Шерриер Кристиан - Не говорите ему о цветах

— Видишь, Раймонд, — говорила она, — оболочка у цветка — это совокупность чешуек или прицветный лист. Он окружает целую группу соцветий… Слушай меня внимательно и не смотри в потолок! Хорошо известно, что у зонтичных оболочка является основой венчика лепестков, помещенных на основу лучей зонтика, и что эта оболочка…

Она остановилась, запутавшись. Ее муж с помятым лицом и всклокоченными волосами воспользовался случаем:

— Кто-то заходил сегодня ночью ко мне в комнату, — сказал он. И добавил, обведя всех взглядом. — Кто из вас?

Все уткнулись в свои тарелки. Роберт смешно закудахтал. Франсуаза Берже завертелась на стуле.

— Кто-то проник в комнату и вплотную подошел к моей кровати. Наклонился надо мной, потом вышел. — Он повернулся к жене. — Это была ты?

— Нет… нет, что ты, клянусь! В одиннадцать часов я уже спала и проснулась лишь утром.

— Я уверен, что это твои проделки, сознавайся!

— Да нет же, уверяю тебя!

— Только такая сумасшедшая, как ты, способна на это! С меня довольно твоих безумных историй о стариках и твоей проклятой ботаники!

Жюльетта испуганно прижалась к Урсуле, и это привлекло ревнивый взгляд Роберта, который начал жутко выть, поскуливая. Жак Берже заткнул уши и вышел. Несколько минут спустя Роберт кинулся к лестнице и тоже исчез. Мадам Берже низким и жалобным голосом, задумчиво, как бы сама с собой, начала причитать:

— Это все из-за стариков. Это дьяволы. Они расселись здесь, как манекены. У них страшные лица, цвета ливня. Они уставились на мой сад, а спиной повернулись к морю. Я их ненавижу. Сегодня утром они вырядились во все черное, как будто явились на похороны. Нет, я их не выношу и боюсь! Я даже не решилась подойти к моим акантам, они растут как раз у решетки. Мои бедные голубые цветочки, они так жаждут внимания!

Она все еще долго жаловалась. Урсула из вежливости слушала какое-то время, а потом незаметно проскользнула в ванную комнату. Когда она вышла оттуда, до ее ушей донесся чей-то плач. Оказалось, это была Жюльетта. Она лежала на ковре в своей комнате и горько рыдала среди груды разбитых раковин.

— Роберт… Роберт… — проговорила она, всхлипывая. — Он разбил все мои ожерелья. Не знаю, почему. Я ведь ничего ему не сделала.

Урсула попыталась как-то ее утешить. Жюльетта любила раковины странной, неистовой любовью. Все свободное время она проводила на пляже, роясь в песке, в поисках своих сокровищ. Потом она составляла из них ожерелья, всем показывала и развешивала их по стенам своей комнаты. Перед сном она всегда ими любовалась и перебирала, подолгу задерживая в ладони то одну, то другую ракушку. Когда девочка просыпалась ночью, ей казалось, что в тишине дома она слышит то таинственное дыхание ветра, которое так очаровывает, если приложить раковину к уху.

Тем утром было очень тепло и душно. Урсула с детьми отправилась на пляж. Жан-Клод как всегда робко шел рядом с ней. Она спросила, любит ли он классическую музыку.

— Очень, я просто ее обожаю, — ответил он. — Гораздо больше, чем джаз и все эти современные вещи.

— Я тоже… Мой любимый композитор — Бах, — и, взглянув на юношу с улыбкой, оттого, что нашла отклик в его душе, она добавила: — Знаете, я ведь играю на рояле.

— Ах! Как бы мне хотелось вас послушать! Это легко можно устроить. В маминой комнате стоит рояль, а она никогда не играет. Можно спустить его в столовую.

— Да нет, не стоит. Это очень сложно, и, кроме того, я поиграю в ее комнате, когда мадам не будет дома и, конечно, так, чтобы она не узнала. А вы пойдете со мной.

