Дэнни Кинг - Школа для негодяев

— Кто ее сделал? — спросил он, когда Рыжий и Бочка уселись за парту.

После только что увиденного признаваться в авторстве никто особенно не спешил. То есть, никто, кроме какого-то тормознутого урода позади меня.

— Он. — Тормоз ткнул в меня пальцем.

Грегсон онемел от удивления.

— Ничего подобного! — запротестовал я. — Метательные звездочки сделал я, а дубинку — нет. Не знаю, чья она.

Грегсон подошел ко мне, помахивая дубинкой. Я вжался в стул, ожидая удара. Держись, они не имеют права это делать, твердил себе я. Рукоприкладство незаконно, учителям запрещается бить учеников. С другой стороны, рассудил я, Аткинсону, моему прежнему директору, ничто не помешало высечь меня, и заступников мне тоже как-то не нашлось. Едва Грегсон начал помахивать дубинкой, я зажмурился и глубоко вдохнул, приготовившись к боли, однако ее не последовало. Тормоз, сидевший сзади меня, вдруг взвизгнул; обернувшись, я увидел, как он потирает плечо.

— Хорошая штука, — кивнул мне Грегсон и одобрительно похлопал по спине перед тем, как вернуться за свой стол.

— Итак, один раз я уже сказал и больше повторять не буду: стукачам и доносчикам в моей школе не место. Заслужили наказание — стисните зубы, как подобает мужчинам, и заслужите уважение. Покажете на кого-нибудь пальцем или заскулите — близко познакомитесь с изделием мистера… — Грегсон пробежал глазами по журналу, — Банстеда. И прежде чем указывать нам, что мы не имеем права бить учеников, поинтересуйтесь вот у этих троих парней об их впечатлениях, и они скажут вам, что мы не только можем, но и будем применять силу. Школьных инспекторов тут нет, джентльмены, и папочка с мамочкой тоже не прибегут на помощь. Вы здесь одни, поэтому слушайте и запоминайте, что вам говорят, — закончил проповедь директор.

Усвоив из нашей первой встречи, что Грегсон — тип скользкий, я решил, так сказать, немного отстояться на якоре до тех пор, пока не выработаю собственные правила игры. Если уж на то пошло, мы приехали сюда на восемь месяцев, а не на полдня, и времени показать зубы у меня хватит.

Хорек привел в класс еще двоих: чернокожего малого в одежде размеров на восемь больше, чем надо, с выбритой на затылке картой Кройдонских трамвайных линий, и какого-то очкарика с отсутствующим выражением лица.

— Теперь все, — сообщил Фодерингей, отметив галочкой в списке две последние фамилии. Прежде чем занять места, новоприбывшим пришлось на глазах у остальных вывернуть карманы. У обоих отвалилась челюсть, когда они узнали, что сигареты, зажигалки, карты с голыми бабами — ну как же без них (кстати, моя колода, классная голландская порнуха, лежала в сумке, я подрачивал на нее все лето) — и даже травку можно оставить себе. Наркотиков класса А у новичков не было, поэтому их признали «чистыми».

— Отличная работа. Отодрал цепочку от заглушки в ванне? — поинтересовался Грегсон.

Смущенно озираясь, Четырехглазый признался, что позаимствовал ее с дедушкиного унитаза. Все расхохотались, включая Фодерингея (если честно, от его смеха по коже бежали мурашки), и очкарик немного расслабился.

— Усаживайтесь, и начнем, — сказал Грегсон.

Трамвай и Четырехглазый заняли свободные места. Грегсон кинул мне на парту пачку бумажных листов и велел раздать. Я бегло просмотрел содержание — полтора десятка правил и инструкций, но прочесть их не успел, так как Фодерингей начал угрожающе коситься на меня. Я быстренько обошел класс и выполнил поручение. Бочка все еще потирал занемевшее плечо, Тормоз тоже, и оба злобно щерились на меня, так что я довольно ухмыльнулся. Рыжий, напротив, делал вид, что ему абсолютно не больно и что он вовсе не прочь получить еще одну порцию тумаков вкупе с хорошим ударом в челюсть, поэтому я проигнорировал легкий тычок в спину, которым он меня угостил, и раздал оставшиеся листы.

— Благодарю вас, мистер… — Грегсон опять сверился с журналом, — Банстед. Как видите, перед вами перечень правил, которых мы попросили бы вас придерживаться в стенах школы. Я рассчитываю… В чем дело? — Директор вздернул брови, увидев поднятую руку Четырехглазого.

— Я не умею читать, — заявил тот, и класс немедленно наполнился смехом и улюлюканьем.

— Не умеешь читать? Ты же в очках!

Четырехглазый с жаром принялся доказывать, что это не имеет значения. Грегсон вздохнул и сказал, что в таком случае зачитает правила вслух.

— Правило номер один: не выходить за территорию школы без разрешения. Правило номер два: употреблять выпивку и траву до пяти часов вечера не разрешается; наркотики класса А запрещены категорически. Правило номер три: применять, а также носить с собой на территории школы или вне ее какое бы то ни было оружие запрещено. Правило номер четыре: все, что находится в собственности школы, должно оставаться на своих местах. Правило номер пять: запрещается обсуждать вопросы, касающиеся обучения и воспитания в школе Гафин, с посторонними и ОСОБЕННО С РОДИТЕЛЯМИ. Правило номер шесть: ученики обязаны подчиняться преподавательскому составу БЕСПРЕКОСЛОВНО. Правило номер семь: в случае, если кто-либо из посторонних лиц начнет проявлять интерес к подробностям школьной жизни в Гафине, ученики обязаны немедленно доложить об этом преподавателям… Что непонятно? — Грегсон посмотрел на Рыжего, который вытянул руку.

— А зачем это, сэр?

— Читай правило номер шесть. Так, на чем я остановился… Правило номер восемь: любое задание преподавателя должно быть выполнено в установленный срок. Опоздания не допускаются, оправдания не принимаются. Правило номер девять: сексуальные контакты между учениками запрещены (последняя реплика вызвала непристойный гогот). Тише, тише. Ученики, которые… Тихо, я сказал! Ученики, которые будут уличены в том, что клеят кого-либо из своих товарищей, вылетят отсюда в мгновение ока, а их родителям будет направлено письмо с объяснением причин отчисления из школы.

Прежде я никогда не слышал выражения «клеить» кого-то, но теперь употребляю его довольно часто.

— Правило номер десять: фамильярность не допускается, — продолжил директор. — Никаких имен, обращаться друг к другу только со словом «мистер». Я — мистер Грегсон, это — мистер Фодерингей, это — мистер Банстед. А ты, то есть вы — мистер Уильямс, — сообщил он Шпале.

— Э-э-э… а почему? — задал вполне логичный вопрос Шпала.

— Почему? А почему бы и нет? Вы — мужчины, не так ли? Начните называть друг друга соответствующим образом и сами почувствуете разницу.

Шпала сказал, что не прочь попробовать, мы все равнодушно пожали плечами, хотя не восприняли слова Грегсона всерьез, и это лишь доказывает, как мало мы понимали. Поверьте, не стоит недооценивать значения слова «мистер».