Андрей Стрельников - Я — убийца

— Были, наверное, причины, — осторожно заметил Петелин.

— Я в чужую жизнь не лезу, не знаю, — отрубил полковник. — А вам что, нужно найти причины его курения?

— Нет, Василий Терентьевич, — как можно мягче сказал Петелин. — Нам нужно найти людей, которые видели его дома с девяти до одиннадцати утра.

— Вот я и видел, — кивнул старик. — И однополчане мои видели.

— Вы думаете, они его запомнили? — допытывался Петелин.

Старик внимательно посмотрел на него и укоризненно покачал головой.

— Эх, майор. Вы его сами-то хоть раз видели?

Петелин честно признался, что нет.

— То-то и оно. А вы бы посмотрели. Шварценеггер этот киношный рядом с ним — цыпленок ощипанный.

— Тебя домой подбросить? — спросил Петелин, открывая дверцу машины.

— Нет, — ответил Максим. — Раз уж я здесь, зайду к Алексею, обрадую.

— Вы такие близкие друзья? — удивился Петелин.

— Да нет, не очень, — улыбнулся Максим. — Просто знакомы очень давно. Он с оперативным составом несколько лет рукопашкой занимался. Так что я в некотором смысле его ученик.

— Ну что же, сходи, — пожал плечами Петелин, запуская двигатель. — Пока. Если что — звони.

Его «жигуленок» резво пробежался по дорожке, свернул за дом и скрылся. Максим же направился к Нефедову, старательно перешагивая через следы собачьих прогулок.

— Здорово, тезка! — Максим широко улыбнулся карапузу и удивился, увидев у того в руке пособие «Windows-95», открытое примерно на середине.

— Здравствуйте, — с серьезным видом прокартавил малыш. — Сейчас я папу позову. Только, чур, мне не мешать. Я занят. Пап, к тебе.

— Хорошо, — прошептал Максим. — Мы будем тихо, как мышки.

— Привет, Макс. Проходи. — Нефедов смотрел на гостя с удивлением, смотрел настороженно. Усевшись за стол напротив Максима, невесело улыбнулся: — Что-то следователь твой не спешит ко мне в гости.

— Он и не придет, Леша. Нашелся свидетель, который видел, как ты все утро дымил на балконе.

— Да ну!? — Настороженность на лице Нефедова сменилась детской радостью. — Нашелся-таки! Это же здорово! Это же так здорово, слушай! Ты не представляешь, я себе который уже день места не нахожу. Да и в Португалию лететь надо, осеннюю коллекцию подбирать.

— Ты же собрался переквалифицироваться, — заметил Максим.

Нефедов криво усмехнулся и пригласил гостя на балкон.

— Я бы, конечно, с удовольствием, — произнес он после того, как они закурили. — Только — куда? Тренером — на сто пятьдесят в месяц? У меня же через два месяца третий ребенок родится! Вот и подумай — куда мне деваться? Разве что к тебе, массажистом.

— Логично, — согласился Максим. — Некуда. А с долгом что делать будешь?

— С каким долгом? — нахмурился Алексей.

— Ну, те, сто двадцать тысяч, Петру…

— Сто двадцать тысяч? — Алексей с изумлением смотрел на Максима. — Так я же их давно отдал.

— Кому? Когда? — растерялся Серов. — Почему мне в прошлый раз ничего не сказал?

Алексей пожал плечами.

— Ленке, Петькиной жене. Сразу после похорон. Почему не сказал? Так ты не спрашивал. Да и дело такое, как бы сугубо наше, внутреннее. Да ты ей позвони, она подтвердит!

Татьяна сидела верхом на чемодане и курила, стряхивая пепел прямо на пол и наблюдая, как сквозняк уносит его к двери и дальше, в длинный общий коридор, выложенный неровными досками с облупившейся грязно-коричневой краской. Она боялась поднять глаза, не желая видеть ободранные обои времен кукурузной экспансии. Примерно на высоту человеческого роста все стены были заляпаны жирными пятнами. Из потолка в жутких желто-зеленых разводах и подтеках сиротливо торчали два оголенных провода. Когда-то, наверное, здесь висела лампа с оранжевым абажуром.

Окно было распахнуто настежь уже с полчаса, но затхлая вонь не уходила. Совершенно матовые оконные стекла покрывал толстый многолетний слой какой-то липкой субстанции.

Конечно, неплохо было бы сначала сделать хоть какой-то ремонт, а уже потом переезжать. Но договор обмена был составлен однозначно: утром — переезд, вечером — деньги.

Слава богу, бывшему владельцу вся эта возня в обменной конторе надоела не меньше, чем им, и деньги он отдал вчера, взяв с них слово, что сегодня квартира освободится.

Вся мебель была сгружена к стене; мебель заняла добрую половину комнаты. Грузчики, конечно, сразу уехали, вверив Сережиным заботам мешки, ящики и чемоданы.

Татьяна расстегнула свою сумочку и потрогала толстую пачку иностранных дензнаков. Двадцать тысяч долларов. Доплата за их переезд в эту странную коммуналку на самой окраине города. На первый взнос за операцию теперь не хватало трех тысяч. И ресурсов — никаких. Кира просто растворилась — точно кусок рафинада. На работе не появляется, дома телефон не отвечает. Позавчера Сергей ездил на дачу — все закрыто, соседи никого не видели.

Татьяна подошла к окну и швырнула вниз окурок. Отсюда, с девятого этажа, совсем рядом казалась Московская кольцевая дорога. Даже гул грузовиков слышен. Внизу, под окном, в углу широкой асфальтированной площадки, приютились два древних отечественных автоинвалида. Она вспомнила их уютный зеленый двор с чистенькой детской площадкой, где они с Илюшкой провели столько счастливых дней. На глаза навернулись слезы.

— Слышь, соседка, знакомиться-то будем? Или как?

На пороге комнаты, подбоченившись, стояло неопределенного пола и возраста существо, одетое настолько нелепо, что Татьяна невольно улыбнулась. Грязный засаленный махровый халат с разноцветными заплатами на локтях и еще в нескольких местах был запахнут на мужскую сторону, однако где-то в районе груди обнаруживались две выпуклости, указывающие на принадлежность к прекрасной половине человечества. Из-под халата виднелись голубые мужские кальсоны, чуть прикрывающие устрашающего вида кроссовки с неровно приклеенным гордым логотипом «Адидаса».

— Да, конечно, извините. Меня зовут Татьяна. — Она смущенно улыбнулась и протянула руку. В нос ударил какой-то знакомый, но давно забытый запах. В сочетании с затхлостью комнаты запах производил нокаутирующий эффект. «Господи, да это обычный перегар, — промелькнула мысль, — только очень резкий».

— Ты, девонька, ручонку-то не тяни. — Существо почесало щетину над верхней губой и осторожно погладило большую волосатую бородавку на щеке, чем вновь вызвало сомнения относительно своей половой принадлежности. — Так только жлобы знакомятся.

— Простите, я не понимаю. — Татьяна с облегчением отдернула руку.

— А чего тут понимать? Банку поставь, колбаски-огурчиков порежь. Дернем по стопарю вот и познакомимся.

— Какую банку? — в недоумении прошептала Татьяна. — А, ну да, конечно. Я поняла. Сейчас муж вернется. Тогда и решим.