Александр Белов - ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ

Петя обреченно кивнул.

— Все у нас получится, — жизнерадостно закончил разговор Павлючков.

На сей раз Петя вздохнул. Чего ж не получиться-то? Уже получилось, мало не покажется...

Фил был горд собой чрезвычайно. Это была его первая самостоятельная постановка! Правда, идею подсказал Белов, а тот позаимствовал ее из «Крестного отца». Там конкретно подставили гада-сенатора, подсунув ему в постель убитую шлюху.

Зато Филу удалось выстроить мизансцену без реальных жертвоприношений. Кровь была та самая, купленная для нового фильма, итальянская. А рукоятку ножа на залипах он одолжил у знакомых киношников, которые снимали как раз очередной кровавый боевик, где ножи и заточки торчали из мертвых тел едва ли не в каждом кадре. У них этого добра было до хренищи. Аида же вообще сыграла свою роль идеально, не хуже настоящей актрисы.

Петрухи ему было не жаль. Сам, козел, на рожон лез. На халяву траву щипал. Ну так и пусть сидит теперь на привязи...

По весне Каверин пошел на поправку. Сильные приступы и провалы сознания случались только, тогда, когда приезжали особисты. Именно в такие моменты мозг Каверина поражала необратимая амнезия. В госпитале он значился Василием Бесфамильным.

Как только Каверин начал ходить, он стал задумываться над тем, как сделать отсюда ноги, пока его все-таки не раскусили. Ведь жизнь это не латиноамериканский сериал, где амнезия длится ровно столько, сколько требуется по сюжету. Любой доктор поопытнее здешних костоправов мог раскусить его в момент.

Он придерживался вполне продуманной версии, что приехал сюда разыскивать пропавшего родственника. Кажется, племянника. Но однажды попал в зону огня на какой-то железнодорожной станции. Где, когда и что, он «не помнил». И откуда он — не помнил, и даже кого искать приехал — забыл. Пытается вспомнить, но никак! Бесфамильный — и хоть ты тресни.

Каверин мастерски продолжал изображать из себя сильно контуженного, но понимал, что до бесконечности тянуть резину не сможет. Рано или поздно его прижмут к стенке и поймают на элементарных противоречиях. Он ведь заранее, в Москве никакой легенды не готовил. Такой, чтобы с документами, свидетелями и подстраховкой из Москвы-матушки.

Он даже предположить не мог, что Белый его так подставит. Ведь деньги-то на кону стояли немалые! Но он ни секунды не сомневался, что нападение на состав было спровоцировано Белым. Его звериное чутье в таких случаях никогда не подводило. Он, Белый, он, сука! Когда он начинал думать о Белове, крышу у него слегка сносило, поэтому он старался гнать его «светлый» образ подальше. Придет время — сочтемся. А пока надо было выбираться из этого сомнительного больничного рая.

Спасение пришло совершенно неожиданно — не иначе, как ангел-хранитель о нем вспомнил. Наконец-то! А то он было подумал, что и его амнезия прихватила.

Затяжные периоды беспамятства и болезненного сна сменились теперь у Каверина хронической бессонницей. По ночам он сидел на ящике из-под снарядов возле входа в палатку и смотрел на луну. Он чувствовал себя одиноким волком. Обложенным со всех сторон красными флажками. Буквально со дня на день его могли отправить на Большую землю и там уже доцросить с пристрастием.

А то и того хуже — засунут в какой-нибудь временный концлагерь. О таких «отстойниках» даже среди федералов ходили леденящие кровь легенды. Особенно славился зверствами такой лагерь в Чернокозово. А попасть именно туда у Каверина было все больше шансов. Майор-особист, наглый конопатый тип, пообещал ему это практически наверняка.

— Там ты свою фамилию с отчеством быстро вспомнишь! — ржал ему в глаза конопатый.

Будь у Каверина пистолет, так и всадил бы в него всю обойму!

Луна была полной, лишь с маленькой щербинкой сбоку, будто кто-то чуток надкусил ее, но не съел. Каверин закурил. Табак был паршивый, но хорошо хоть, что был. Папироской с ним поделился Коля, курносый тощенький солдатик из обслуги. Едва ли не единственный, кроме медсестры Ириши, кто к нему относился по-человечески. Коля-то, испуганно озираясь, и передал ему записку, которая показалась Каверину пропуском в будущее.

Записка была от Руслана. Того самого Руслана, с которым они начинали работать по оружию еще в Москве. Записка была короткой: «Завтра .увидимся. Будь готов. Руслан». Ну, молоток, чечен! И разведка у них поставлена — будь здоров. Есть чему поучиться у этих детей гор. •.

С утра готовили партию раненых к отправке в Ростовский госпиталь. Каверина в списке сначала не было. Но почему-то в последний момент к нему подошел молодой врач-лейтенант и, отведя глаза в сторону, совсем как курносый Коля, тихонько сообщил:

— Ты тоже готовься.

Только сейчас Каверин понял, что должно произойти по пути в Ростов. Он вырвется, непременно вырвется!

Интуиция его не обманула. Раненых вывозили прямо как ценный груз. На автобусах, «рафиках» и в сопровождении бронетранспортера. Плюс милицейская лоханка с мигалкой и раздолбанная санитарная «газелька».

На одной из многочисленных остановок тот же врач-лейтенант сказал ему:

— Давай, Вася, иди, попроси воды вон в том доме, — он моментально понял, что это означает.

В доме его ждали, и колонна из Ханкалы двинулась дальше уже без него. Никто не обратил внимания на его отсутствие. Отряд, что называется, не заметил потери бойца.

Той же ночью Володю, не расспрашивая, а лишь переодев в длинный плащ и мохнатую шапку, переправили в горный аул, находившийся на территории, куда не ступала нога федералов. Там его ждал Руслан.

— Да, ничего себе, крепко тебя стукнуло, — сказал он, посмотрев на исхудавшего Каверина. И зацокал языком, увидев искалеченную руку. — Ну ничего, поправишься. У нас здесь спокойно.

Каверин лишь криво улыбнулся. Он не любил быть кому-то обязанным, но что поделать, если так сложилось?

— Спасибо, друг, — поблагодарил он Руслана.

Каверина поселили в отдельном домике, стоявшем в глубине большого двора. А долечивал его местный знахарь, неимоверно заросший седой бородой сморщенный старичок! Одни глаза из нее торчали... Он почти не говорил по-русски, но Каверину не нужен был собеседник. Да и о чем ему было говорить е этим дремучим лекарем? Не о своем же, в самом деле, здоровье!

На домашних харчах и травяных отварах Володя окреп прямо на глазах. Пора было думать о том, как возвращаться в Москву.

И возвращаться туда надо не нищим калекой, а на коне. Желательно белом и с притороченной к седлу сумкой с золотыми монетами. Для мести нужны были деньги, и немалые. Была у Каверина на сей счет неплохая идея. Идея валялась, можно сказать под самыми ногами, нагнись и подними: уж очень много пленных солдатиков, а то и офицеров попали в руки чеченцев. Кто вкалывал как дармовая рабская сила, а кто и просто сидел в холодной яме. И это был хороший товар, на который наверняка найдется покупатель.