Сергей Майоров - Отказной материал

Как Курков и рассчитывал, ворошить старые дела никто не стал. Наказание он отбывал в специальной, «ментовской» зоне, был там в авторитете, о прошлом ему никто не напоминал, и, выйдя на свободу ранней весной 1992 года, он чувствовал себя, можно сказать, умиротворенным. Из московской квартиры его, естественно, выписали, и все, что у него осталось после конфискации имущества и четырех лет заключения, — это развалившийся родительский домик в подмосковной деревне и три тысячи рублей на одной, не найденной следствием сберкнижке. Зато теперь не надо было служить двум хозяевам сразу, и перед ним была, как он считал, только одна дорога, по которой он и пошел.

Через несколько месяцев его нашел Берский и пригласил к себе. Сразу после переезда в новый город Курков приступил к работе с той же энергией, которая отличала его в первые — честные — годы службы в милиции, и так же блестяще применял свои таланты к оперативной деятельности.

За прошедшие два с половиной года Курков сплел крепкую агентурную сеть, позволявшую ему постоянно находиться в курсе всех городских дел, положения в правоохранительных органах, ситуаций внутри «центровой» группировки и других банд города. Друзей он не завел, ограничивал все контакты с мужчинами лишь необходимыми по работе, а с женщинами — короткими случайными связями. С понедельника по пятницу он с головой уходил в свои дела, а на выходные дни обычно выезжал за город на охоту или сидел в своей квартире, составляя коллекцию компакт-дисков классиков рок-музыки.

— Садись, Толя. Что у нас случилось?

Серый уселся в кресло напротив Берского, закинул ногу на ногу и лаконично, но со всеми необходимыми деталями рассказал все, что успел узнать об убийстве Гены Овчинникова.

Берский слушал внимательно, ничем не выражая своих эмоций.

— Н-да, — наконец сказал он. — Что ты сам по этому поводу думаешь?

— Трудно сказать. — Серый пожал плечами. — Фактов пока маловато. В общих чертах здесь только три варианта может быть: либо это наши конкуренты, либо кто-то из наших, либо Гену убили за какие-то его дела «на стороне». Но на прямой конфликт с нами ни «хабаровцы», ни другие не пойдут. По крайней мере, в настоящий момент. Да и Гена как мишень интереса явно не представляет — обычный «бригадир», ничем не лучше и не хуже других, и его смерть для нас ничего не меняет. Нет, первый вариант я бы пока отбросил. Мне кажется, дело в самом Гене. , В денежных вопросах он был не очень аккуратен — любил погулять за чужой счет, мог какие-то деньги просто зажать. Надо будет поковырять в этом направлении. Кроме того, он часто «подхалтуривал» на стороне: на днях «развел» одного бухгалтера на тонну долларов, да и раньше в такие истории влезал. Здесь тоже есть над чем подумать. Потом, на той неделе он вместе с Яновичем — ну Толстым Вовой — попал в милицию. Один водитель из Горгаза помял Гене машину, и эти два дурака поехали разбираться. Прямо на проходной их и повязали. Через несколько часов, правда, отпустили — для обвинения в вымогательстве не хватило доказательств, да и ситуация была спорная. В общем, материал уже отказали за отсутствием состава преступления. Я об этом по своим каналам узнал, ни Гена, ни Толстый Вова ничего мне не говорили.

— Да, если человека убивают, значит, это кому-то нужно. — Берский включил кондиционер и повернулся лицом к прохладной воздушной струе. — Держи меня в курсе всего. Я хочу знать, что же случилось на самом деле, независимо от того, раскопают менты что-нибудь или нет. И еще — с кем из наших Гена общался наиболее близко?

— С Толстым, наверное, — подумав, ответил Серый.

— Постарайся его отыскать. Я хочу сам с ним переговорить. В расходах по этому делу себя не ограничивай, плати за информацию столько, сколько запросят. Я еще часа два здесь буду, потом — звони в любое время домой,

Поговорить с Вовой Берский не смог — Серому так и не удалось его отыскать. Поздно вечером, когда Берский уже спал на широкой кровати в своей спальне, а Серый сидел за компьютером в кабинете, поступила информация о том, что Янович задержан по подозрению в убийстве Овчинникова и у него изъят пистолет, из которого это самое убийство и было совершено.

Поблагодарив собеседника. Серый сразу же позвонил Берскому. Тот выразил свои мысли длинным витиеватым ругательством и сказал, что с утра приедет в офис, чтобы найти решение проблемы.

Положив трубку, Серый задумался. Поступившая информация вносила в дело некоторую ясность, но никакого облегчения от этого он не испытывал. Наоборот, он почувствовал какую-то нестыковку, но, как ни бился, так и не смог разгадать, в чем именно она заключается. Все было слишком гладко и неровно одновременно. Конечно, в жизни всякое бывает, и два «братка» вполне могли поругаться, причем поругаться настолько, что один ухлопал другого, а потом в панике бежал, не сбросив «мокрый» ствол, и случайно нарвался на гаишников. Подобная ситуация, конечно, неприятна, но назвать ее невероятной нельзя. Но Серый готов был спорить на что угодно, что вот так — именно так — все это не могло произойти, и одновременно с ростом уверенности, что здесь кроется некий подвох, в Сером загоралась спортивная злость, и он чувствовал, что, как в былые времена, готов работать без сна и отдыха и что обязательно возьмет ситуацию в свои руки и разгадает секрет.

Воскресное утро принесло новые неприятные сюрпризы. В течение часа, один за другим, оперативниками из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков были задержаны три подопечных Вовы — торговцы марихуаной. Обстоятельства проведенных задержаний не оставляли никакого сомнения в том, что их кто-то «вложил».

Узнав об этом, Берский посмотрел на Серого и с легкой грустью сказал:

— Что ж, ссучился, значит, толстячок-то… Конечно, когда впереди «вышка» маячит, с человеком можно договориться. Может, у него просто «крыша» съехала? Так долго изображал чужую «крышу», что остался без своей. Сначала Гену шлепнул, а теперь начал языком трепать, снисхождение себе зарабатывать. Козел!

К торговле наркотиками Берский относился примерно так же, как к проституции или изготовлению порнографии: раз есть желающие платить за это деньги, то упускать свою прибыль просто глупо. Но ни один продавец наркотиков, равно как сутенер или поставщик «моделей» для фото— и видеосъемок, не мог удостоиться даже простого рукопожатия Берского, не говоря уж хотя бы о каком-то его уважении. Задержанных милицией торгашей ему было не жаль, но сам факт, что один из его людей «раскололся» и начал «стучать», требовал немедленной и жесткой реакции.

— Дерьмо малолетнее, — проговорил Берский уже более спокойно. — Ничего ведь сами сделать не могут, а вот другим нагадить — так это всегда пожалуйста! Жалко, нельзя его из клетки вытащить. Пусть Ромео возьмет бригаду Гены, временно, но если потянет, то оставим постоянно. Объясни, чтобы он все подчистил: мало ли кого Толстый еще сдаст. И реши с ним…