МАРИ ЮНГСТЕДТ - НЕСКАЗАННОЕ

— То есть ты считаешь, что я толстая? Так я уже тебе не подхожу? Поэтому ты мне всё это подарил? Хочешь, чтобы я стала стройняшкой?

Лине сидела выпрямив спину, голос срывался на фальцет. Дети в ужасе смотрели то на маму, то на папу.

— Да, но ты же только о том и говоришь, как мечтаешь похудеть. Я просто хотел тебе помочь.

— Да уж, порадовал! Напоминать в день рождения о том, что я толстая! Неужели нельзя забыть об этом хотя бы сегодня! — Она перешла на крик, по щекам заструились слёзы.

Дети потихоньку вышли из комнаты. Кнутас разозлился:

— Какого чёрта! Сначала ты всё время ноешь, что поправилась, а когда тебе дарят подарок, который поможет скинуть пару лишних килограммов, закатываешь истерику! Ну как так можно?!

Он сбежал вниз по лестнице, стал накрывать на стол, швыряя вилки и ножи.

— Ну и пожалуйста, пойду и верну всё, где взял! Забудь! Завтрак готов, если кто-то хочет есть! — крикнул он детям.

— Ты на себя-то в зеркало посмотри! — заорала Лине, выйдя на лестницу. — Хочешь, куплю тебе на Рождество эспандер? И ещё пару упаковок «Виагры» не помешает!

Кнутас даже не стал отвечать. Лине продолжала раздражённо ворчать на втором этаже. Иногда её темперамент просто сводил его с ума.

Дети спустились и молча принялись за свои хлопья. Кнутас пролил кофе на скатерть, но даже не стал вытирать. Посмотрел на Нильса и Петру — те с сочувствием покачали головой: их тоже удивила мамина реакция.

— Иди к маме, — подумав, сказала Петра. — У неё всё-таки день рождения.

Кнутас вздохнул, но всё же последовал совету дочери. Через пятнадцать минут ему удалось убедить жену в том, что она совсем не толстая, что он любит её такой, какая она есть, и вовсе она не поправилась. Ни капельки.

Впервые он по-настоящему напугал её. Всё началось с того, что он заметил шрамы.

Они снова занимались этим в их тайном месте. Секс, как всегда, был для неё настоящим мучением. Жуткий сплав боли и отвращения. Казалось, она наслаждается тем, что наказывает саму себя. Он кончил, растянулся рядом, переводя дух, и вдруг взял её за запястье.

— Это ещё что такое? — спросил он, резко садясь на диване.

— Ничего, — ответила она и отдёрнула руку.

Он схватил её за обе руки и повернул ладонями вверх:

— Ты что, пыталась покончить с собой?

— Нет, — виновато сказала она. — Просто немножко порезалась.

— Зачем, твою мать? Ты что, ненормальная?

— Да всё в порядке.

Она попыталась вырвать руки, но у неё ничего не вышло.

— Ты сделала себе больно просто потому, что это прикольно?

— Нет, я иногда так делаю. Уже много лет, не могу перестать.

— У тебя что, не все дома?

— Может, и так. — Она попыталась рассмеяться, но смех застрял в горле. Дорогу ему преградил страх.

— Ты не должна так больше делать, понимаешь? А если кто-нибудь узнает? Мама или кто-то из учителей, да кто угодно! Тебе станут задавать вопросы. Ты, может быть, проговоришься про нас. Они могут обманом из тебя всё вытянуть. Позовут психологов!

Он практически кричал на неё. У него воняло изо рта. Внезапно он показался ей опасным, непредсказуемым. Она поплотнее закуталась в плед и умоляюще посмотрела на него.

— Но никто ничего не замечает, — тихо возразила она.

— Это ты так думаешь. Вопрос времени, рано или поздно они заметят шрамы. Я запрещаю тебе так делать. Слышишь? — Он уставился на неё потемневшими от гнева глазами.

