Татьяна Полякова - Амплуа девственницы

— Умеет, — кивнул Гришка и задумался. — Наверное, Сашок решил, что Леркина гибель выглядит подозрительно. Он на ней был просто помешан.

Одно слово — юродивый. А может, и вправду она так распорядилась, она ведь совершенно чокнутая.

— Я его отправила восвояси, сказав, что у меня работы для него нет, так он снял квартиру напротив.

Представляешь?

— Конечно. Это вполне в его духе. Вообще-то, может, оно и к лучшему. Ты будешь под надежной защитой. Мало ли что!

— Что? — испугалась я.

— Ничего, — заволновался Гришка. — Постарайся не обращать на нею внимания. Я с ним поговорю.

Мы простились, и я отправилась домой, весьма довольная собой. Теперь Гришка при виде Сашка удивляться не будет.

Лерка встретила меня в дверях.

— Я выхожу за твоего мужа, — сообщила ей я. — Завтра придет просить мою руку и сердце. Кольцо подарил, наследство от прабабки, — вытянув руку, чтоб еще раз полюбоваться кольцом, сообщила я.

— Совсем нет совести у человека, — покачала головой Лерка. — Мое кольцо. Я его в Бангкоке купила за шесть штук. Даже не заметила, когда спер. Вот стервец.

— А как же прабабка? — спросила я с обидой.

— Не знаю, как прабабка, а мамаша его семечками торговала. Была у нее страсть к торговле, но не было размаха. Гришка очень злился, денег ей давал, чтоб его не позорила и возле остановки на коробках не сидела. Но она упертая была, каждый день как на службу. Пока не померла три года назад, царство ей небесное. А кольцо носи, хорошее кольцо, я плохих не покупаю. Завтра чаю попьем, и я вас благословлю. Может быть.., если твой жених мне понравится.

— Что ты болтаешь? Неужто думаешь, что Гришка тебя не узнает?

— Ну, в тот же раз не узнал. Опять же занят он будет лишь тем, как благоприятное впечатление произвести. Сашок, неси мое облачение, тренироваться будем. А ты про родню рассказывай, чтоб завтра впросак не попасть.

Утром я потерла кольцо замшевой тряпочкой и напомнила Лерке о ее обещании придумать, как добраться до ячейки.

— Сашок над этим работает, — ответила она. — Твое дело — Гришка. Пора бы ему тебя с дружками познакомить. Слышь, Сашок, — позвала она, — поболтайся сегодня возле казино, может, с кем случайно встретишься.

Я заторопилась на работу, но по дороге внезапно передумала и на светофоре свернула: путь мой лежал на улицу Баумана, где, если верить паспорту, был прописан Арсений, то есть не Арсений, а Дроздов Павел Семенович.

Двенадцатиэтажка с номером 137 оказалась рядом с остановкой, подъезд снабжен кодовым замком, но в это время народ спешил на работу и войти в подъезд проблемы не составило. Дверь мне открыла девочка лет семи.

— Простите, Дроздовы здесь живут?

— Да, — важно кивнула она.

— А кто-нибудь из взрослых есть?

На ее зов появилась женщина лет тридцати. Вообразить ее женой Арсения было невозможно — располневшая, нечесаная, с красными руками, точно она полоскала на морозе белье.

— Я по поводу обмена, — сообщила я.

— Какого обмена? — растерялась женщина.

— Вы квартиру меняете на Заречный район?

— Нет. — Теперь она испугалась.

— Дроздов Павел Семенович ваш муж?

— Паша! — взревела женщина, и из ванной стремительно появился мужчина в трусах и с мыльной пеной на щеках.

На Арсения он походил так же мало, как я на его супругу. Я разразилась пространной речью, суть которой сводилась к следующему произошло недоразумение. Минут десять после этого они, перебивая друг друга, задавали вопросы, причем ребенок принял в этом самое деятельное участие, после чего я смогла покинуть квартиру, так и не удовлетворив до конца их любопытство. Зато они вполне удовлетворили мое. Год назад Дроздов потерял паспорт, этим обстоятельством воспользовался Арсений, каким-то образом сменив в нем фотографию. Если фальшивые документы для Лерки пустяк, значит, и Арсению ничего не стоило… Тут я с грустью подумала:

«Он жулик». С грустью, потому что вспомнила его римский профиль.

Выходя из подъезда в глубокой печали, я не сразу заметила, что кто-то пасся возле моей машины. Это и так было малоприятно, но когда я дала себе труд разглядеть парня, мне и вовсе стало неуютно. Он был одним из тех, кто вместе с белобрысым явился на квартиру Арсения. О продолжении знакомства я не мечтала, по этой причине юркнула в кусты и с сильно бьющимся сердцем стала ждать, что будет дальше.

Тут я заметила и второго, он вышел из «БМВ», припаркованного неподалеку. Парни обменялись несколькими фразами, которые я, к сожалению, слышать не могла. Они закурили, а мне стало совершенно ясно: встречаться с ними я не желаю. Держась поближе к стене дома и используя кусты как прикрытие, я выбралась в соседний двор и только собралась перевести дух, как в несколько метрах от себя увидела дочку настоящего Дроздова. Глядя на меня, она завопила:

— Тетя, тетя, там тупик, сворачивайте направо.

Большое спасибо ей за заботу. Беда в том, что на ее вопли обратила внимание не только я, но и молодые люди возле моей машины. Они дружно повернули головы в мою сторону, а я поняла, что пропала, потому что спрятаться было негде. От кустов я удалилась уже на значительное расстояние, а потому побежала направо, как и советовал глазастый ребенок. Парни бросились за мной. Надо ли объяснять, в какое смятение это привело меня. Я неслась со всех ног, не забывая оглядываться, и смогла увидеть следующее: один из парней все еще бежал за мной, другой вернулся к машине Я выскочила на улицу, значительно опережая своего преследователя, но уже начала задыхаться и теперь гадала, то ли заорать «караул», то ли броситься в универмаг и попробовать затеряться в толпе.

А если ни то, ни другое не поможет?

И вот тут я увидела «Мерседес». Он был такой красивый, блестящий, новенький и вместе с тем выглядел так солидно. Я всегда внутренне тяготела к «шестисотым», просто денег у меня хватало только на «Фольксваген». На такой машине должен ездить мужчина непременно обстоятельный, спокойный, с достоинством, который не станет вопить на всю улицу: «Что вам надо?», и не откажется помочь женщине.

«Мерседес» как раз собирался тронуться с места, когда я рванула дверцу. Она открылась, я юркнула на сиденье, пролепетав:

— Ради бога, поезжайте! — А в ответ услышала:

— Выметайся И ладно бы за рулем оказалась женщина; ничего подобного — обладателем противного хриплого голоса был мужчина. К сожалению, очень многое отличало его от Жана Маре. Прежде всего он не был ни красив, ни обаятелен, не умел разговаривать с женщиной, но самое скверное, он совершенно не собирался попадать в передрягу из-за прекрасной незнакомки. Не стал бы он обнажать шпагу, даже если бы она у него была, он собирался вышвырнуть меня из машины. Я бы и сама покинула ее, но тут на улицу выскочил мой преследователь. Это произвело на меня такое впечатление, что я схватила несостоявшегося спасителя за шею и запечатлела на его губах поцелуй, после чего смогла прошептать, не выпуская его из своих объятий: