыскные мероприятия не дали положительных результатов. Дальнейшая работа была отложена до утра.

По дороге домой Павлов продолжал напряженно размышлять о совершенном преступлении. Раз за разом воссоздавая в воображении описанную потерпевшей картину происшествия, он прикидывал, кто из известных ему преступников мог бы решиться на столь дерзкое ограбление.

Несмотря на голод, Павлов от усталости не стал ужинать, а сразу же разделся и лег спать. Он и сам не мог точно вспомнить, сколько времени прошло с момента погружения в сон, когда у него возникли ясные зрительные образы. Явственно услышав крик женщины о помощи, Павлов словно наяву увидел её, отпрянувшую к забору. Отчетливо было видно искаженное лицо женщины и темные очертания мужской фигуры, надвигающейся на нее. Затем, словно в кино, кратковременная пауза между двумя эпизодами, и Павлов увидел двухэтажный каменный дом, на котором висела табличка с надписью: «Ул. Сталина, д. 32». И чей-то голос, словно стремясь запечатлеть в памяти сотрудника милиции этот адрес, подтвердил: «Это улица Сталина, дом 32. Вход в дом со двора».

И вновь перемена кадра: отчетливо видны двор дома и дверь подъезда с задней стороны дома. Павлов уверен, что здесь никогда не был. Напротив подъезда сложен штабель дров. Бросились в глаза и запомнились сучки и наросты на крайних бревнах. А голос продолжает диктовать: «Второй этаж, дверь справа». И одновременно становятся видны лестничная площадка второго этажа и дверь квартиры. Кто-то невидимый распахивает её, и Павлов видит стоящего посреди комнаты молодого парня, которого раньше никогда не встречал. Где-то в. глубине мелькает догадка: «Это — преступник». И слева у стены между дверью и шкафом висит пальто, снятое с потерпевшей. Затем сразу же все исчезло, и последовал глубокий сон.