Дмитрий Линчевский - В капкане

— Смотри, не поперхнись, — послышался за спиной приятный голос Инны.

— Вы точно с Мошкиным в одной школе учились? — утвердился в своих подозрениях Полынцев.

— С какой стати? — недовольно спросила девушка.

— Приятного аппетита одинаково желаете.

— Могла бы вообще не подходить, — надула она губки.

— Не могла бы — я у входа сижу.

— Вот и сиди, — развернулась она на каблучках. — Я, между прочим, твоего солдата через военкомат проверила. Теперь мучайся, о чем узнала.

Полынцев тут же вскочил с места.

— Инночка, прости мерзавца, спорол чушь, наговорил глупостей, был неправ, погорячился, готов искупить вину, прошу дать возможность исправиться.

— Ты где так строчить научился? — изумилась девушка.

— В армии.

— А почему раньше не говорил?

— Повода не было.

— Был, и не раз.

— Я исправлюсь.

— Теперь всегда так будешь говорить.

— Согласен. Только скажи — он был на Кавказе, нет?

— Нет, — покачала она головой, направляясь к раздаче. — Служил в Хабаровском крае на точке. Подробности в письменном виде.

Полынцев проводил ее кислым взглядом. Прокачал, называется, версию, нашел у клубка хвостик. И что теперь делать с кавказцами? Куда их привязывать, кому сватать? Зачем они здесь появились, кого хотели найти? Почему убили братьев-пенсионеров (или кем они друг другу приходятся)?

Вариант мести отпал. А жаль. Когда-то Полынцеву приходилось работать по убийству, имевшему кавказские корни. Примерный алгоритм поиска он хорошо запомнил, и сейчас мог бы с легкостью раскрыть преступление. Но эта версия, к сожалению, не подтверждалась.

Надежды пропали, остались только голые вопросы. Что могло связывать молодых кавказцев с местными стариками? В чем сошлись их интересы? Или не хватало какого-то звена? Опять одни загадки, самая туманная из которых — гробокопатель.

Признаться, его действия вообще не поддавались осмыслению. Зачем он раскапывал могилы? Почему не все сразу? Откуда о них знал? Хотя бы записку в яме оставлял: копал, мол, червей — нашел труп, желаю успехов. А если он и есть убийца? Но тогда зачем показывает свои тайники? Больной? Маньяк?

А что, тоже версия. Хотя и глупая. Убивал, перевозил, закапывал и вдруг отыграл обратно. Чепуха. Впрочем, стоп! Если речь идет о маньяках, то логическое объяснение этому, все же, существует. Им ведь нужен резонанс, общественное внимание, газетная шумиха. Посмотрел убийца, что первого дедушку никто не хватился и решил поработать гробокопателем. Да, вполне возможно.

Правда, спасатель Гарик утверждает, что последние трупы перевозили два человека, а маньяки обычно в одиночку трудятся. Только много ли ночью рассмотришь? Могло ведь и почудиться с перепугу.

В директорском кабинете стоял аромат крепкого кофе и дрянного конька. Раскрасневшийся от удовольствия бухгалтер вольготно развалился в кресле, держа в руках маленькую фарфоровую чашечку.

— Можно мне еще капельку? — вопросительно взглянул он на шефа, сидевшего за столом.

— Тебя уже в кресле качает. Хватит.

— Коньяк прочищает мне мозги, навевает разные умные мысли. По нашему делу, между прочим.

Директор заинтересовался.

— Ну, так выкладывай.

— Вы были, как всегда, правы… Сегодня я еще раз в этом убедился.

— Мысль умная, но несвежая. Это все?

— Нет… А добавите?

— На, подавись.

Главбух шустро соскочил с места и подбежал к столу с протянутой чашечкой. Шеф плеснул в нее из коньячной бутылки, немного подумал, налил и себе.

— Ну, говори, просветленная голова.

— Какой хороший коньяк. Я водку, признаться, не очень. А вот коньяк — с большим удовольствием…

— Или вино.

— Или вино, — согласился бухгалтер, возвращаясь на место.

— Баба, — заключил директор. Давай, рожай… умные мысли.

— Я вот тут крепко подумал и понял. А ведь Петрович оказался хитрей, чем мы думали.

— Меня сразу удивляют два момента, — насторожился шеф, — во-первых, что ты крепко подумал, а, во-вторых, что еще чего-то понял. Хорошо начал. Ну-ну?

— Помните, Петрович сказал: мол, не факт, что Мурзик — это улика?

— Нет, я не помню.

— А я помню. Вы сказали, что Мурзик — это конкретное обвинение. А он возразил, мол — наоборот.

— И что? Мы ведь выяснили, почему он возражал — ревность.

— А я вот думаю, он был прав.

— Это с каких пор ты записался в предатели?

— Ну почему, в предатели. Я, как всегда, на вашей стороне. Рассказываю только для пользы дела. Могу и замолчать.

— Ладно, давай дальше.

— Ну, действительно, зачем, спрашивается, Колоскову Мурзика воровать?

Директор призадумался. А, правда, зачем? Впрочем, неважно. Чужая душа — потемки. Мало ли на свете причин, по которым люди воруют и жульничают.

— Чтоб домой забрать, — предположил он не слишком уверенно.

— Зачем? — не уступал бухгалтер. — Играться? Он взрослый солидный мужик. Работяга, хозяин. Дом, вон, какой себе отгрохал, огород всякой всячиной засеял, живности полный двор. На кой ему, спрашивается, Мурзик, если с него шапку нельзя сшить.

— Почему нельзя?

— Вы ж сами говорили, мол, не будет же он из своего любимчика шапку шить.

— Ну да, было такое.

— Так на кой ляд ему этот Мурзик дома? К тому ж, его прятать надо. В деревне живем — рано или поздно все равно кто-нибудь увидит.

— Не согласен с тобой… но ладно. Что дальше?

— А то, что прав был Петрович: Колосков — не вор.

— Почему же тогда он на нем остановился?

— Потому что догадался, кто настоящий вор, — главбух с загадочным видом откинулся на спинку кресла. — И я тоже.

Директор, не глядя, налил себе из бутылки.

Узнав телефон риэлтора, Полынцев и Мошкин поехали в сотовую компанию, выяснять на кого оформлен номер. Дорога бежала вдоль живописной набережной. За окном жигуленка тянулась зеленая парковая зона, за которой поблескивала серебристой гладью широкая сибирская река.

— Ты, кстати, лодочные станции проверил? — спросил Полынцев, глядя на паруса яхт, разноцветными флажками пестреющих по всей длине фарватера.

— Ближайшие — да.

— Много там «Казанок»?

— Больше, чем «Жигулей» в городе.

В доказательство этого две шустрые моторки пронеслись мимо флегматичных яхт, обдав их сверкающими брызгами. Следом проплыли и другие.

— А проверить реально?

— Зарегистрированные — да. Но есть куча диких, которых полная река. И потом, кого проверять? Ни номеров, ни примет не знаем. Она сейчас мимо нас проскочит — и глазом не моргнем.

Полынцев, вздохнув, отвернулся к окну. И вдруг! Неужели?!

По реке, со стороны острова, задрав нос, на полной скорости мчалась серая «Казанка». За рулем сидел человек в зеленом балахоне с плотно укрывающим голову капюшоном.

— Мошкин, смотри! Это он!