— Хорошо, обещаю. Я так больше не буду.

Он покачал головой и пошёл в ванную. Фанни осталась сидеть на диване, не в силах пошевелиться, паника охватила её с новой силой. Он вернулся в комнату, заметно успокоившись. Сел рядом и погладил её по плечу.

— Ты не должна больше так делать, — мягко сказал он. — Ты можешь серьёзно пораниться. Я волнуюсь за тебя, понимаешь?

— Да, — ответила она, чувствуя, как глаза защипало от слёз.

— Ну-ну, малышка, — утешал он. — Я не хотел пугать тебя. Просто я в шоке от твоих шрамов, я боюсь потерять тебя. Не хочу, чтобы ты сделала себе больно по-настоящему. Пообещай мне, что я этого больше не увижу. — Он ласково взял её за подбородок и посмотрел в глаза. — Пообещай мне, принцесса моя.

Её всю трясло от страха, но она послушно кивнула.

Пока он вёз её домой, она вдруг осознала, что больше не хочет его видеть, и стала ломать голову, как бы сказать ему об этом. Повторяла про себя фразы, словно заезженная пластинка.

Он, как всегда, остановился в квартале от её дома и выключил двигатель. Хотел, чтобы она, как обычно, пересела вперёд и обняла его на прощание. Фанни всегда сидела сзади, чтобы их не заметили вместе.

Он уткнулся лицом ей в грудь, и она наконец-то набралась смелости и сказала:

— Нам с тобой лучше перестать встречаться.

Он медленно поднял голову:

— Что ты сказала?

— Думаю, нам с тобой не надо больше видеться. Это надо прекратить.

Его глаза потемнели, и он произнёс ледяным тоном:

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я больше не хочу, — запинаясь, произнесла она. — Я больше не хочу.

— Что ты несёшь! — прошипел он. — Что значит «не хочу»? Как это «не хочу»? Мы же с тобой вместе!

— Но я не хочу больше с тобой встречаться. Я больше не могу.

Ей хотелось поскорее выйти из машины. Его агрессивный тон напугал её. Она попробовала открыть дверь.

— Шлюшка, ты что о себе возомнила?! — Он набросился на неё, заломив руки. Прижал губы к уху и прошипел: — Думаешь, можешь вот так просто взять и бросить меня? Берегись, плохи твои дела. Условия мне вздумала ставить? Я могу сделать так, что ноги твоей больше в конюшне не будет, врубаешься? Одно слово — и ты к лошадям даже близко не подойдёшь, так тебе больше нравится?

Она попыталась вырваться.

— И запомни хорошенько: наши отношения закончатся тогда, когда я скажу. И никому ни слова, а то распрощаешься с лошадьми навсегда! Заруби себе на носу!

Он грубо оттолкнул её. Всхлипывая, она наконец сумела открыть дверцу и вывалилась из машины.

Он резко дал по газам. Последнее, что она услышала, — визг тормозов, когда машина сворачивала за угол.

Эмма посмотрела на мужа поверх бокала. После ужина они сидели за столом и болтали о том, о сём. Как всегда по выходным. Дети смотрели по телевизору шоу «Звёздочки», с удовольствием уничтожая кока-колу и попкорн. Улле тоже казался довольным. Неужели он и правда ничего не замечает?

Он подлил ей вина. «Какой абсурд! — подумала она. — А вчера я точно так же сидела с Юханом».

— Ужин был потрясающий! — похвалил её муж.

Она приготовила бараньи котлеты с йогуртовым соусом и сама сделала баклажанную икру. В Висбю недавно открылся ресторан ливанской кухни, они как-то сходили туда, а потом Эмма попросила у повара рецепт.

Ещё один семейный ужин из длинной череды. Он попросил её рассказать о конференции, она так и сделала. С тех пор как она вернулась из Стокгольма, у них ещё не было времени поговорить.