Чарльз Вильямс - Слабые женские руки

— А ваша деревня далеко отсюда, более четырехсот километров. И вы проделали всю эту дорогу только затем, чтобы увидеться со мной?

— Си, сеньор, чтобы увидеться с вами. И чтобы вы нашли мою Хуаниту.

Этот тип излучал простодушие и искренность.

— Кто вам сообщил мое имя?

— Я прочитал в газете. Хуанита мне всегда высылала американские газеты. Там о вас много написано, я читал. Вы считаетесь первоклассным специалистом.

— Неужели вы не могли написать обо всем в письме?

— В письме? Я прошу такого первоклассного детектива, как вы, узнать, что случилось с моей Хуанитой, и делать это по почте? О нет, сеньор! И вот я пришел сюда. Увидел вас и говорю с вами. Такие вещи в письме не напишешь, это невозможно.

Переварив эти рассуждения, я указал мексиканцу на деньги.

— Думаю, в Пунта Фелипе немного найдется людей, которые в состоянии собрать столько денег.

— Си, вы правы. Чтобы собрать такие деньги, пришлось залезть в долги. Это не имеет значения, лишь бы все было хорошо с моей Хуанитой. Я, Рамон Эстебан Моралес, человек чести, и свои долги всегда плачу. И не жалуюсь.

Можно было только догадываться, кто ему дал в долг сто американских долларов. Впрочем, это меня не касалось. По крайней мере в данный момент.

— Расскажите мне о Хуаните.

— Ах, Хуанита! — сказал Моралес, качая головой и улыбаясь. — У меня три дочери, сеньор. Две из них обычные крестьянки. Они много работают, уважают родителей и слушаются отца.

— А третья? Хуанита? Не слушается? Старик вздохнул.

— Не слушается. Ее сестры — милые девушки, хорошенькие. А Хуанита… Она не просто хорошенькая. У нее огонь в крови. Я говорю себе, она молода, со временем утихомирится, станет как все.

— Но она не утихомирилась? Надумала отправиться в Америку? Решила сделать карьеру в свете?

— Не сразу. В школе у нее была подруга. Изабелла Мартинец. Ужасная девица, надо сказать. Не такая красивая, как Хуанита, но все же мужчины за ней бегали вовсю. Однажды по просьбе отца Изабелла с каким-то поручением поехала в Сан-Франциско. Она оттуда не вернулась. Потом от нее стали приходить письма. Здесь, в Монктон-Сити, Изабелла стала важной дамой. Она высылала деньги своему отцу, много денег.

— И чем же она занималась, зарабатывая много денег?

— Вот этого я не знаю, сеньор! Но Изабелла, она ужасная! Когда эта девушка уехала, моя Хуанита было успокоилась. Я сказал себе: прекрасно, теперь Хуанита станет больше думать о своей семье. Как я ошибался, сеньор!

Он поднял на меня черные глаза, преисполненные глубокой тоски. Истории такого рода я уже слышал сотни раз, но не мог заставить себя равнодушно отнестись к растерянному старику. Участливым тоном постарался приободрить его, заставить продолжать свое повествование.

— Ну и что случилось потом?

— Однажды, как всегда, Хуанита отправилась в школу на занятия. Но в класс она не пришла, а уехала в Сан-Франциско. А потом сюда, в Монктон-Сити. Я бы, конечно, удержал ее, но узнал о бегстве только через десять часов.

— Как давно это произошло?

— Пять месяцев тому назад. Через две недели после отъезда она прислала письмо. Нашла в Монктон-Сити хорошее место. Зарабатывает много денег и высылает мне, своему отцу. Мы были довольны, сеньор. Наша малышка осталась доброй девочкой. Может быть, я ее не понимал. А она была права: наша деревня не подходящее место для таких девушек, как Хуанита.

Моралес жестом отказался от сигареты, которую я ему предложил.

— Кстати, что это за хорошее место она получила? Ничего вам не писала?

— Си. Она служила горничной у богатой дамы. Миссис Флойд Уайтон ее зовут. Она живет в красивом доме, где много комнат.

— Я знаю миссис Флойд Уайтон. Хорошо, Хуанита работала у нее, и все шло прекрасно. Что же потом произошло?

— Месяц назад Хуанита исчезла. Я перестал получать от нее письма, написал сам. Миссис Уайтон вернула мне письмо и сообщила, что Хуанита у нее больше не служит, уехала. С тех пор от дочери нет вестей.

— Понимаю.

За сто долларов я должен был разыскать Хуаниту в Монктон-Сити. В принципе, чтобы обшарить весь город, потребуется полгода и десяток опытных сыщиков. К тому же, где доказательства, что Хуанита еще в Монктон-Сити? Отсюда до Лос-Анджелеса полчаса на автобусе. А ведь в Калифорнии есть и другие города, не говоря уже о всех Соединенных Штатах. Тяжелая предстоит работа за сто долларов…

— А вы были в этом доме? У миссис Уайтон, я имею в виду.

— О нет, сеньор! — ответил Моралес с испуганным видом. — Я бы никогда ничего подобного не сделал, это может навредить моей Хуаните. Что подумала бы миссис Уайтон, увидев, как я одет?!

Выразительным жестом мексиканец показал на свой костюм.

Что ж, он был прав, бедняга. Уайтоны спустили бы на него собак, появись он у них в саду, старик не успел бы дойти и до входной двери.

Несправедливость сложившегося положения причиняла мне боль.

Тщательно выговаривая слова, я сказал:

— Мистер Моралес, давайте посмотрим правде в глаза. Пока еще я не знаю, найду ли вашу дочь. Монктон-Сити — большой город, а неподалеку есть город еще больше. Но можно попробовать. Побеседую с людьми, побываю кое-где. Одним словом, постараюсь. Но имейте в виду, никаких гарантий я дать не могу.

Мексиканец энергично закивал головой. Висящие усы придавали ему сходство с карнавальной маской.

Он сел в кресло поудобнее. Судя по всему, мой клиент собирался угнездиться в нем и ждать, пока я не найду заблудившуюся дверь.

— Для этого потребуется немало времени, — предупредил я. — Где мне вас найти, если потребуется?

— О! — Мексиканец вскочил и подошел к столу. — Я приду сюда.

И быстро направился к двери. Пришлось окликнуть его:

— Не так скоро! Фотография Хуаниты у вас есть? Не могли бы мне ее дать на время?

— Да, есть, конечно.

Моралес запустил руку в карман куртки, достал небольшую фотографию и протянул ее мне. На фото были изображены две черноволосые девушки в белых платьях, которые с принужденным видом смущенно позировали на фоне католической церкви. Они стояли слишком далеко от объектива, черты лица различить было невозможно.

— Великолепно, — сказал я. — Так какая из них Хуанита? Моралес наклонился и ткнул пальцем в девушку справа.

— Ей тогда исполнилось пятнадцать лет.

— А кто другая?

— Это ужасная Изабелла Мартинец.

Я с интересом посмотрел на ужасную Изабеллу. На первый взгляд ничего особенного в ней не было. А там, конечно, кто знает?

— А сколько Хуаните теперь?

— Девятнадцать. На прошлой неделе исполнилось. Роскошная перспектива. Попробуйте разыскать девятнадцатилетнюю девушку, имея на руках всего-навсего одно фото четырехлетней давности, снятое к тому же фотографом-любителем с большого расстояния!