Вячеслав Жуков - Ненастоящий полковник

– Глеба Шкультетского придется убрать…

Алик молча уставился на боса, но в глазах столько было изумления, что Барик вынужден был добавить:

– Так надо. Возникли некоторые осложнения. И сделать это надо как можно быстрей, потому что через неделю он улетает в Польшу.

Алик кивнул. Помня наказ Баркова, не спускать со Шкультетского глаз, решил, что самое время доложить. И сказал:

– Около шести вечера, к нему домой приехала невеста того мента.

– Туманова? – спросил Барков. Алик кивнул.

– Она. Но пробыла у него не долго. Не больше двадцати минут. А он потом поехал в отель, где встретился с двумя поляками. И часа три он торчал с ними там в ресторане. О чем говорили, подслушать не удалось, но разговор был напряженным. Поляки чуть морду не набили Шкультетскому.

Вор сидел, полуприкрыв глаза, как будто погрузившись в сладкую дрему. Со стороны казалось, что Алик рассказывает все это, лишь для того, чтобы побыстрее убаюкать капризного старика. Но на самом деле, Барков был сейчас до крайности сосредоточен. Выслушав про приезд ментовской подружки к Глебу, а потом про его встречу с поляками, он подумал о том, что не ошибся, приняв решение ликвидировать Шкультетского. Глеб сделал непростительную ошибку, позарившись на ментовскую деваху, будь она хоть трижды красавица. Вряд ли Туманов не захочет наказать соблазнителя. Но если он за него примется всерьез, то неминуемо выйдет на Баркова. А ведь Эдуард Юрьевич его предупреждал, не связываться с ней. Что ему других баб мало? Хотя теперь, это уже совсем не важно. Важно, побыстрее избавиться от Шкультетского, пока это не сделали поляки. Только, в отличие от парней Баркова, они это сделают гораздо мучительней для Шкультетского. Им важно не просто убить его, а сначала получить свои денежки.

– Ах, эти проклятые денежки, – вздохнул старичок. Алик не понял произнесенных босом слов, спросил живо:

– Что вы сказали?

Барков махнул рукой, тем самым, давая понять, пусть телохранитель не беспокоится по поводу только что сказанного им. Спросил:

– Скажи, Алик, как ты относишься к любви?

Охранник удивился. Чего угодно мог ожидать от старика, только не этого. Хотя, если разобраться, то почему бы и нет. Иметь под боком такую красотку, как Лина, и не поддаться романтическим чувствам…

– Нормально отношусь, – довольно скупо ответил телохранитель. А Барков удовлетворенно кивнул, сказав:

– Мы же не звери, правда? И если Шкультетский любит подружку мента, то почему бы ни доставить ему приятное? Надо сделать так, чтобы они умерли вместе. Это так романтично, умереть вместе с любимой женщиной. Ты как на это?

Алик хмыкнул. Трудный вопрос, потому что своим ответом надо не разочаровать вора. Но умирать Алик не собирался. Особенно сейчас, когда он молодой, полон сил. У него есть все для нормального существования в этом мире. Прекрасная квартира. Деньги. И он даже не помышлял о собственной смерти. О чьей-нибудь, это другое дело. А о своей, нет. Поэтому признался, как на духу:

– Я бы предпочел пока пожить. Да и любимой женщины у меня нет.

– Ну понятно, – с некоторым недовольством произнес вор. Как оказалось у его верного слуги напрочь отсутствовало все романтическое. Но он может быть пригоден для другого. И вор вернулся к вопросу о кончине Шкультетского.

– Пусть это будет, ну скажем передозировка наркотиками…

– Как в случаи с бывшей вашей девушкой и Родионом Золотаревым? – непринужденно напомнил охранник.

Барков откинулся на спинку кресла и поддался воспоминаниям.

С Родионом Золотаревым он познакомился на зоне, где отбывал наказание за убийство. При помощи адвоката и солидной суммы денег удалось убедить судью, переквалифицировать статью с умышленного убийства на превышение необходимой самообороны. Тогда Баркову дали шесть лет, из которых он отсидел только четыре. Два скостили за примерное поведение. Опять свое сыграли деньги. И немалые. Но Эдуард Юрьевич был благодарен судьбе. Потому что именно там, на зоне, он познакомился с Золотаревым. Родя, как все называли Золотарева, работал дантистом. Ну, а в свободное от основной работы время, на дому вставлял клиентам золотые коронки. Тогда следователю так и не удалось узнать, где Родя приобретал золотишко для своих изделий. Золотарев ссылался на случайных людей, естественно, без имен и фамилий. За свою несговорчивость и отказ сотрудничать со следствием, получил пять лет. Следователь выдвинул обвинение за незаконные операции с драгметаллом. Родя не захотел делиться с государством и платить налоги. За то и поплатился.

Там на зоне они сдружились с Барковым. Себя Родя называл евреем с польскими корнями. Говорил, что вся родня его живет в Польше, а вот его черт угораздил остаться в России. За то он и поплатился.

– Просто здесь каждого еврея считают хитрожопым. И потому, не дают спокойно жить, – не раз повторял он Эдуарду Юрьевичу, жалуясь на свою судьбу. – Как только окажусь на свободе, дня не останусь в этой стране. Я не патриот, чтобы существовать в полунищей стране и часами простаивать в очереди, чтобы купить себе носки. Эти восьмидесятые годы я запомню на всю жизнь. Когда-нибудь ты приедешь ко мне в гости, и увидишь, как живет обыкновенный еврей в Польше.

Потом, в конце девяностых, частенько наведываясь в Москву, еврей Родя Золотарев, уже пел по новому. Удивляло, его умение приспосабливаться. В Польше у него действительно появился свой роскошный дом. Там Родя жил хорошо и все благодаря своему умению. Но не способностям дантиста. Родя забросил эту профессию, и переключился на другое. Вместе с Барковым они наладили золотой бизнес. Он и впрямь был золотым, потому что приносил огромный доход. Поначалу Родя сам доставлял ювелирные изделия из дешевого золота. Причем, на всех этих сережках, колечках, перстеньках стояло российское клеймо и штамп самой высшей пробы.

Имея широкие связи в криминальных кругах, Баркову не составило труда наладить сбыт этого золота. Но за реализацию приходилось отчислять продавцам свой процент. Выбрав из этих продавцов самого способного и как казалось Баркову, самого надежного, Романовского, он предложил ему заняться серьезным бизнесом. Для этого они выкупили у мэрии один из бывших универмагов, и переделали его для торговли ювелирными изделиями. У Романовского было одно, но самое необходимое качество – умение договориться. Иногда Эдуарду Юрьевичу казалось, что его компаньон способен договориться даже с чертом, причем с выгодой для себя и проигрышем для последнего. В этом даже завидовал Романовскому. Несколько лет они свободно торговали левым товаром, и ни одна из проверяющих комиссий не могла обнаружить подлога. Романовский предоставлял им накладные, как будто все эти ювелирные изделия произведены у нас в России. А вовремя предложенный золотой перстенек с дорогим камнем, заставлял проверяющих закрыть глаза на некоторые нарушения. И комиссии уходили, якобы не найдя этих некоторых нарушений.