Анатолий Галкин - Опасные игрушки

Марина встала и, развернув кресло, села спиной к бассейну. Веселящаяся компания ее отвлекала. Да и громкость общения сибиряков была близка к максимальной. Но еще до начала исповеди ребята решили, что им тесно в этой чистой большой луже и, глухо шлепая мокрыми пятками, бросились вперед и вниз – к настоящему морю. Постепенно их визги становились все глуше и Марина начала свой долгий рассказ.

– В тот раз мы прилетели в Париж в середине лета. Валентин считал, что раньше Нового года мы не вернемся в Москву… Первые недели у него не было работы. Он ждал, когда кто-то поездом привезет прибор, с которым Валентин работал еще в Москве. Я не знаю, что это за штука, но Валя говорил, что будет обеспечивать важные переговоры… Две недели мы обустраивались, гуляли по Парижу. Муж очень хорошо знал город. Он несколько раз ездил без меня. В первой командировке он был больше года… Прибор привез Валин начальник, генерал Дроганов. Он мог все провозить без досмотра. И у них началась работа… Я не знаю, что там происходило, но Валентин был очень доволен. Он был счастлив. Он говорил, что теперь может перевернуть весь мир. И еще говорил, что скоро у нас будет много денег. Один раз он сказал: «За эти три дня я государству сотню миллионов добыл. Может, один из них и нам перепадет. Это будет справедливо…» Потом, за три недели до гибели его срочно направили в Марсель. Одного, без меня.

– И ты его больше не видела?

– Видела. Один раз. В тот самый день… Он позвонил мне в субботу рано утром и попросил ждать его в нашем месте. Есть там такой пешеходный мост через Сену… В шесть вечера мы встретились. Он сказал, что приехал без санкции и не хочет появляться в нашем доме. Настучат, мол… Мы пошли в гостиницу. А в пять утра он уехал и в этот же день погиб. Это было воскресенье…

– Марина, так зачем он приезжал?

– Нескромная ты, Варя… Зачем приезжал? За этим и приезжал. Мы ж три недели не виделись.

– Это понятно. Я о другом… О работе его вы не говорили? Еще каких-нибудь дел в Париже у него не было?

– Не знаю… Я думаю, что нет… Ты не так меня спросила, Варя. Обычно в такой ситуации следователи задают вопрос: «Вы ничего странного не заметили в его поведении?»

– Спрашиваю. Ты ничего не заметила?

– Заметила… Он просил, чтоб я никому не рассказывала о его приезде. И я никому не говорила. Тебе первой…

– Но это, Марина, понятно. Он же без разрешения приехал.

– Да, но он мне сказал: «Ни при каких условиях. Нигде, никогда, никому». Значит он ожидал чего-то… Но это еще не все. В пять утра, когда мы были на вокзале, он передал мне брелок, просил хранить и никому об этом не говорить.

– Тут-то какая тайна… Странно.

– Да, странно… Он еще сказал: «Если со мной что-нибудь случится, используй его».

– Как можно использовать брелок? Он не сказал как?

– Нет… А я не спросила. Очень спать хотелось. Пять утра, да еще после такой ночи…

– Марина, а где сейчас этот брелок?

– Здесь… Я всегда его с собой ношу… Он так просил.

Марина пододвинула свою сумку и почти сразу извлекла нечто на цепочке. Это был квадратик чуть поменьше кредитной карточки. Яркий, с вензелями и тиснением на золотом фоне. Он мало походил на украшение, которое дарят любимой жене перед разлукой. Да еще со словами: «Если со мной что-нибудь…»

Варвара поднесла квадратик к свету… Когда-то ее французский был безупречен. Но здесь и не требовалось особых знаний. В вензеле две последние буквы читались явно, как «кредитный банк». Какой – пока не важно. Определить это – пять минут. В Париже в каждой телефонной будке лежит справочник. Перелистай банковские страницы и…

– Маринка, ты что, ни разу не пыталась узнать, что это за штучка?

– Не успела. Меня почти сразу в Москву вывезли. Через неделю. Но и все эти дни я одна не была. Каждый день подробные беседы. Практически – допросы. Только этого слова они не употребляли. И обыски были, а на словах – осмотр вещей.

– А о чем спрашивали? Что искали?

– Что искали – не знаю. А спрашивали… Не приезжал ли из Марселя? Нет ли у него в Париже знакомых или мест, где он мог что-то спрятать?

– Понятно… Марина, а тебе в деталях рассказали как он погиб.

– Не сразу. Первые два дня говорили «пропал». Потом нашли причал, где он в тот самый день взял моторную лодку и всякие снасти для рыбалки. А потом и саму лодку нашли. Далеко. Где-то около Тулона. Все вещи на месте, а его нет.

– Марина, ты не знаешь – мотор исправен был?

– Да, но бензина не было. Так и решили: далеко заплыл, ночью небольшой шторм, ну и…

– Понятно… Но его искали?

– Французы – да. А наши… Тут в Москве путч начался. Всем сразу не до того стало. Пока не стало ясно, кто победил, все как шальные бегали. И жалкие. Они все время так подбирали слова, чтоб потом заявить, что именно этих и поддерживали. Тех, кто у власти остался. Они все умеют хитро фразы строить – дипломаты.

Они немного помолчали. В тишине вновь послышались голоса со стороны пляжа – возвращались замерзшие и протрезвевшие купальщики. Встречаться с ними не хотелось… Быстро поднявшись на самый верх, проскочив пустынный холл и спустившись на лифте на два этажа они оказались у своего номера. Марина собиралась открыть дверь магнитной карточкой с эмблемой гостиницы, но Варя вдруг резко схватила ее за руку, обняла и прошептала:

– Я поняла… Этот брелок – это ключ. Это пропуск в банк и ключ от ячейки, от банковского сейфа… Он думал, что ты сразу это поймешь. Он спрятал там то, что они потом искали… И мы это найдем. Мы же через неделю будем в Париже…

Открыв дверь они почти одновременно увидели на полу конверт. Знакомая картинка и корявые печатные буквы… Само письмо можно было и не читать. Ничего нового. В офисе «Совы» хранилось уже пять таких писем…

Олег неподвижно стоял у двери и смотрел на кровавый отпечаток ладони. Он слышал, как сзади к нему пробирается Савенков, шурша коробками и отодвигая перевернутые ящики. Потом все смолкло и Олег ощутил, что «шеф» стоит у него за спиной и пытается осмыслить все – весь этот квартирный погром, и красную лужу на кухне, и капли, и отпечаток на двери запасной, черной лестницы…

Только через пару минут послышался взволнованный полушепот Савенкова:

– Похоже, кровь… Да, Крылов, влипли мы с тобой в историю. Прямо, хоть в милицию звони… Но трупа нет, значит и убийства пока нет… А что есть? Обыск! Избиение! Похищение! Именно – похищение… Труп незачем по лестницам таскать. Было бы убийство – они бы тут пожар устроили и смотались… Нет, они просто не нашли здесь, что хотели и будут искать дальше.

– А Гридин им зачем?

– Они же не нашли то, что искали. Вот будут спрашивать его… Пытать будут… Где его искать? Послушай, Крылов, у этого Гридина мобильный телефон есть.