Сергей Майоров - Отказной материал

Тот занимался изучением каких-то бумаг и оторвался от них с явной неохотой. Ждать дельных предложений от своего заместителя он давно уже перестал, а разговаривать по поводу пьянок в отделе или о моральном состоянии своих сотрудников ему просто не хотелось.

— Я по поводу Ковалева, — сказал заместитель, плотно прикрывая дверь и садясь в кресло перед столом. — Я только что разговаривал с ним. И с другими сотрудниками тоже. Надо что-то решать, Владимир Карпович!

— По поводу чего надо решать?

— Ковалев сейчас находится в таком состоянии, что… Трудно сказать, какие поступки он может совершить! Он всегда был несколько… э-э… неуправляемым. А в такой трудной ситуации он вообще может поступить необдуманно, поддаться эмоциям. Представляете, что он может натворить? Да еще и брат у него погиб при таких обстоятельствах.

— Представляю. И что вы конкретно предлагаете?

— Я предлагаю подумать о том, к чему это может привести. Сотрудник, облеченный властью и полномочиями, к тому же вооруженный. Что будет, если он решит все это использовать в своих интересах? Я полагаю, нам нужно защитить его от самого себя, предотвратить возможные необдуманные поступки! Не мне вам говорить, Владимир Карпович, но ведь за него в первую очередь спросят с нас!

— Я вас понял, Александр Петрович! — перестав вертеть в руках карандаш, начальник посмотрел на своего заместителя с интересом и каким-то даже состраданием, промелькнувшим в усталых серых глазах. — Да, защитить его от него самого просто необходимо. А у вас есть к Ковалеву какие-нибудь конкретные претензии кроме его опозданий на работу?

— Ну конечно… В прошлый наш рейд, «Наездник-шесть», когда его выделили в пригородную группу для борьбы с кражами скота из колхозов, он особой активности не проявил. Даже, наоборот, пытался всячески отлынивать. И опаздывает он действительно часто.

— Да, ситуация серьезная. — Карандаш опять оказался в руках начальника, и тот начал рисовать в настольном блокноте пухлую рожицу с обширной лысиной, клочком волос вокруг ушей и высунутым языком. — Что ж, Александр Петрович, подготовьте проект приказа.

— Какого приказа?

Продолжая сидеть в кресле, заместитель подался вперед, демонстрируя полную готовность мгновенно выполнить распоряжение.

— Ну какого приказа? Вы же сами только что все так красочно и убедительно расписали.

Александр Петрович продолжал выражать полную готовность, но теперь к этому выражению добавилась и некоторая доля непонимания, а также досады, вызванной этим самым непониманием. Полюбовавшись получившимся рисунком и решив, что портрет в известной мере оказался схож с оригиналом, начальник ОУРа с довольным видом отложил карандаш и поднял глаза.

— Проект приказа об изъятии у Ковалева табельного оружия. Заодно отберите и удостоверение — мало ли где он его будет показывать. И еще: он ведь, когда был постовым, получал форму, и у него наверняка от нее что-нибудь осталось. Тоже отберите, а то вдруг он куда-нибудь в баню в фуражке пойдет!

Широкий лоб и не менее обширная лысина заместителя покрылись испариной, а лицо утратило выражение готовности и стало привычно непроницаемым, с легким оттенком обиды.

— И еще, Александр Петрович! Для приказа подберите мотивировки поубедительней того, что Ковалев иногда опаздывает и плохо охранял свиней в колхозе. Договорились?

— Ну зачем вы так, Владимир Карпович? Я же о деле думаю!

— Так никто в этом и не сомневается. Идите, пожалуйста, подумайте еще. Может, и о своем переводе что-нибудь мудрое придумаете? Если не ошибаюсь, вы дальше по хозяйственной линии собирались двинуться? Ну так и идите себе спокойно, а я уж тут как-нибудь год до пенсии и сам досижу. Договорились?

Заместитель выбрался из кресла, дошел до двери, на пороге замялся и обернулся.

— Владимир Карпович! И все-таки как быть с Ковалевым? Вам до пенсии год остался, мне перевод должны вот-вот подписать… Давайте подстрахуемся.

— А с Ковалевым быть так, как есть! Он не мальчик маленький и за свои слова и поступки, в отличие от некоторых, вполне отвечает. Так что идите, Александр Петрович, и подумайте о чем-нибудь приятном. О своем переводе, например.

Двое оперов, отправившиеся в больницу, ничего нового узнать не смогли: Катя все еще находилась без сознания. Беседы с медперсоналом тоже мало что дали. Поздно ночью по «ОЗ» позвонила какая-то женщина и сказала, что перед входом в парк лежит раздетая и избитая девушка. Назвать по телефону свою фамилию и адрес женщина отказалась. Машина «скорой помощи», выехав на место, подобрала Катю, находившуюся на выходе из центральной аллеи. Катя успела назвать себя и сказать, что где-то на территории парка, в автомашине, ее изнасиловали трое парней. Теряя сознание, она несколько раз упомянула о какой-то бутылке, которую они в нее засовывали. В связи с тяжелым состоянием пострадавшей, нуждавшейся в срочной операции, и последовавшей за этим неразберихой пробу на так называемый «биоматериал», которую берут сразу после заявления об изнасиловании и которая впоследствии является очень важным, а иногда и единственным доказательством преступления конкретных лиц, не взяли.

Матери о случившемся сообщили только рано утром, и теперь она, застывшая, как восковая фигура, сидела у двери отделения, куда поместили ее дочь. Получив еще одну справку с диагнозом, оперы разделились. Один направился в РУВД, а другой присел на диванчик недалеко от матери и стал ждать, стараясь не смотреть в ее сторону.

Прибывшей в 14-е отделение милиции группе повезло больше. Совместно с участковым и оперативниками из отделения они отправились прочесывать злополучный парк. Через полтора часа пошел мелкий дождь. Еще через некоторое время, то и дело поскальзываясь на мокрой траве и хватаясь замерзшими пальцами за ветви кустов, едва не уронив фуражку и. выматерившись по этому поводу, один из участковых вышел на небольшую полянку метрах в пятистах от главного входа, оглянулся по сторонам и понял: нашли. Трава на поляне была примята, а кое-где и вытоптана, виднелись четкие следы волочения. Пузырилась под дождем серая вода крошечного озера. На кустах болталась разорванная блузка, в стороне валялись смятые голубые брюки и разорванные колготки.

Вызвали эксперта. В ожидании его приезда перекурили, обсуждая ситуацию и положение Ковалева, а потом, пока дождь еще не успел уничтожить все следы, сами еще раз прочесали поляну и ее окрестности. В траве нашли около двух десятков окурков, достаточно новых на вид, размокшую пачку из-под сигарет «Мальборо» и пластмассовую пробку от бутылки шампанского. Около кустов, за которые зацепилась блузка, на земле остался четкий след автомобильного протектора, а рядом с ним валялись пара окурков и газовая зажигалка в белом пластмассовом корпусе. Немного в стороне, под деревом, лежали шелковые трусики с порванной резинкой.