Дэнни Кинг - Новый дневник грабителя

— Хочешь сказать, я — хозяин собственной судьбы?

— Хм-м, у тебя неплохо развита образная речь. Стоит попробовать силы в области связей с общественностью, — советует Мэл.

— Я бы справился, — уверенно киваю я. — Из меня вышел бы знатный пиарщик!

— Вот и займись делом. Если тебя посадят, я дожидаться не стану! — предупреждает Мэл, слегка омрачая атмосферу.

Эту угрозу я слышал тысячу раз, но никак не могу понять, говорит Мэл всерьез или просто пугает меня. Еще пару лет назад я бы поставил свою квартиру (хорошо, ее квартиру) на то, что моя подружка блефует, но сегодня уже не уверен в этом. Полагаю, мы стали старше, а время творит чудные вещи с людьми, в особенности с женщинами. Когда им чуть за двадцать, больше всего на свете они обожают носиться на мотоцикле, сидя позади какого-нибудь безбашенного бунтаря, хлестать пиво из горлышка и показывать сиськи пассажирам автобусов. Это весело, это опасно и именно это еще совсем недавно им запрещали делать родители. Однако проходит время, биологические часы тикают, и в тридцать четыре, когда у большинства женщин на обеих грудях уже висят младенцы, забава с демонстрацией сисек вдруг перестает быть «секси». Ах, в тридцать четыре это очень печально. Безбашенный бунтарь, сам того не подозревая, терпит поражение и из героя превращается в неудачника… Мэл еще нет тридцати четырех, пока нет. И все же, будучи женщиной, которая схватилась за трос стремительно поднимающегося ввысь аэростата, Мэл уже осознала: чем дольше она будет держаться за эту веревку, тем труднее будет в конце концов разжать руки.

— Ты оба съешь? — спрашиваю я у нее, тыча пальцем в тарелку, где лежат два треугольных пирожка с овощами, но Мэл отчего-то меня не слышит и напряженно смотрит в окно.

Я оборачиваюсь поглядеть, что ее так заинтересовало, и вижу — кого бы вы думали? С улицы на нас пялит глаза Соболь.

— Кстати, вот тебе и убогий, — хихикаю я. — Бросим ему картошки?

Мэл вдруг приходит в крайнее волнение.

— Господи, Бекс, я совсем забыла! Костюм! — в панике подскакивает она.

— Чего? — переспрашиваю я, глядя, как Соболь направляется к входу в ресторан.

— Он знает, что ты спер костюм в «Марксе и Спенсере». Он искал тебя весь день! — сумбурно объясняет Мэл, и тут меня прошибает.

— Я ничего не воровал, честное слово, — убеждаю я свою девушку, срывая пиджак со спинки стула и лихорадочно заталкивая его под стол.

— Бекс, ты прячешь краденый костюм и лжешь мне в лицо, — замечает Мэл.

— Что? А, ну да, — доходит до меня очевидный факт. — Знаю, знаю, у меня проблема.

Соболь входит в зал и останавливается возле нашего столика. Вид у него, что весьма необычно, чрезвычайно довольный.

— Привет, Бекс. Добрый вечер, Мэл.

— Добрый вечер, сержант. Не хотите чечевичную лепешку? — предлагаю я.

— Нет, спасибо. На работе не положено, — сухо отвечает Соболь. Зуб даю, он прямо-таки выше стал, приподнялся на миллиметр-другой.

— А мы думали, вы зашли вечерок скоротать, — разочарованно произношу я.

— Увы, чисто по службе. Не сомневаюсь, Мэл уже обо всем тебе рассказала.

Мэл в приступе отвращения бросает на стол салфетку и берет сумочку.

— Знаете, что, сержант? Пожалуй, я пойду попудрю носик. Мне надоело выслушивать его жалкое вранье! — рычит она и, цокая каблуками, удаляется в направлении Бенгази.

Соболь смотрит ей вслед, потом корчит мне рожу.

— Ну вот, расстроил девушку.

— Да будет вам, сержант. Сами знаете этих баб: иногда просто удавить хочется, — раздраженно говорю я. — Ладно, что там стряслось?

Соболь не отвечает. Он с преувеличенным вниманием рассматривает мою рубашку и галстук, смакуя момент триумфа.

— Шикарно выглядишь, Бекс. Прибарахлился новыми вещичками? — с хищной улыбкой спрашивает Соболь.

— Что? Вы об этом старье? Моим шмоткам сто лет в обед. — Я равнодушно пожимаю плечами.

— Правда? Может, посмотрим на пиджачок? — предлагает он, в буквальном смысле облизываясь.

Как ни горько мне его разочаровывать, я признаюсь:

— Сегодня как раз без пиджака.

— Уверен? — Хихикающий Соболь проверяет спинку моего стула, потом заглядывает под стол. Его физиономия моментально вытягивается, выражение победы сменяется изумлением. — Встать! — рявкает он.

— Что? — тяну время я.

— Я сказал, встать! — Соболь едва не вытряхивает меня из-за столика.

Скрепя сердце, я отодвигаю стул и поднимаюсь на ноги. Всеобщему обозрению предстают мятые полы моей рубашки, полосатые семейные трусы и пара соблазнительных костлявых коленок. Что же касается итальянского костюма, сами понимаете — его нет как нет.

Соболь шарит руками под ковром, и только потом его осеняет прозрение:

— Мать твою! — выдыхает он и бросается к сортиру вслед за Мэл. К несчастью, его ожидает лишь распахнутая настежь дверь черного хода.

Я опрокидываю несколько столов, расталкиваю дюжину посетителей, толпящихся у входа, и, наконец, вдалеке вижу Мэл, которая со всех ног мчится по улице, а мой пиджак и брюки, торчащие из сумочки, развеваются на ветру.

— Беги! — во все горло ору я и тоже даю деру. Соболь вылетает за угол и несется вслед за нами, как противолодочная крылатая ракета после экстренного запуска.

Видите, иногда выдаются и такие деньки. По крайней мере у меня такое часто бывает.

Два года спустя хмурый служитель Ее Величества поворачивает в замке ключ из большой связки и в последний раз открывает передо мной дверь.

— Давай, Бекинсейл, сматывай удочки, — говорит мистер Бенджамин, кивая в сторону желанной свободы — ладно, как минимум в сторону парковки на желанной свободе.

Я хлопаю себя по карманам и развожу руками:

— Извини, добрый человек, при мне нет мелочи.

Козырек фуражки мистера Бенджамина недобро смотрит мне в лицо, хотя глаз его по-прежнему не видно.

— Не сомневаюсь, очень скоро ты как-нибудь это исправишь, — ухмыляется он.

— Восхитительно, — бурчу я. — Что стало с кредитом доверия? Как тут начать жизнь с чистого листа!

— Что стало с моим термосом? — гаркает мистер Бенджамин, выталкивает меня наружу и захлопывает дверь за моей спиной.

Я как раз подумываю о том, чтобы постучаться обратно и более подробно объяснить свою жизненную позицию, но в этот момент слышу гудок автомобильного клаксона. Я поворачиваю голову и вижу Электрика, который скалит зубы и одновременно мигает фарами своего фургона. Плечи мои поникают.

— Привет, Бекс, как дела? — расплывается он в улыбке, когда я, наконец, подхожу к машине.

— День начался неплохо, но потом кое-кто мне посигналил, и вот, нате.

— А мы решили тебя подбросить, — сообщает Электрик, большим пальцем указывая на Олли, который занимает пассажирское сиденье.