Владимир Константинов - Жертва мистификации

Стоило ему выйти на работу, как прокурор области возложил на него исполнение обязанностей начальника следственного управления. Как Иванов не крутился, как не отнекивался, ничего не помогло. И сейчас он буквально считал дни до возвращения из отпуска начальника управления Лукьянова. Оставалось ещё десять дней. О-хо-хо! Когда все это кончится! Соскучился он по настоящему делу. Впрочем, интересных дел совсем не стало. Так, одна мелочевка. Может быть, взять к своему производству сегодняшнее? На безрыбье, как говориться, и рак — рыба. Стоит подумать.

Сегодня ночью он выезжал на место происшествия. На Ватутина в подъезде своего дома на лесничной площадке между первым и вторым этажами был убит актер театра-студии «Рампа» Максим Заплечный. Убийство прежде всего поражало своей жестокостью и, казалось, бессмысленностью. Убийцы отключили жертву струей нервно-паралитического газа, выпущенной из газового пистолета, а когда тот упал, буквально размозжили череп двумя ударами, скорее всего, молотка. В кармане джинсовой куртки потерпевшего находился бумажник с пятью тысячами рублей, на руке — золотые часы и печатка. Но ничего не было тронуто. Следовательно, разбой отпадает. На заказное убийство это также не походило. Киллеры обычно используют при убийствах пистолет, крайне редко — нож, но никак не молоток. И потом, пять тысяч и золотые вещи. Не слишком ли жирно для актера? Словом, темный лес — тайга густая. Даже трудно представить — кому перешел дорогу несчастный служитель Мельпомены.

Стоп. Кажется, у Миши Краснова тоже есть дело, где убита актриса театра. Точно. Он считает, что она была связана с торговцами наркотиков, за что и пострадала. А что если эти два убийства как-то взаимосвязаны?

Он позвонил Краснову.

— Миша, зайди, дело есть.

Через минуту, кряхтя и отдуваясь, в кабинет ввалился Краснов в мешковатом «на вырост» мундире. Протянул Иванову руку.

— Здравствуй, Сережа! Кажется, мы с тобой сегодня ещё не виделись.

— Привет, Миша. Так, кажется, что сегодня ещё только началось, — ответил Сергей Иванович, пожимая руку друга. — Что у тебя с делом?

— А, не спрашивай! — сокрушенно вздохнул Краснов, садясь. — Глухо, как в танке.

— У тебя ведь потерпевшая — актриса?

— Ну, — кивнул Михаил Дмитриевич.

— А в каком театре она работала?

— В театре-студии «Рампа». А что тебя, вдруг, заинтересовало это дело?

— Ни фига, блин, заявочки! Разговорчики в строю! Я здесь, понимаешь ли, посажен не укаршения ради, а пользы дела и руководства для. Может быть вы филоните и бьете баклуши. Родной налогоплатильщик мне этого не простит.

— Пофилонишь тут, как же, — проворчал Краснов. — Если позавидовал, то может быть возьмешь у меня дело?

— Нет уж, нет уж. Умерла, так умерла. Сам запорол, а теперь хочешь избавиться. Ишь ты какой хитрован! У тебя, Миша, под старость начинает портиться характер. Ага.

— Да пошел ты, — обиделся Михаил Дмитриевич. — Ты меня затем и вызвал, чтобы говорить всякие глупости? Тогда я лучше пойду. — Он сделал попытку встать.

— Подожди, Миша, — остановил его Иванов. — Я сейчас проброшу один звонок и мы потолкуем. Лады?

Он снял трубку, набрал номер телефона прокурора Ленинского района Стаднюка.

— Привет, Григорий Васильеывич! Иванов беспокоит.

— Здравствуй, Сергей Иванович.

— Я по поводу сегодняшнего убийства.

— А что, хочешь забрать у нас дело? Я не возражаю.

— Пока ещё не решил. Но скорее — да, чем — нет. А где этот театр находится? Я что-то о таком не слышал.

— У нас здесь, на левом берегу в Доме культуры «Дорожник». Он был народным театром. Всего год назад получил статус профессионального.

— Ясно. Ты вот что, Григорий Васильевич, пришли мне часикам к двум следователя с этим делом.

— С привеликим удовольствием, Сергей Иванович. Только давай договоримся на берегу — дело бери, а следователя верни обратно. У меня и так запарка.

— Гарантировать не могу, но обещаю подумать. Пока.

— До свидания!

Иванов положил трубку, выжидательно взглянул на друга.

— Сегодня ночью убит ещё один артист этого театра, — сказал.

— Ты считаешь, что это дело рук одного и того же убийцы? — спросил Краснов.

— Трудно сказать. Но, согласись, убийство в течении полутора недель двух актеров одного и того же театра вряд ли может быть случайным совпадением?

— Всякое случается, — с сомнением проговорил Михаил. — Уж слишком не похожи способы убийств. Ты хочешь объединить эти дела?

— Пока для этого нет законных оснований. Истомин в твоей группе работает?

— Да. А что? — насторожился Краснов.

— Хочу поручить ему это дело.

— Нет, так не пойдет. У меня и так людей не хватает.

— Перебьешься, — усмехнулся Иванов. — Вчера окончательно решился вопрос о его переводе в следственное управление. Это его будет первым делом в новой должности.

— Я рад за него. — Краснов встал. — Ну, тогда я пошел. До свидания, Сережа! — Он протянул на прощание руку.

Иванов руки не подал, насмешливо спросил:

— Ты что, Миша, записался в отряд космонавтов?

Михаил Дмитриевич опустил руку, недоуменно посмотрел на друга, ожидая очередной насмешки.

— С чего ты взял?

— Прощаешься так, будто на Марс улетаешь. Говорят, что там проживают души наших предков. Передавай привет, если встретишь.

— Да пошел ты! — обиделся Краснов. Долго, изучающе смотрел на Сергея, неожиданно спросил: — Что с тобой, Сережа, происходит?

— С чего ты взял? — невольно смутился тот. — Мне кажется, что все в порядке.

— А то я не вижу. Ходишь, как в воду опущенный. Это из-за Кати, да? Все никак не можешь забыть?

— Слушай, Миша, не тормози! — вспылил Иванов. — Психолог гребанный!

— А как у вас с Леной?

— Ну, а ее-то ты какого хрена приплел?! Она-то тут при чем?! — в сердцах проговорил Иванов.

Михаил никак не ожидал подобной реакции друга. Вконец сконфузился, почесал затылок, почмокал полными губами, пробормотал:

— Да нет, ничего... Я просто. Одинокая она. Любит тебя. Красавица. Умная. Что, думаю, ещё мужику надо... Извини, конечно, если что.

— Ну ты и жук, Миша! — невесело усмехнулся Сергей. — А то ты не знаешь, сколько раз мы пытались склеить наши отношения. Сколько же можно ещё людей смешить?

— Жалко мне её, Сережа.

— А кого тебе не жалко, сердобольный ты наш? — Сергей вздохнул. Достал пачку сигарет, закурил. — Честно признаться, мне и самому её жалко. Правда. Путевая она в общем-то баба. Все ей Господь дал, кроме счастья. Ага. А где ты её видел?

— Вчера была у нас в гостях. У ней моя Валентина что-то вроде духовника. Вчера вместе, что белуги, ревели... А тут ещё ты, будто призрак ходишь. Ну. И почему, елки, жизнь такая непутевая?! Чем лучше человек, тем больше мается.

— Ну ты даешь! — рассмеялся Иванов. — Никогда прежде не отмечал у тебя склонности к философским обобщениям. Стареешь что ли?