Анатолий Афанасьев - Одиночество героя

— Э-э, — Климов пренебрежительно махнул рукой. Один этот жест мог стоить ему головы, но ситуацию следовало разрядить. — Не доверяете и не надо. А я верно говорю. Валерика вам не взять. Не пугайте, Гарий Хасимович, я давно пуганый. Лучше послушайте, потом решите.

— Почему не послушать, — заметил Гарий Хасимович. — Птичка для того и живет, чтобы песенки петь.

Про Валерика у Климова была заготовлена такая история. Они крепко дружили с самого детства, вместе в школе учились. И по крови сомкнулись. Но дело в том, что Валерик вел родословную от покойного деда Гаврилы по прямой линии, а вот он, Ваня Грумцов, сбоку припека, седьмая вода на киселе. Отсюда и повелось, что с ранних лет на Валерика ишачил, а не наоборот. В школе писал контрольные, и первый срок за него отмотал. Так уж получилось, Валерик вляпался, но не ему же, родовитому, на нарах преть. Послали Ванька. Тут он как раз не в обиде, напротив, благодарен судьбе за лагерные университеты. К тому же на их с Валериком отношениях соподчиненность никак не сказывалась: они любили друг друга чистосердечно, не раз, не два клялись в верности до гроба. А кто главнее… Суть в том, что помимо преимуществ знатного родства Ваня Грумцов всегда признавал превосходство Валерика, потому что тот человек особенный, крупный, рожденный повелевать. И тыква у него не такая, чтобы на ней орехи колоть. Нет, не такая.

— В чем-то, Гарий Хасимович, он покруче вас будет, извините, вырвалось невзначай…

— Пой, Ванечка, пой… Минут десять у тебя еще есть.

У Валерика после того страшного побоища, какое учинил Гарий Хасимович, когда старика Гаврилу утопили в пруду, чего-то в психике зашкалило. Надо сказать, что он вообще не умел проигрывать, и это, возможно, единственный его недостаток. Гибель всех родичей и крушение прибыльного бизнеса Валерик принял очень близко к сердцу и с тех пор ни о чем другом не помышляет, как только отомстить.

Впервые Гарий Хасимович выказал некий интерес к рассказу петербуржца. До этого он делал вид, что дремлет.

— Скажи-ка, птичка, как же твой Валерик уцелел? Прополка-то была корневая.

Климов надул щеки, как тунгус.

— О чем толкую, барин. Вам его не взять без меня. Он укрытный, береженый. Ему Гаврила передал науку.

— Чего же Гаврила сам не спасся?

— Чего не знаю, врать не могу. Может, одрях сильно. Может, не ожидал, что осмелитесь. Не знаю.

Дальше события разворачивались так. Валерик с помутившимся умом и нарушенной психикой почему-то заподозрил любимого побратима Ванечку в измене. Это, конечно, такая глупость, хуже не придумаешь. Ваня Грумцов как работал по питерскому филиалу, так и доселе работает, к московской бойне он вообще касательства не имел. Ну, возможно, причина в том, что не явился на поминки по старому Гавриле, честно сказать, поостерегся. Поминки широко отмечали, с размахом, и уж конечно с большой утечкой. Грумцов решил, что лучше не светиться, и на экстренную телеграмму Валерика не ответил, будто не получил…

— Ты вот что, — перебил Гарий Хасимович, чувствуя, как от обильного словоизвержения питерца у него закружилась голова. — Или давай ближе к делу, или…

Климов достал из внутреннего кармана пиджака-лимона конверт (при этом движении молодчик в углу порхнул со стула, как стрекоза), передал Гарию Хасимовичу. Тот вынул из конверта слайд, брезгливо поднял пальцами за уголок. На слайде, на фоне крымского пейзажа стояли в обнимку два молодых человека в пляжном прикиде. На лицах у обоих — безмятежное ликование молодости. Одного Шалва признал, это его посетитель, второй, выходит…

— На обороте взгляните, пожалуйста, — Климов услужливо приподнялся — и молодчик-телохранитель вторично ворохнулся на стуле. Бдел.

Шалва перевернул фотку. Накарябано фломастером: «Брату Ванюше с любовью. Валерик». Незатейливая, поспешная подделка лаборатории «Вербы», но качественная, не придерешься. Разве что сверхчувствительный прибор различит стыковки монтажа.

Валерик на фотографии произвел на Гария Хасимовича двойственное впечатление. Вроде нормальная личина, крепенький телок, но отвернешься — и не вспомнишь, как выглядит. До сей поры Валерика, наследника империи чумаков, Шалва вживе не видел, хотя собирался вскоре повидать.

— Это твое доказательство?

— Ну а чего? — ухмыльнулся Климов. — Документ. Я и Валерик. Друганы детства. Его рука. Можно проверить. У меня писульки его имеются в Питере. Могу предоставить. Я же понимаю, без взаимного доверия не столкуемся.

На Гария Хасимовича фотка подействовала, но не совсем так, как рассчитывал Климов.

— Тебя хоть как проверяй, псиной за версту воняет, — Шалва поморщился, показывая, как ему нестерпима эта вонь. — Зато язычок резиновый. Два часа молотишь, дела все нет. Тебе чего надо-то от меня? Может, разродишься? Или пора на крючок сажать?

Климов заторопился, будто испугавшись. Оказывается, кровный побратим Валерик Шустов позорно его кинул, мстя за мнимую измену. Тут опять пришлось сделать небольшое отступление. Около двух лет после разгрома чумаков Валерик скитался неизвестно где и фактически о нем ничего не было слышно. Поговаривали, что он обосновался на Брайтон-бич или в Канаде, перевоплотившись то ли в немца, некоего Гельмгейцера, то ли в знаменитого международного террориста Кугу Аввакума. В петербургский филиал, кстати почти полностью сохранивший свои позиции, приходили изредка скупые сообщения-указания, в том смысле, что надо, дескать, пусть в тяжелейших условиях конспирации, поддерживать в стабильном состоянии жизнь чумаковских финансовых потоков. Ваня Грумцов был одним из тех, кто свято верил в возвращение Валерика, и сделал все для того, чтобы сохранить питерские резервы семьи.

За свою преданность он, можно сказать, горько поплатился. С полгода назад Валерик объявился в натуре и лично возглавил масштабную операцию под кодовым названием «Шпанка». Ваня Грумцов не успел даже по настоящему обрадоваться возрождению синдиката: выяснилось, что сам он разорен. В один прекрасный день сунулся за какой-то мелочью в Кредит-банк и узнал, что на общаке уже сидит другой человек, а его личные счета заблокированы налоговой инспекцией. Предчувствуя недоброе, дал срочные факсы в Женеву и в Мюнхен: там та же картина: карточки аннулированы и на вкладах ноль целых ноль десятых. Изъятие провели дьявольски искусно. Но этого мало. Валерик расправился с ним по полной программе. В тот же день вечером взорвали возле офиса его «мерседес», а когда примчался домой, то в собственной квартире застал какого-то здоровенного негра, который, не говоря худого слова, двинул ему кулаком в ухо.

В последней надежде Ваня Грумцов понесся на резервную лежку, на Васильевский остров, где у него была экипирована пятикомнатная квартира со всем обустройством, вплоть до противотанковой защиты, и хозяйством заправляла преданнейшая из женщин, Наина Тимофеевна, по кличке Султанша. Кто с ней враждовал, тот смерти в лицо глядел, за ее спиной Ваня Грумцов себя чувствовал, как в пакете с теплым молоком, тем более что прижил с Султаншей двоих или троих пацанят, и уж если от кого и мог ожидать подвоха, то только не от нее.