Элмор Леонард - Деньги - не проблема

Спектакль номер два.

Терри с черной паркой в руках, с лицом аскета, с бородкой, в темно-синем костюме. Стоило Терри заговорить, окружной прокурор, аккуратного вида мужчина, обернулся и сдвинул на лоб очки.

— Мистер Подилла? Я отец Данн, приехал из Руанды. Как я понимаю, вы хотели меня видеть, сэр?

Из Руанды! Словно он проделал весь путь ради этой встречи. Голос Терри звучал приглушенно, но ровно, с ноткой смирения. Он был весь к услугам прокурора. Дебби остановилась поодаль. Она смотрела, как прокурор кладет бумаги на стол и выходит к ним из-за барьера, — к рядам скамеек, напоминающих церковные скамьи.

— Я очень рад, святой отец, что вы нашли возможным прийти. Я не слишком вас задержу. — Он указал жестом на скамьи. — Давайте присядем где-нибудь и покончим наконец с этим делом.

Терри прошел во второй ряд скамеек, потом обернулся и протянул руку.

— Сэр, это мисс Дьюи, коллега моего брата Фрэнсиса, представляет мои интересы.

Одним махом он возвел Дебби в адвокатский ранг.

Подилла кивнул, пристально посмотрел на нее и мило улыбнулся:

— Рад знакомству, мисс Дьюи. Джерри Подилла. Присаживайтесь к нам, хотя вряд ли доктор Данн нуждается в официальных представителях.

— Радостно это слышать, — улыбнулась Дебби, — но в данный момент я скорее исполняю обязанности личного шофера отца Данна. Доктор Данн был так погружен в дела миссии, что не успел обновить водительские права.

— Не сомневайтесь, Джерри, — сказал Терри, — с этой леди я в надежных руках. — Как легко он ухватился за позволение обращаться к прокурору по имени! — Хотел бы я взять ее с собой в Руанду, — произнес он вдруг.

— Святой отец, прошу вас, — смущенно проговорила Дебби и улыбнулась, чтобы показать, что он шутит и она это понимает.

— И я вас не упрекаю, святой отец, — сказал Подилла. И Дебби пришлось снова улыбнуться, на этот раз Подилле, который подмигнул ей — проказник!

Дебби уселась в том же ряду, но на некотором расстоянии, чтобы показать, что не собирается вмешиваться. Терри сел вполоборота, спиной к ней, так, чтобы Подилла мог видеть ее через плечо Терри. Дебби устремила взгляд на скамью прокурора, прямо вперед, и прокурор мог хорошо разглядеть ее профиль, ее очаровательный носик, слегка приоткрытые губы и то, как она дерзко встряхивает головой, обводя глазами зал. Ей было прекрасно их слышно.

Сначала разговор зашел о Руанде.

Подилла сказал, что читал о геноциде в потрясающей книге под жутким названием «Мы хотим сообщить вам, что завтра пробьет наш час». Читал ли ее Терри? Терри ответил: нет, Джерри, ему достаточно уже того, что он был там и видел, как убивали его прихожан. Подилла деликатно помолчал и поинтересовался, почему жертвы так покорно принимали смерть. Терри ответил, что они по природе законопослушны и привыкли принимать то, что с ними происходит. Терри тем не менее считал их мучениками, которых Господь в тот же день принял в раю.

Тем не менее?

Подилла быстро взглянул в ее сторону, и Дебби ответила ему серьезным взглядом, в меру скорбным. Прокурор стал расспрашивать о том, как судебные власти Руанды справляются с более чем сотней тысяч преступников, заключенных в тюрьмы. Он что-то читал о системе трибуналов, учреждаемых в деревнях ради ускорения процесса. Кажется, это называют словом «гакака». Терри подтвердил, что такой вариант рассматривался.

— Но простите, что поправляю вас, Джерри, на их языке, киньяруанда, это произносится не «ка-ка», а «ча-ча». Гачача.

Джерри Подилла с улыбкой покачал головой. Дебби, улыбнувшись ему в ответ, подумала: «Пора отсюда сваливать».

Она спустилась на лифте на первый этаж и, выйдя на крыльцо, закурила. На улице было холодно, пасмурно, еще два курильщика торопливо докуривали свои сигареты. Присяжные стягивались к зданию после обеденного перерыва. Она невольно задумалась и словно услышала собственный голос: «Однажды мне пришлось быть присяжной. Судили за убийство. Это напоминало „Двенадцать разгневанных мужчин“, только в моем случае это были одиннадцать разъяренных парней и я. Они все хотели осудить обвиняемого, одна я была против. Они говорили: „Этого типа поймали с гребаным пистолетом в руке. Тебе что, мало?“ Я отвечала: „Но он не мог этого сделать. Он такой душка“».

В таком роде… Ты не стала голосовать за осуждение. Ты даже не можешь убить мухи. Почему? Да потому, что ты сама муха. Муха на стене. Жужжишь себе и смотришь своими огромными, во всю голову, глазами. «Сегодня я славно прогулялась по собачьему дерьму во дворе. А почему бы мне теперь не посидеть на том вкусненьком лимонном пироге? Моя цель в жизни — досаждать, заставлять людей отмахиваться и чертыхаться. Вот в постели парочка. Почему бы мне не приземлиться на… — тут зазвонил ее телефон, — эту большую белую ягодицу?»

Сотовый в сумке глухо дребезжал. Дебби достала его и несколько последующих минут слушала, как адвокат, ее приятель, отвечает на вопрос, который она два дня назад задала его ассистенту. Она все повторяла: «Да? Да?» Или: «Неужели?» А про себя думала: «Только бы не это». Потом повторила «Неужели?» еще пару раз. Послушала и сказала:

— Нет, я снаружи, на ступеньках Фрэнка Мерфи. — И взглянула вверх на уходившее в мертвенно-бледное небо здание. — Я тут с одним приятелем, контрабандистом. — Рассказала подробности, послушала еще минуту и сказала: — В самом деле? Ты думаешь, его могут вызвать? — И немного погодя: — Эд, я чрезвычайно тебе благодарна. Обещаю подумать над твоими словами. Да. В любое время. Звони.

Через несколько минут из здания вышел Терри в своей парке, похожий на благостного Франциска Ассизского, улыбаясь ей во весь рот.

— Меня отпустили с миром.

— Вы хотя бы говорили о предъявленном тебе обвинении?

Терри обнял ее.

— У нас не хватило времени. Он сказал, чтобы я не беспокоился об этом, а то у меня и без того хватает хлопот — столько душ кругом нуждается в спасении.

— Не душ, а задниц, — сказала Дебби. — Ты хотя бы изредка называл его «сын мой»? — Она дурачилась, а в голове ее крутился разговор с Эдом Бернацки, адвокатом, который, хотя и не без некоторого колебания, выдал ей по секрету информацию, не подлежащую разглашению. Ей не терпелось поделиться этой информацией с Терри и посмотреть на его реакцию. Но говорить об этом лучше было в другом месте.

Терри рассказывал, что его дорогой друг Джерри Подилла оказался славным парнягой.

— Он даже дал мне сто баксов на сирот. Чеком.

— На твое имя?

— Нет, я попросил, чтобы он отписал его в Фонд маленьких сирот Руанды. Я уже открыл счет. С помощью Фрэна.

— Ты собираешься положить деньги туда?

— Да, и выпить.

Она увидела, что он смотрит в сторону Греческого квартала, и сказала: