Анатолий Галкин - Спаситель демократии

Из возможных свидетелей остался один – в тридцати метрах на пригорке сидел бомж с банкой пива. Он все время сидел неподвижно и одним этим напоминал мудреца. Или сфинкса египетского…

Паша знал, что эта публика принимает алкоголь с самого утра. И что это за свидетель, если в мутных глазах крокодильчики плавают?

Бомжу было около сорока. Он сидел не на земле, а на бетонном блоке… Когда Муромцев приблизился, «сфинкс» впервые зашевелился. Он подвинулся, освобождая Паше место.

– Садись, коллега.

– В каком это смысле?

– Ведь ты же мент?

– Не совсем, но около того. Короче – есть у меня вопросы по этому делу… А вы имеете отношение к МВД?

– Имел, но давно. Почти сразу не сошелся с начальством по нормам потребления. Все они пили нормально, а я в два раза больше… Тебя, брат, как зовут?

– Павлом.

– А я – Михаил… Так вот, Паша, уволили меня без выходного пособия. Вчистую!.. Пять лет назад жена меня предала.

– Изменила?

– Вздор! По этой части мне равных не было. Тут в другом дело – жаба ее замучила. Стала укорять, что я не крутой, что денег домой не приношу. Обиделся я и ушел – теперь вот свободный человек… Ты, Паша, задавай свои вопросы. Или давай – я сразу буду отвечать… Сгоревшую красную пятерку я видел за минуту до взрыва. Она стояла в ста метрах от пивной точки. А чуть подальше, у рощи – черный джип. А заметил я их потому, что увидел, как незнакомый мужик уводит Чижика.

– Кто такой Чижик?

– Это, Паша, наш парень. Пухлый такой, небритый, пьяный… Мужика видел со спины и не узнаю. Номер джипа со ста пятидесяти метров не рассмотрел… Потом я отвлекся, а когда глянул, то красная пятерка пошла к перекрестку, и там взрыв. Тут же снялся и уехал в другую сторону джип… Все, Паша! Версии строй сам.

– А где Чижик?

– Он не вернулся… Чиж – птица вольная! Мог и улететь куда-нибудь. Но моя интуиция говорит, что он сгорел за рулем этой пятерки… Я, когда начинал, то хорошим опером был. Даже отличным!

Вадиму Хилькевичу казалось, что все вокруг смотрят именно на них, что все вокруг знают, зачем они едут в пустую квартиру пропавшего Бублика… А зачем они туда едут? Вадик хотел просто поговорить с Василисой, разведать обстановку на фирме. Но, глядя на девушку, он начал понимать, что у нее другое на уме…

Служебный автобус вывез их в центр Ветлуги… В город ехало не так много народа. Большинство сотрудников фирмы «Волна» варились в собственном соку. Они жили здесь же на окраине, в научном городке из девяти домов, школы, магазина и клуба.

А Бублик был из местных, из ветлугинских. Его квартира находилась в центре города, на улице Мышкина дом семь дробь три. В трехэтажке из красного кирпича… Вадик с трудом открыл тяжелую дверь подъезда, пропустил вперед спутницу и сам нырнул в мрачное нутро дома.

Лестницу освещала слабенькая тусклая лампочка. Она чуть шаталась, и по стенам двигались даже не тени, а невнятные привидения… Вполне естественно, что испуганная Василиса тесно прижалась к Хилькевичу и обняла его… Оттого, что он прочувствовал близость женского тела, ему стало приятно. Внутри все взволновалось и забурлило. Обстановка обещала дальнейшие радости.

И Вадик с ужасом понял, что предает Ирочку Багрову.

Сразу стало тревожно и тоскливо. У него появилась острая злость на себя самого…

Какая-то часть его сознания орала, что нельзя любить двух сразу! Что так не было ни разу! Что, если он считает своей невестой Ирину, то не имеет право вот так обниматься в подъезде с другой… А если и может это делать, то в самом крайнем случае – исключительно в ходе оперативной комбинации. Только в целях выведывания секретов и вербовки объекта…

Василиса и не подозревала, что Вадик собирается ее вербовать, то есть – склонять ее к сотрудничеству… На третьем этаже было совсем мрачно. Она нащупала ключи, передала ему все сумки и, пользуясь темнотой и свободой, прижала Хилькевича к двери и попыталась поцеловать. Но промахнулась! Ее губы лишь скользнули по его подбородку и уткнулись в небритую шею.

Второй попытки она делать не стала, а занялась дверью. Потом они вошли в квартиру, и Василиса привычным движением зажгла свет… Вадим вообще заметил, что все здесь было для нее не просто знакомым, а родным, домашним.

– Василиса, а вы здесь часто бывали?

– Это нескромный вопрос… Раз у меня есть ключ, то не надо думать, что я жила здесь. Так, иногда заходила в гости… Боря Бублик был хороший человек, но очень странный. Весь в науке. Иногда про свои формулы он вспоминал в самый неподходящий момент.

– Вы уверены, что он не вернется?

– Не бойтесь, Вадик. Я уверена, что он уехал в Америку. А оттуда не возвращаются… В последние недели он все время твердил, что скоро станет сказочно богат. Это где он достанет денег? Здесь в Ветлуге?

– А может быть у него новые друзья появились? Которые оттуда, из-за океана?

– Друзья у него действительно появились, но местные. Мне Боря показывал фото, где они втроем… Один из них – известная в городе личность. А Бублик назвал его своей «дойной коровой».

– Как фамилия этой коровы?

– Потом скажу… Вы что, Вадик, за этим сюда пришли? Возьмите свечи на комоде, откройте вино, протрите фужеры. А я пойду пока в душ…

Она ускакала, а Хилькевичу моментально стало жарко. Сначала он рывком развязал галстук, а потом решительно снял пиджак.

Вадим осмотрелся… Это была двухкомнатная квартира в доме старинной постройки. Еще из царских времен… Огромная гостиная и большая спальня.

По фотографиям на стенах было видно, что это фамильное гнездо Бубликов. Наверняка комод и буфет были куплены каким-нибудь прапрадедом – купцом первой гильдии.

Вероятно, и ванна здесь была не как стандартная коробочка. Дверь туда была приоткрыта, но Вадим не решился заглянуть. Он только слышал, как там струится вода, а Василиса напевает что-то цыганское.

Хилькевич вскрыл вино, разложил конфеты, зажег свечи. Стало уютно и романтично… Она вышла не в джинсах, не в белом свитере, а в каком-то легком и ярком восточном халате. Вид был домашний и, одновременно, торжественный.

– Давайте выпьем, Вадим, и сразу перейдем на «ты». Без всяких брудершафтов.

– Согласен, Василиса… А за что пьем?

– За приятную встречу. За дружбу и любовь.

Красное сухое вино пили медленно, глядя друг другу в глаза. Но даже в этот момент Вадик подумал о Ирине Багровой… Пока он ей не изменял, но у этой Василисы такой напор, что невозможно сопротивляться. Надо только успеть узнать о связях Бублика.

– Я все удивляюсь, Василиса, какое у тебя красивое и необычное имя.

– А у меня все красивое и все необычное.

– А сокращенные, ласковые варианты есть?

– В школе меня звали Васькой, а дома Лизой или Лисой.