Жан-Клод был в восторге от этой идеи. Урсула брала его в сообщники! И они будут совсем одни в комнате матери! Кровь бросилась ему в лицо, а винное пятно совсем побледнело…

Они пришли на пляж. Урсула скинула платье и осталась в купальнике. «Как она прелестна», — думал Жан-Клод, глядя на нее украдкой. Его восторженное состояние было омрачено криками Раймонда, который разделся догола и в восторге прыгал перед Урсулой. В свои двенадцать лет он испытывал гадкое удовольствие, показываясь всем голым. Дома он точно так же изводил бедную Концепцию. Жан-Клод и Урсула довольно быстро убедили его надеть купальные трусы.

Жюльетта стояла на обломке скалы и выискивала на ней ракушки. Внезапно сзади подбежал Роберт и изо всей силы толкнул ее в спину. Девочка упала и оцарапала колено, но вместо того, чтобы расплакаться, лишь печально улыбнулась и продолжила свои неутомимые поиски. Урсула заметила прятавшуюся за деревом мадам Берже. Было очевидно, что та наблюдает за событиями на пляже. Немка замахала ей рукой. Но Франсуаза Берже быстро исчезла вместо того, чтобы подойти.

— Почему ваша мать сделала вид, что нас не заметила? — обратилась она к Жан-Клоду.

— Вы же знаете, она такая странная… Вам тоже так кажется?

— Да… Думаю, что все это из-за цветов. Необходимо чем-то ее занять, чтобы переключить ее внимание.

— Нет, бросить цветы будет для нее целой трагедией. Вот тогда она действительно сойдет с ума. Ведь это единственный смысл ее жизни.

— Видимо, вы не очень-то ее любите?

— Мне ее очень жалко, ведь когда-то она была совсем другой. А началось все из-за Роберта.

— Как это случилось? Расскажите, пожалуйста.

— Хорошо! С самого рождения Роберт был абсолютно нормальным ребенком, и только в два или три года заметили, что он совсем не развивается. Доктор Комолли рассказывал мне, что для матери это был страшный удар. Вообразите: у вас родился ребенок, вы с нетерпением ожидаете его первых слов, но, вопреки всем ожиданиям, этого не происходит. Он не может ничего вам рассказать, спросить, даже произнести хоть слог. Он способен лишь кричать или рычать, как животное. Представьте себе весь этот ужас… Смотрите-ка, а вот и отец.

Действительно, маленькая моторная лодка пристала к берегу. Из нее вылез Жак Берже и, не сказав ни слова, сел рядом с Урсулой. Вид у него был мрачный и озабоченный. Внезапно он резко повернулся к ней и спросил:

— Вы ничего не слышали этой ночью, часа в три?

— Нет, месье, абсолютно ничего. По правде говоря, я сплю, как убитая.

— А ты, Жан-Клод?

— Нет, папа, ничего. А ведь приблизительно в это время я как раз вставал. Мне не терпелось проверить свои математические расчеты. А что же все-таки ты слышал?

Тот не ответил. Он смотрел на Антуана, который тихонечко подкрадывался к ним, сжимая в руке черный пластмассовый пистолет, при первом взгляде так похожий на настоящий. Мальчик навел свое оружие на Урсулу и прыгнул к ней, имитируя голосом выстрелы. Жак Берже вскочил, вырвал игрушку из руки сына. «Я запрещаю тебе», — сипло закричал он и тут же остановился, пораженный, почему он запрещает ему играть в эту вечную, как мир, игру? Потому что револьвер напомнил событие из его прошлого? Внезапно возникла картина: два человека, выстрелы в лесу, содрогающаяся в руке рукоятка пистолета, и один из двоих медленно оседает, падает навзничь и катится по земле. Он вдруг ощутил запах опавших листьев и сгнивших шампиньонов. Когда? Какой подлесок? Чудовищно… Незачем ломать голову. Гораздо тревожнее сейчас это страшное ночное видение. Что это было: ужасный кошмар или жуткая реальность? Он еще этого не решил. Черный пластмассовый револьвер упал на песок, и Жак Берже широким шагом направился к лодке.