Татьяна Моспан - Смерть в рассрочку

Вадим постарался придать голосу трагические нотки.

— Но вы можете ему позвонить, — удивленно сказала девочка. — Там есть телефон.

Вадим судорожно сглотнул.

— По телефону этот вопрос не решить, — нашелся он. — Я знаю, что у Евгения Николаевича сердце прихватило и он срочно оформил отпуск. Давайте сделаем так. Чтобы его не волновать, мы сейчас на редакционной машине подъедем к нему и все решим. Мне нужен адрес.

Девочка молчала.

— Алена, у нас номер срывается!

— Да, да, сейчас.

Она продиктовала адрес и объяснила, как лучше проехать.

Оставшись одна, Алена задумалась. Ласковый какой дяденька. Родители вчера не скандалили, как это часто бывало, а, запершись в спальне, о чем-то шептались. Потом ей сообщили, что папа возьмет отпуск. Она удивилась: отпуск зимой? Но мать цикнула на нее, и она замолчала. Ну их, вечно о чем-то секретничают. Ей ничего толком не сказали. Теперь вот этот звонок… Странно. Отец — очень аккуратный человек, как он мог подвести свою редакцию? Она уже собралась набрать номер дачного телефона, но передумала. Ее ни во что не посвящали, ни о чем не предупреждали, значит, нечего и беспокоиться. Сами разберутся, без нее.

Вадим протянул Борису Ефимовичу бумажку с адресом.

— Думаешь, документ у него там? — спросил Мастинский.

— А где же еще? Решил нам нервишки пощекотать. Он сразу упираться начал. Цену набивает!

На неприметном «жигуленке» Вадим вместе с тремя крепкими мужиками выехал из Москвы. Мастинский не поехал. Поручил все Вадиму.

Балин, приехав на дачу, закрылся в доме и сидел никуда не выходя. Поселок словно вымер, ни души вокруг. Лишь сторож торчал в своем домике. Он удивленно, как на приведение, уставился на Балина.

Журналист устроился возле камина и смотрел, как прогорают дрова. Немного тянуло дымом, но он этого не замечал.

Сейчас все казалось нереальным: скандал на работе, когда пришлось снимать статью из номера, главный редактор, который орал на него, как на мальчишку.

— Ты мне выпуск задерживаешь, понимаешь это или нет?!

Евгений все прекрасно понимал. Его бы кто понял! Кому расскажешь, кому пожалуешься? Сам виноват.

— Всплыли некоторые детали, — твердил он. — Нужно проверить.

— А раньше ты каким местом думал? — бегал главный по кабинету. — У нас не филькина грамота, уважаемая газета. Подписчики, читатели!

Насчет уважаемой газеты шеф, конечно, погорячился.

— Я не хочу никого подводить. Не могу подсовывать непроверенную информацию.

Главный, наоравшись досыта, плюнул. А куда деваться? По судам таскаться никому не хочется.

Дома тоже был неприятный разговор с женой.

— Какой отпуск? — изумилась она. — Переработал, что ли? По бабам меньше таскаться надо, здоровье для семьи беречь, а ты…

Жена была насмешлива и язвительна и не верила ему ни на грош. Всерьез испугалась, когда он схватился за сердце. Даже побледнела.

— Женя, Женя! — завопила она.

Пришлось рассказать ей о сложностях на работе, чего он не делал никогда. Это сразу подкупило её, и она смолкла.

Вздорная баба, но жалеет его, с благодарностью думал Балин. Он попросил, чтобы она никому не говорила, где он. Уехал в какой-то санаторий. И все. Дочери ничего не сказали, она в их дела не вмешивалась.

Балин подошел к книжному шкафу. Полки были забиты книгами, которые постепенно перемещались сюда из городской квартиры. Кроме детских Аленкиных книг, здесь были толстые журналы, которые жалко было выбрасывать, одноразовые детективы — которые прочитал и выкинул. Он не выкидывал. Привозил сюда. Много всего натаскал.

Каждый журналист мечтает написать книгу. Вот и он… Потому и собирал все подряд, думал, пригодится.

За окном было темно и тихо. Только сейчас он заметил, какая мертвая тишина стояла вокруг. Домой, что ли, позвонить?

Евгений подошел к телефону. Он скучал по Алене. Нет, он опять отошел к окну. Надо побыть одному.

Вот Вадим, наверное, сейчас мечется, вдруг подумал он.

А что ему Вадим? Деньги, которые получил от него, вернет. Он ничем ему не обязан. Сам про эту Лилю рассказал. На свою голову. У Вадима — одни интересы, у него — другие. Своя рубашка ближе к телу. Большаков ему здесь не помощник. Объяснит, должен понять. А нет — и черт с ним!

Где-то закаркала ворона. В дачном поселке жила большая колония птиц.

Ишь, разорались, прислушался Балин, растревожил их кто-то, не иначе.

Он подошел к другому окну и стал вглядываться в темноту. Вдруг он увидел, как по заметенной дорожке идут четверо мужчин. Вот они оказались уже возле крыльца…

Балин помертвел, услышав громкий стук.

— Кто? — спросил он онемевшими губами.

— Женя, это я, Вадим, открой! — раздался голос Большакова.

Балин нерешительно топтался возле двери.

«Может, не открывать?» — мелькнула спасительная мысль. Сердце противно заныло. Зачем, зачем он влез в эту историю?..

Дверь распахнулась, и четверо мужчин ворвались в дом.

— Вот теперь и поговорим, Евгений.

Вадим по-хозяйски расположился в кресле. Трое «быков» остались стоять.

А недалеко от дачного поселка колесил по заснеженным дорогам Сема Резаный.

Он сегодня прочно сидел на хвосте темно-синего «Вольво» Большакова. Тот полдня мотался по городу, а к вечеру приехал в офис на Малой Грузинской. Пробыл он там недолго.

Сема удивился, когда его клиент, выйдя из здания, миновал свой темно-синий «Вольво» и сел в старенький «жигуленок».

Сема с подозрением наблюдал за Большаковым. Чего это он?

А Вадим, как ни в чем не бывало, тронулся с места. Сема устремился за ним.

Стемнело, и наблюдать за машиной становилось все труднее. Внезапно Большаков свернул с оживленной магистрали в переулок. Сема, чертыхнувшись, хотел повторить его манер, но не успел. К «жигуленку» уже спешили трое здоровых «быков».

Резаный узнал одного из них. Панцирь! Это был он. У Семы сразу похолодело внутри. Если этот бандюк его приметит…

Но парни сели в машину, и она сразу рванула с места.

Резаный раздумывал. Он не знал, что делать. Ехать за ними? А вдруг его уже заметили…

По мобильному телефону он связался с Бегловым.

— Панцирь? — удивился Артем. — Будь осторожен, если есть хоть малейшее сомнение, что тебя засекли, возвращайся. Это приказ!

— Да вроде нет, — ответил Резаный.

Его автомобиль тронулся вслед за «жигуленком».

Сема старался держаться подальше, соблюдал дистанцию.

Бандиты с Большаковым держали путь за город. Резаный весь внутренне подобрался. От Панциря можно ожидать всего. Рука не дрогнет.

Они ехали в сторону Звенигорода. Сема был очень внимателен, но все же не заметил, как «жигуль» свернул налево. Он понял это слишком поздно.

Развернул машину и подъехал к развилке. Вот здесь они свернули, больше негде, понял он.