Анатолий Галкин - Будем жить!

– А очень хочется?

– Так, Савенков, приехали… Давай с самого начала… Уважаемый, Игорь Михайлович. Я очень вас прошу полететь в Вену и выполнить работу для моего австрийского партнера по бизнесу. Мне это очень важно… Нижайше прошу.

– Клиент австрияк, а я немецкий знаю с грехом пополам.

– Игорек, это такой же австрияк, как я турок. Зовут его Илья Ильич Гуркин. Он всего пять лет как в Вене обосновался… Так летишь?

– Не полечу. Я самолетов боюсь. Никак не могу понять, как эти железные коробки летают… Как залезу в самолет, так у меня сразу мандраж начинается и сердцебиение излишнее.

– Хорошо, поедешь поездом. Сам тебе достану билеты в элитный вагон. С баром и сауной.

– А почему этот австрияк сам не может в Москву приехать? Не уважает?

– Уважает! Даже очень уважает, но не может. Инвалид он. Все время на коляске.

– Давно он так?

– Деталей не знаю, но так понял, что лет пять назад с ним что-то приключилось.

– Бандитская пуля?

– Возможно. Да нам какая разница. Тебе он платит хорошие деньги. Я с ним заключаю выгодный контракт. И все довольны… Так едешь?

– Один не поеду. Мне нужен будет Олег Крылов.

– Естественно! Я так Гуркину и сказал, что ты привлечешь лучших сыщиков «Совы». А «Сова», сказал я, это лучшее детективное агентство России.

– И, возможно, всего мира.

– Именно! Так я беру вам билеты? На завтра?

– На послезавтра… Умеешь ты уговаривать, Павленко. Потому ты и успешный бизнесмен.

Офис Гуркина находился в пригороде Вены, в так называемом Венском лесу.

Это название напомнило Савенкову Елисейские поля в Париже. В том смысле, что полей никаких нет, а название есть. Так и в Венском лесу – бюргерские дома есть, рестораны есть, горы, куцые рощи, замки с лужайками есть, а никакого леса нет.

Офис Гуркина занимал участок соток на тридцать и очень напоминал стандартный дом на Рублевке: красный кирпич, башенки под зелеными остроконечными крышами, верандочки, балкончики и множество всяких загогулин.

Здесь же на участке располагалась небольшая православная часовня, вокруг которой теснились молодые березки.

Все это означало, что Гуркин не зря носит имя Илья и что он не собирается отрекаться от святой Руси. Австрийский паспорт русскую душу не переделает.

На вокзале сыщиков встречала строгая дама бальзаковского возраста, которая старательно демонстрировала достаточно сносный русский язык. Она была сосредоточена, внимательна и излишне предупредительна. После нескольких попыток Олега стало ясно, что наших российских шуток она не понимает. Или переводит их уж слишком дословно. Или не умеет улыбаться.

Истинная арийка на первых минутах встречи передала Савенкову подробную программу их пятидневного вояжа в Австрию, из которой следовало, что деловой части отводится всего лишь два часа в первый день и столько же в последний. Остальное время – культурный отдых: поездка в Зальцбург на родину Моцарта, прогулка на яхте по Дунаю, Венская опера, два музея, три ресторана и масса других симпатичных мелочей. Савенков даже обиделся на себя, на свою глупость. Ведь в разговоре с Павленко он мог проявить настойчивость и отказаться от щедрого клиента.

В кабинет Гуркина они вошли ровно в три часа дня, как и предписывалось программой.

Хозяина совершенно не стесняла его коляска. Он выкатился из-за своего рабочего стола навстречу сыщикам.

– Рад приветствовать у нас в Австрии! Особенно москвичам рад. родной город… Как вам наш Венский лес?

Савенков считал себя дипломатом. При ответах на такие вопросы откровенность ни к чему. Надо выразить сдержанное восхищений, что доставит удовольствие хозяину. Именно это собирался сделать Савенков, но Олег его опередил:

– Так леса мы и не видели. Одно название от него осталось.

– Верно, молодой человек! Название, в котором аромат истории… Я, кстати, в Москве жил на улице Земляной вал. Так там тоже никакого вала не было… А Охотный ряд или Кузнецкий мост. Ни охотников, ни кузнецов, а в названиях тот самый аромат истории… Давайте переходить к делу. Раз вы приехали, я понимаю, что вы согласны мне помочь? Так, Игорь Михайлович?

– Да, но мы совершенно не знаем суть дела. Для окончательного согласия нам надо представлять хотя бы контуры наших действий. Насколько они будут законны и вообще…

– Абсолютно законны. Никого не надо будет убивать. Наркотики перевозить не надо. Оружие тоже исключается… Речь идет о моем погибшем друге. Пять лет назад его крепко подставили. Убили его любимую женщину, а все улики подработали на него. Ему пришлось бежать и в тот же день он погиб, сгорел в своей машине… Мне надо знать, кто его подставил. Ну, как, Игорь Михайлович, берется ваша «Сова» за такую работу?

– «Сова» берется. Это ее профиль… Но теперь, Илья Ильич, нам нужны подробности.

– Понимаю. Так сказать, фамилии, адреса, явки… Вся эта информация у меня записана. Я вам потом передам, а пока послушайте живой рассказ. Так сказать, сказки Венского леса… Жил в Москве парнишка Максим Жуков…

Проводив сыщиков, Гуркин вернулся за свой стол. Он ждал своего компаньона.

Вся беседа с трех скрытых камер транслировалась в кабинет Стаса Силаева. Личная его встреча с московскими гостями не планировалась. И не потому, что в нем могли узнать Максима Жукова. Коломенский кудесник доктор Фрумкин сделал ему новое лицо. Да и прошедшие пять лет австрийской жизни наложили свой отпечаток: появился западный лоск, уверенность в себе, доброжелательность, благородство… Нет, ни Савенков, ни Олег Крылов, пользуясь старыми фотографиями Максима Жукова, не смогли бы уловить даже мимолетное сходство с удачливым венским бизнесменом Стасом Силаевым. Дело было в другом. Гуркин боялся, что в ходе подробного рассказа о жизни Жукова, Стас выдаст себя выражением лица, непроизвольными замечаниями.

Одним словом, всю беседу Стас провел в своем кабинете перед большим экраном. Он имел возможность брать изображение с разных камер, увеличивать его, всматриваясь в незнакомые лица московских сыщиков.

Когда беседа завершилась, он подошел к окну, проводил взглядом машину с гостями и только после этого направился к Гуркину.

– Ты молодец, Ильич. Мне даже показалось, что жизнь Жукова ты знаешь лучше, чем я… Ну, как тебе сыщики?

– А тебе?

– Не знаю. На первый взгляд не внушают доверия. Невзрачные они какие-то.

– Ну, ты, Стас, даешь! Где это ты видел, чтоб сыщики на первый взгляд были… взрачные.… Этот бельгиец, у которого волосы напомажены, и кончики усов торчком стоят…

– Пуаро?

– Именно он! Так этот Пуаро на первый взгляд пижон и лох. Он, конечно, не невзрачный, но на сыщика никак не тянет.… А старушка, что по английским деревням бегает?