Мартин Гринберг - Шерлок Холмс на орбите

— Больше всего я боюсь, что враг тоже разработает оружие, не уступающее нашему, — сказал он, — так что мы не сможем вести успешные боевые действия. В таких условиях миром будет называться очень хрупкое равновесие.

Холмс сходил за своей трубкой, вернулся и обратился к генералу:

— Вы описали живую, но несколько унылую картину, генерал. Технически совершенное оружие, попав в руки злобного гения, сможет дать ему власть над миром, не так ли?

Генерал кивнул.

— Так точно.

На этом мы закончили беседу, так как было уже поздно. Пожав друг другу руки, мы попрощались. Приятный вечер; правда, его немного омрачил такой конец, но тем не менее впечатление осталось очень хорошее.

Холмс предложил мне провести ночь в моей старой комнате, и я с удовольствием принял его предложение, проспав до позднего утра. Когда я встал, то Холмс уже был одет и курил трубку, а на столе остывали остатки завтрака. Выглядел Холмс еще более худым, принимая во внимание его финансовое положение.

— А, Уотсон, вот и вы. Миссис Хадсон сейчас принесет вам горячий завтрак. Поторапливайтесь! — Он протянул мне визитную карточку на веленевой бумаге. — Это пришло сегодня утром. У меня клиент.

Все стало на свои места. Ничто так не поднимало настроение Холмсу, как новое дело!

Он расхаживал взад-вперед, поглядывая в окно, пока я разделывался с завтраком.

— Это должен быть он. Изысканный экипаж и прекрасно одетый джентльмен, выходящий из него, — сказал он, возвращаясь к столу и набивая заново свою трубку табаком.

Минуту спустя миссис Хадсон провела джентльмена в гостиную.

— Меня зовут Генри Бэббидж. Надеюсь, вы получили мое послание, — сказал посетитель, посмотрев сначала на меня, а затем на Холмса.

Холмс выступил вперед, представив себя и меня, предотвращая неловкий момент. Взяв пальто и шарф мистера Бэббиджа, он предложил ему кофе, и мы уселись возле камина из уважения к нашему замерзшему гостю. Это был дородный человек с седеющими бакенбардами, обрамляющими его полное лицо. Как уже Холмс заметил, одежда его была безупречна, шелковый галстук украшала булавка с большим бриллиантом.

— Так вы прочитали мое послание? — начал мистер Бэббидж.

— Несомненно, — ответил Холмс. — Вы пострадали от кражи и хотите, чтобы я вернул похищенное. Вне сомнения, вы уже обратились к полиции, но безрезультатно, поэтому и пришли ко мне.

— Это верно. На самом деле похитили два предмета. С чего мне начать?

Холмс встал и налил еще кофе.

— С начала, пожалуйста.

— Вы, должно быть, слышали мое имя или по крайней мере имя моего отца — Чарльз… Чарльз Бзббидж.

— Да, конечно же! — вмешался я. — Он основал Королевское астрономическое общество. Астрономия, можно сказать, это мое увлечение…

— Да, это был он. Мой отец был человек несколько эксцентричный и увлекался изобретениями. Большую часть жизни он провел, растрачивая свое семейное состояние на конструирование машины, которая была бы способна осуществлять математические операции с чрезвычайно большой скоростью. Первоначальный проект финансировался канцлером казначейства и назывался Вычитающей машиной. Сперва хотели составить безошибочные навигационные таблицы, но мой отец продолжал переделывать механизм, стараясь построить мощную машину, которая освободила бы человечество от нудных математических вычислений.

Ему так и не удалось усовершенствовать Вычитающую машину, и он начал работать над более сложным математическим устройством, которое он назвал Аналитической машиной. Она состояла из двух частей. В первой части накапливались все математические переменные, связанные с проблемой, и результаты операций. Во второй части, которую мой отец называл мельницей и которая представляла собой внутренность машины, происходили вычисления, которые впоследствии посылались на хранение в первую часть или печатались для непосредственного использования.

— И именно эта Аналитическая машина и была похищена? — спросил Холмс, набивая свою трубку табаком.

— Да. Около года тому назад. Ее украли со склада, в котором она хранилась двадцать лет, со времени смерти моего отца. Она исчезла за одну ночь.

Холмс подошел к огню, вынул из него уголек, зажег трубку и продолжал стоять, шумно ее раскуривая.

— Эта Аналитическая машина никогда не была усовершенствована?

— Нет. Хотя мой отец сконструировал даже свои собственные инструменты, чтобы добиться безупречной точности тысяч деталей, ему не удалось достроить свою машину.

— Почему вы хотите получить ее обратно? — спросил Холмс. — Она все еще представляет какую-то ценность?

Наш гость встал и подошел к большому окну, вглядываясь в утренний туман, словно обдумывая очень важный ответ. Потом он повернулся и сказал с жаром:

— Моего отца считали глупцом. Научное сообщество называло его проект «безумием Бэббиджа». Но мистер Холмс, мой отец был гений! Я изучал его записи и обнаружил ссылки на другие документы, которые он засекретил. Будучи усовершенствованной, его Аналитическая машина была бы способна на поразительные и даже волшебные дела. Можно было бы определить проблему в математических терминах и загрузить все данные в мельницу, которая выдала бы возможные решения. Вы понимаете, что заложено в этой идее? Видите власть, которую она бы дала вам? Вы могли бы предсказать будущее… или, что более важно, изменить будущее!

— Машина будущего, — сказал Холмс задумчиво, погрузившись в размышления.

— Вот именно! — воскликнул Бэббидж.

— Невероятно! — фыркнул я.

Оба собеседника повернулись и посмотрели на меня. Я и не заметил, что говорю вслух.

— Невероятно, Уотсон? — сказал Холмс, нахмурившись. — Тогда позвольте спросить вас, если ветер дует с севера, в каком направлении полетит упавший с дерева лист?

Я рассмеялся.

— На юг, разумеется.

— А если на полпути неожиданно подует ветер с востока?

— Ну, тогда он приземлится к юго-западу от дерева. Я понимаю, к чему вы клоните, Холмс, — сказал я, улыбнувшись. — Но что вы скажете, если всю листву подхватит ураганом?

— Если Машина будущего может производить тысячи тысяч вычислений, как заявляет наш уважаемый гость, то она сможет предсказать, где приземлится каждый лист и даже какой стороной он ляжет на землю, — ответил он с такой же улыбкой.

После этого я, признаюсь, стал сомневаться в моем первоначальном недоверии ко всей этой истории.

— Мистер Бэббидж, могу ли я спросить, какого рода математика используется при вычислениях?

— Конечно, Уотсон. Она основана на биноме Ньютона.

Если бы в Шерлока Холмса выстрелили из пистолета, он не смог бы прореагировать быстрее. Он тут же выронил трубку из рук и просыпал ее содержимое на ковер. Лицо его, и без того бледное, совершенно побелело, и мне показалось, что он сейчас упадет в обморок. Но вместо этого он пнул ногой трубку через всю комнату, затоптал угольки и начал бормотать: