Элмор Леонард - Деньги - не проблема

Дебби положила нож рядом с сыром.

— Пять лет в африканской деревне…

— Фрэну требовалось время, чтобы обработать прокурора.

— Понимаю, но Руанда! Разве ты не мог поехать куда-то еще? Например, на юг Франции.

— Я там бывал, — сказал Терри. — Фрэну понравилось, что я занял место дяди Тибора. Семейная традиция и все такое. И еще больше это понравилось прокурору.

— Ты сказал, что выслушивал исповеди, — вспомнила Дебби, протягивая ему крекер с сыром. — Это правда?

— Один раз в неделю, — ответил он, откусывая кусочек.

— Неужели?

— Тебе рассказывают о грехах, ты велишь им не забывать о Боге и больше так не делать. И накладываешь епитимью.

— Тот парень, что украл козу, был на самом деле?

— Он уроженец Нундо.

— А убийца?

— О нем я тоже позаботился.

— Только не говори, что ты служил мессу.

Она смотрела, как он кладет на крекер ломтик сыра и отправляет все в рот.

— В первый раз… — Тут он остановился, чтобы прожевать и проглотить. — Я навещал Тибора в больнице. Некоторое время уже ходили слухи о возможном геноциде. И вот мы услышали по радио, что он начался. Так называемая милиция хуту, состоящая сплошь из головорезов, вооруженных «Калашниковыми», мачете, дубинками, убивает всех тутси подряд. Тибор велел мне ехать домой и собрать всех в церкви, и побыстрее, там они будут в безопасности.

Святилище неприкосновенно. Дебби читала о таком в «Соборе Парижской Богоматери».

— Мы собрались в церкви. Люди были напуганы до смерти и попросили меня отслужить мессу. Я решил, что мы можем просто помолиться. Но они хотели настоящую мессу и причастие. «Потому что мы все равно все умрем». Так они говорили. Они уже смирились, и никакие мои слова не имели значения. Я надел облачение и выглядел в нем как настоящий священник. Я знал, как служить мессу, и приступил к ней. Когда я добрался до освящения Даров, в церковь ворвались хуту. Началась стрельба, они размахивали мачете… Я стоял и смотрел, как они убивают всех подряд, даже детей. Младенцев они хватали за ноги и били головой о стену. Матери пронзительно кричали…

— Они не защищались? — проговорила Дебби.

— Им было нечем. И они знали, что все равно умрут, и приготовились.

Они молча стояли рядом у стойки. Дебби смотрела, как он допивает содержимое своего бокала. Она взяла сигарету и предложила ему тоже. Но Терри покачал головой. Дебби долила ему виски и бросила кубик льда. Он не сразу взял бокал. Она закурила сигарету. Тогда и он достал одну сигарету из пачки, и Дебби снова щелкнула зажигалкой, которую купила в лавочке у араба. Терри затянулся и положил сигарету на край пепельницы.

— Я ничего не сделал. Просто смотрел.

— Разве ты мог что-то сделать? — Он не ответил. — И теперь ты все время об этом вспоминаешь?

— Да, я об этом думаю.

— Поэтому ты там и остался? Ты ничем не помог им и это тебя угнетало? Ты чувствовал себя виноватым?

Эти слова, кажется, несколько его удивили, словно он не думал ни о чем подобном.

— Зачем надо было торчать там целых пять лет?

— Я уже сказал.

— Тебе казалось, что если ты уедешь…

— И что?

— То это будет бегством?

Он покачал головой:

— Нет… не могу сказать, что вынашивал планы мести. Но я все никак не мог осознать, что видел, как убивали всех этих людей. Большинство из них были зарублены собственными соседями, друзьями, даже родственниками. Хуту получили приказ убивать тутси, они послушались и старались, как могли. Как это все понять и на чью сторону встать, если сам ты не принадлежишь ни к тем, ни к этим? Даже когда мне представился шанс что-то сделать, это не было спланировано или обдумано заранее.

— Что же ты сделал?

Он отпил из бокала и поставил его на стол.

— В день отъезда я убил четырех молодых ребят, хуту. Тогда, пять лет назад, они были в церкви. Убил я их потому, что один из них хвастался этим и обещал, что скоро все повторится. Они сидели за столом в пивной и пили банановое пиво. И я застрелил их из пистолета моей экономки.

В комнате повисла тишина. Дебби выжидающе затянулась сигаретой.

— Это правда?

— Да, я в самом деле убил их.

— И это помогло?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты удовлетворен, что сделал что-то? Ответил ударом на удар?

— Это как бы не имело никакого отношения к тому, что случилось в церкви… — сказал он, чуть помедлив.

— Как же тебя не арестовали?

— У власти там сейчас тутси. Один из них помог мне уехать.

Он говорил очень серьезно, но казалось, что сделанное не слишком его тяготит. Дебби придвинулась к нему и коснулась его щеки.

— Считай это своей исповедью. — Она легонько провела пальцами по его щеке и снова взяла свой бокал.

— Есть идея, — сказал Терри, — объехать приходы, получить разрешение обратиться с воззванием на воскресной мессе. Фрэн достал мне епархиальный справочник, и я выписал приходы, которые хотел бы посетить, и имена пасторов. Начну с восточного округа, там я кое с кем знаком.

— Твои труды ни к чему не приведут, — заявила Дебби. — Соберешь сущие пустяки.

— У меня есть фотографии маленьких детей-сирот.

— Должно быть, душещипательные?

— Эти малыши совсем одни на свете, и они голодают. У меня есть снимки, на которых они роются в отбросах…

— Единственный способ добиться успеха, — сказала Дебби, — это достать список адресов католиков. Начини с округа в несколько тысяч. Разошли брошюру с описанием своей истории, поясни свою цель, приложи снимки голодных детишек, где по их личикам ползают мухи…

— Не уверен, что у меня есть снимки с мухами.

— Не важно, главное, чтобы они были душещипательными. И обязательно приложи конверт.

— Одни эти конверты обойдутся мне… — пробормотал Терри, но замолчал, потому что Дебби энергично замотала головой.

— На конверте будет надпись: «Ваша марка тоже поможет».

— Сколько все это стоит?

— Много. Но это сработает. Подожди. — Она потушила сигарету. — Надо сделать сайт в Интернете: «Дети-язычники. Точка. Ком».

— Язычников осталось не так много. Большинство так или иначе обратилось. Очень много адвентистов седьмого дня.

— «Сироты. Точка. Ком», «Миссии и миссионеры. Точка. Ком». — Дебби остановилась. — Сделать предстоит многое. Ты понимаешь? Много черновой неинтересной работы. Можно разузнать, какие сайты уже задействованы. Я, впрочем, не слишком люблю компьютеры, они какие-то… очень уж бездушные. — Она залезла в холодильник за новой порцией льда, повернулась к Терри и, снова подумав, что его лицо напоминает лицо святого, сказала: — Впрочем, о чем я? Ты же не для сирот собираешь деньги.

— Ты так думаешь? — спросил он.

— Ты их просто используешь, этих сирот.

— Мне не особенно по душе эта идея, но ты полагаешь, им не все равно?