Вячеслав Жуков - Ненастоящий полковник

– Я запомню, – сказала Оксана. А Алик бросил на нее короткий взгляд и посоветовал:

– Постарайся не разочаровать его. Если не хочешь неприятностей.

Оксана восприняла это не как совет, а как предупреждение. А раз так, стало быть, дело принимает серьезный оборот и ей надо проявлять крайнюю осторожность, чтобы не получилось то, что получилось с сестрой Юлькой.

– Я постараюсь, – сказала Оксана, заметив, как изменилось к ней отношение Алика. Словно и не было той ночи безумной любви. Для него она стала товаром, который он без зазрения совести сбагрил своему разлюбезному шефу. Негодный мальчишка, хочет ему угодить. Ине знает того, что как только Оксана понравится Барику, а это обязательно произойдет, она начнет свою месть с того, что постарается, сделать все возможное, чтобы старикашка прогнал от себя этого опасного человека. Пусть его место займет кто-то другой, из новеньких. Тогда ей будет проще и легче действовать. Так решила Оксана.

– Ну, пошли, что ли? Если не передумала, – предложил Алик, загнав машину на автостоянку.

Передумала ли она? Этот прихвостень еще спрашивает. Глупец.

– Нет. Не передумала. Пошли, – Оксана решительно вылезла из машины, и направилась в подъезд вслед за Аликом.

Она очутилась в довольно просторной комнате, обставленной на высшем уровне. Даже сперва немного оробела, но потом совладала с собой, понимая, что робость не помощница ей. Огляделась, увидела, сидящего в кресле старика. Тот сидел с полу прикрытыми глазами, точно дремал под приятную музыку, доносившуюся из колонок стереосистемы. Но при появлении Оксаны, оживился.

Увидев, что старикашка внимательно рассматривает ее, Оксана улыбнулась и сказала:

– Добрый вечер.

– Добрый, дитя мое, – проговорил старик и предложил Оксане раздеться.

– Что? – не поняла она, уставившись на Барика. Говорила ей Юлька, что с вальтами он, но не настолько же. Она только вошла, а он уже предлагает раздеться.

– Сбрось с себя одежду, – сказал Барик, а Оксана подумала: «Во, попала, так попала.» Но послушалась, сняла блузку и юбку.

Глаза у старика жадно заблестели. Он обернулся, посмотрел на Алика, стоящего возле кресла. Тот одобрительно кивнул.

– Ничего девочка. Ничего, – похвалил старик Оксану и предложил снять лифчик и трусики. – Почувствуй себя свободной. Одежда только стесняет движения. Ну же, давай.

Оксана сняла трусики и лифчик, оставшись совершенно голой. Стояла посередине огромной комнаты на ковре, с ног до головы залитая ярким светом.

– Ты чувствуешь, дитя мое, себя свободной? Чувствуешь? – чуть надтреснутым голосом спросил старик. При виде совершенно голой девушки, глаза его излучали нездоровый маниакальный блеск.

– Да. Чувствую, – соврала Ксюха. Если честно, ничего, кроме стыда она не чувствовала и это при том, что была девчонкой не стеснительной.

Старик вытянул руку, в которой был пульт дистанционного управления, нажал кнопку на нем, и музыка из медленной, превратилась в зажигающе быструю.

– А теперь, танцуй, – приказал Барик, словно Оксана попала на просмотр эстрадных танцев, где этот старикашка и его верный слуга, никто иные, как строгие члены комиссии.

– Ну я влетела, – сама себе сказала Оксана и закружилась, выполняя танцевальные движения. Сначала медленно, а потом увеличивая темп, время от времени, бросая на Барика короткие взгляды. Видела, как у старика стали дрожать руки, и сам он весь как-то сжался. Потом не выдержал, вскочил с кресла.

– Алик, выйди, – крикнул он телохранителю. Тот не рискнул возразить. И когда телохранитель вышел, Барик как пылкий влюбленный бросился ловить свою беснующуюся шалунью, чтобы овладеть ею. Он стаскивал с себя одежду, обнажая свое бесформенное обрюзгшее тело.

– Иди ко мне, – звал он шалунью. Но Оксана не думала вот так сразу отдаваться ему. Это была ее маленькая месть за плохое гостеприимство. Пусть этот старикашка знает, как следует встречать девушку и не предлагает ей раздеться, едва та переступит порог.

Он ловил ее, но Оксана как змея выскальзывала из его объятий и снова кружилась в танце. Потом сжалилась, видя, что старикашка порядком подустал. И он схватив ее, разложил прямо на ковре, подложив под круглую попку девушки, тугую поролоновую подушку.

– Я хочу, чтобы твоя попка была повыше. Так мне лучше доставать, – сказал он, раздвигая девушке ноги. А Оксане хотелось плакать. Человек, убивший сестру, собирается трахнуть ее. Утешило одно, что продолжалось это недолго. Наверное, не более пяти минут. Тяжело дыша, как загнанный мерин, Барик скатился с девушки и растянулся на ковре рядом.

– Ой, и заморила ты меня, милая, – проговорил он, вытирая с лица ладонью пот.

Оксана не ответила. Видел бы он, сколько времени без перерыва они занимались любовью с Аликом, он бы лопнул от зависти. Но ничего, старая брынза, это тебе за Юльку. Когда-нибудь Оксана загоняет этого старого кобелька до смерти. Кажется, Алик что-то говорил про его больное сердце. И если задать приличный темп, сердце этого дедушки может не выдержать. И никто ее не обвинит. Дедуля сам виноват, нечего было прыгать с таким азартом на молодой телке.

– Может быть, еще разочек, Эдуард Юрьевич? Вы так завели меня. Не могу успокоится, – слукавила девушка. На самом деле, не почувствовала никакого возбуждения. Скорее отвращение.

– Ни, ни. Что ты? Давай отложим на другой раз, – отшатнулся от нее Барик. На Оксаниной мордашке появилась досада.

– Ну, когда? Когда он будет, этот другой раз? Эдуард Юрьевич?..

Барик сел на ковер, стал натягивать брюки. Потом рубашку.

– Может, утром и будет. Останься у меня. Тут есть свободная комната.

– Какой вы милый, Эдуард Юрьевич, – проворковала Оксана, и поцеловала Барика в щеку.

Эдуард Юрьевич снисходительно улыбнулся, похлопав девушку по выпуклой голенькой попке, потом погладил нежный пушок внизу ее живота.

– Ты тоже мне понравилась. Как ты хорошо подмахиваешь. Ух, баловница. Ну, одевайся. Пойдем, чего-нибудь перекусим. Я что-то есть захотел. Напрыгался с тобой и аппетит появился, – сказал он, вставая с пола.

Оксана улыбнулась. Кое-чего она все-таки добилась. Хотя бы расположения этого старого олуха. Истосковался дедуля без женской ласки, а у нее это здорово получилось. Она узнала его слабинку. И теперь сумеет влюбить этого Барика в себя. А потом она подумает о расправе.

Григорий Петрович Романовский очень удивился столь позднему приходу Оксаны. И обрадовался. Присев перед девушкой на колени, услужливо снял с нее туфельки, обув ее ножки в мягкие пушистые тапочки.

– Ксюшенька, девочка моя! Ну, куда же ты исчезла? Признаться, я уже потерял всякую надежду, что увижу тебя. На мои звонки не отвечаешь. Приезжаю к тебе на квартиру, тебя нет. Где ты была все это время, милая? Проходи, садись вот сюда в это креслице, – Рома посадил Оксану в кресло, сам сел рядом в другое.