Владимир Колычев - Неподкупные

Он действительно шел к Диме для того, чтобы обсудить вопросы безопасности, поговорить о двух киллерах, которых он спровадил в Крым. В общем, разговор предстоял серьезный. Но сейчас он об этом думал меньше всего, потому что голова была забита Ниной. Да и Коваль не очень-то горел желанием говорить о ментах. Он рвался в гостиную, где за столом, опустив голову, сидела Нина. И Шурин остановить его не смог.

– Нехило вы зашли, Федор Васильевич… Бухаешь? – зло спросил он, глядя на раскрасневшуюся Нину.

– Не бухает, а выпивает, – поправил его Шурин.

– Мужа нет, а она бухает! – не унимался Коваль.

– Не надо на нее гнать, Дима! Ты же видишь, она спортивный костюм надела. Потому что халат – это слишком для такой ситуации…

– А перед Вовой она в халате щеголяла. Да? – презрительно скривился Дима, глядя на притихшую Нину. – Муж дела делает, а мы с мебельщиком зажигаем!

– Ты же знаешь, что ничего не было! – чуть не плача от обиды, возмутилась она.

– Я знаю?! Да нет, просто я тебе поверил. А потом проверил. Человека к этому Вове послал, он с ним водочки выпил, тот ему по простоте своей душевной и выдал, как вы тут с ним кровать испытывали…

– Не было ничего!

– И с Федором Васильевичем не было, да? – скривился Дима. – Я же вижу, что было!.. Как была ты шлюхой, так и осталась!

В чем-то Шурин был с ним согласен. Увы, не самых высоких моральных качеств Нина. То с одним, то с другим, как переходящий вымпел… Но ведь сама она на мужиков не бросается. И дом для нее – идеальная среда обитания. Если не спускать с нее глаз, то у нее и повода не появится изменить. А он может окружить ее и лаской, и вниманием…

Был человек, и нет его. Остался только меловой силуэт и посыпанное хлоркой пятно от вытекших мозгов. Шутка ли, с девятого этажа вывалиться… Труп уже увезли, оцепление снято, и только меловый контур напоминает о вчерашней трагедии. Дежурный следователь уже сделал предварительное заключение. Самоубийство. Только что-то Ревякин не верил в это. И Богдан тоже. Поэтому они здесь. Потому и поднимаются на этот самый девятый этаж, чтобы выяснить подробности.

– Кто там? – послышался из-за двери знакомый голос.

– Милиция.

Щелкнул замок, открылась дверь, и Богдан увидел знакомое лицо.

Нина выглядела устало. Что вовсе не удивительно. Тяжелая ночь ей выдалась, и с представителями правопорядка пришлось пообщаться, а тут еще добавка в виде двух оперов. Илью и Богдана не уполномочивали заниматься этим делом, поэтому девушка могла смело послать их далеко. Но врожденная вежливость не позволяла ей этого сделать.

– Ну, вот мы и нашли вас, Нина, – грустно улыбнулся Ревякин.

– А вы меня искали? – распахивая перед ними дверь, спросила она.

В квартире порядок, все на местах, но неуютно. И натоптано здесь, и зеркала белыми простынями завешаны. И где-то бродит неприкаянная душа Димы Ковалькова.

– Да, с момента нашей первой встречи… Это мы посоветовали Диме увезти вас от Ры… От Глеба, скажем так, Батьковича, – усаживаясь на диван в гостиной, сказал Ревякин.

Богдан садиться не торопился. Ему бы квартиру осмотреть, вдруг что интересное найдет. Но пока лучше не суетиться.

– Помните историю с Карлсоном?..

– Да, конечно, – покраснела Нина.

– Извините, наверное, это сказано не к месту, – спохватился Ревякин.

Действительно, некстати сказано. Ведь Ковальков, как тот Карлсон, вылетел из окна. В штанишках, на которых не было моторчика…

– Тогда второй этаж был, а сейчас… Видно, судьба, – вздохнул Илья.

– Какая судьба? – с беспомощным возмущением посмотрела на него девушка. – О чем вы?

– Рожденный ходить летать не может. Это закон природы. А судьба в том, что круг замкнулся. Дима ходил к вам, когда вы жили с Рычаговым. Рычагов мог об этом узнать, поэтому Дима забрал вас к себе от греха подальше. А под горячую руку попал мой товарищ лейтенант Городовой. Рычаг его во всем обвинил. Пришлось Богдану отбиваться. Он отбился. Но после этого закрутилось, понеслось. Отбиваться пришлось еще и еще… И все потому, что судьба свела нас с вами, Нина. Мы, конечно, ни в чем вас не виним. Ни в коем случае! Но как-то странно все получается. Вы уехали, спасаясь от Рычагова, но Дима все равно погиб… Почему?

– Потому что вчера он очень много выпил.

– И поэтому выбросился из окна?

– Нет, он очень сильно переживал…

– Из-за чего переживал?

– Я следователю все уже сказала.

– Что вы ему сказали?

– Про историю с Рычаговым сказала. Что было, то и сказала…

– А что было?

– То, что Рычагов нас преследовал. И Диме пришлось защищаться. А лучшая защита – нападение… Это он убил Рычагова!

Нина шмыгнула носом, всхлипнула и закрыла лицо руками, склонив голову к коленям.

– Он сам это сказал?

– Да, напился и сказал… Сказал, что больше не может носить этот камень на душе…

– Но Рычагова убил совсем другой человек.

– Но его же кто-то нанял… Дима его и нанял.

– Значит, Диму замучила совесть?

– Пьяная совесть… Он очень много выпил…

Нина уже открыла голову и спину выпрямила. Сейчас она немигающим взглядом смотрела куда-то мимо Ревякина.

– Много выпил и стал перед вами каяться?

– Каяться? Передо мной?.. Да нет, он если каялся, то перед собой… А меня обвинил в том, что из-за меня пришлось убить Рычагова. Но я на него не в обиде… Я ему все готова простить…

Нина снова заплакала, закрыв лицо руками. Похоже, ложь давалась ей не очень легко… Богдан знал, кто такой Ковальков и чем он занимается. Не мог этот человек наложить на себя руки из чувства раскаяния.

– Что все? – спросил он.

– Что было и что могло быть…

– А что было?

– Всякое было… И ревновал он меня, и оскорблял, – с горечью, но колеблющимся взглядом посмотрела на Богдана девушка.

– А к кому ревновал?

– Да к каждому столбу!

– А у этих столбов есть имена?

– Мне кажется, вы забываетесь, – нахмурилась Нина.

– Да нет, не забываемся. Просто всякое бывает. Знал я один такой столб, пришел он к женщине, а тут муж из командировки возвращается. Он этого мужа из окна. А там девятый этаж, – с усмешкой сказал Ревякин.

– Не было у меня никого. И Диму так просто из окна не выбросишь. У него черный пояс по карате…

– Но ведь он же был в доску пьян, как он мог оказать сопротивление?

– Кому?

– Ну, тому, кто из окна его мог выбросить.

– А кто его мог выбросить из окна? – Нина недовольно смотрела на Ревякина.

– Вот это мы и хотели бы знать.

– Я не знаю, кто мог его выбросить, но из окна он выбросился сам…

– Где это было?

– В спальне… Он много выпил, пошел спать, а потом как заорет! Я убирала посуду, услышала, зашла в спальню, а он уже окно открыл. Я, говорит, Рычагова убил. На мне, говорит, его кровь…