Аль Странс - Завещание

4

Полковник полиции Игорь Семенович Барсин поджидал в своем кабинете следователя Мартынова. Ему было как-то неуютно с этим настырным следователем, а особенно с его раскопками одного дела, способного поднять большую вонь в органах и в городе. Ему, опытному полицейскому, в последнее время не была понятна позиция начальства к разнообразным проблемам в области криминальных дел. С одной стороны, вроде бы, начальство хотело… но с другой стороны, вроде бы и нет… А что правильнее сделать, должен ломать голову нижестоящий начальник следственных органов и всей системы установления порядка в стране.

«Дался же ему этот бриллиантщик!»– размышлял про себя полковник.

В этот момент секретарша доложила, что в приемной его дожидается следователь Мартынов. Барсин кивнул. Мартынов вошел почти сразу за секретаршей. Он выглядел неприятно агрессивным и говорил нервно и даже непочтительно. Так, во всяком случае, показалось полковнику.

― Уважаемый Игорь Семенович,– холодно произнес молодой следователь, не глядя в глаза старшего по званию,– я требую официального открытия уголовного дела против семьи Фридланд! Дела по подозрению в убийстве главы семейства, Фридланда Льва Давидовича! По подозрению в сокрытии улик и попытках помешать следствию вести полноценное и объективное расследование! – голос его дрожал, а в конце он даже взвизгнул от негодования,– Кроме того, я имею заявить, что на меня, сотрудника полиции Мартынова Андрея Степановича, 13 числа декабря месяца в 2 часа дня пополудни было совершено покушение на жизнь, путем наезда автомобиля…

― Подождите, подождите, Андрей Степанович, садитесь,– поморщился начальник, слушая и наблюдая за подчиненным,– доложите всё по порядку. И не кричите, я хорошо слышу.

― Игорь Семенович, я требую немедленно выдать санкцию на арест младшего сына покойного, Артура Фридланда, а так же его брата Генриха и сестры Анны Фридланд.

― А эту за что? Она, кажется, старший врач, или даже профессор в крупном кардиологическом центре Петербурга. Как прикажите объяснить её отстранение от работы её пациентам? Где основания для формального ареста?

― По подозрению в убийстве… в соучастии в попытке покушения на жизнь государственного служащего при исполнении служебных обязанностей…

― Отлично. Улики на стол.

― Что?

― Улики. Выкладывайте улики, Андрей Степанович.

― Факт попытки наезда на меня я указал в рапорте в тот же день. Там присутствовал её брат и водитель семьи Федор Иванович Коконин.

― Которого, вы успешно застрелили.

― Так точно. В порядке самообороны в критический момент…

― А оставили бы живым, он дал бы нам всю изобличающую информацию! Вам понятно, господин Мартынов?! – резко стукнул кулаком по столу Барсин.

― Игорь Семенович, я понимаю, но у меня не было выхода. Экспертиза подтвердит мой рапорт. Но…, – он сделал многозначительную паузу,– Игорь Семенович, в истории этой как это выглядит при более глубоком рассмотрении, замешаны, похоже, возможно… весьма крупные люди, лица, так сказать, из первого эшелона… – он наклонился над столом, приближаясь к начальнику,– очень сильные люди, – почти шёпотом завершил свою мысль Мартынов.

Полковнику сделалось нехорошо.

«Черт его знает, куда клонит этот дотошный пронырливый мальчишка! На что он намекает? Не на то ли дело с гибелью жены этого торговца алмазами? Да, тогда ходили слухи о заинтересованных лицах… М–м–м… Но кто сегодня может быть заинтересован? Впрочем, там, где замешаны большие деньги, царит Египетская тьма. Но кто, кто хочет сегодня докопаться до истины? Или… наоборот, закопать её!?»

― Так кого ты, Андрей Степанович, видишь… кто стоит за этим делом? – вкрадчиво спросил Игорь Семенович.

Мартынов уловил перемену в тоне и взгляде начальства и тут же успокоился. Он принял более вальяжную позу на своем стуле напротив босса.

― Тут, Игорь Семенович, много вариантов может быть.

― И откуда же тебе известно хоть об одном?

― А вы помните это дело о гибели жены Фридланда? Помните, кто его вел?

― Гм… не припомню. Давненько дело то было.

― Его вел, я проверял, Василий Петрович Тищенко. А он, как говорят, может слухи, а может и правда, был крепко связан со службой бывшего губернатора и даже лично с губернатором. Напрямую, так сказать.

― Так, так.

― Дело это он закончил поимкой и осуждением водителя грузовика, наехавшего на жену бриллиантщика. Его посадили на несколько лет. Дело закрыли. Но он не просидел и месяца. Умер от ножевого ранения. И вдруг, через год, перед самым повышением в звании, Василий Петрович погибает при тех же обстоятельствах, что и жена этого торговца алмазами.

Теперь вы понимаете, Игорь Семенович, всю тонкость возложенной на меня задачи? – Мартынов с гордостью посмотрел на босса и встретил холодный изучающий взгляд.

― Продолжайте.

― Ведь не верите же вы в Случайность преступления! – он выделил голосом слово Случайность,– Всё здесь выглядит продуманным и подстроенным…

― И чем тогда закончили дело? Ну, это, о гибели Василия Петровича.

― Тем же. Водителя грузовика в тюрьму, Тищенко на кладбище. Дело закрыли.

― А вы полагаете, Андрей Степанович, не надо было закрывать?

― Кому–то было надо…– он как бы заговорщицки подмигнул боссу.

Тому это очень не понравилось. «Что за панибратство, идиот!»

― Кому же?

―Это я скоро узнаю.

― А откуда у тебя, Андрей Степанович, такие подробности о деле Тищенко? Столько лет прошло.

― От его дочери.

― Допрашивал?

― Нет, сама призналась. Вера Васильевна – моя жена.

Он твердо и чуть нагло посмотрел в глаза растерявшемуся начальнику. Наступила пауза.

― Игорь Семенович, надо срочно санкционировать арест Артура Фридланда и всего семейства, – выпрямился на стуле следователь Мартынов.

― Выполняйте задание! Я позабочусь о формальностях.

Когда Мартынов вышел, наделенный полномочиями, полковник Барсин поднялся и прошел к шкафчику из орехового дерева. За дверцей стояли бутылки с дорогими напитками из Франции, Шотландии, Англии. Полковник предпочитал шотландскому виски выдержанный Реми Мартен. К виски он не привык, а вот хороший коньяк, который, конечно, не мог сравниться ни с каким армянским, молдавским или азербайджанским, он уважал.

«Черт возьми!», – в сердцах пробормотал полковник,– «Один про Фому, другой про Ерему».

Он плеснул из бутылки в хрустальный бокал коньяку, отмерил на глаз, добавил, вернул бутылку на место, вдохнул аромат напитка, сделал глоток и, подержав чуть во рту обжигающую нёбо жидкость, проглотил. Подойдя к окну, он отодвинул тяжелые занавески и выглянул на улицу. Холодно и снежно. Занимался серый день.

«Этот Мартынов, похоже, жеребец приглуповатый, но опасен! Гляди настучит на тебя начальству, а потом и обойдет по кривой и сам же на твоё место сядет. А с другой стороны этот Юрка Карп. Правдоискатель. Ходячая совесть. Точно с Луны свалился. Законность, истина! А времена нынче какие? Базар цену диктует! На что спрос, на то и цена. Вон Политковская, Листьев, да ещё с десяток пулю заработали на правдоискании… Тошнит. А с другой стороны, жить то хочется!» – он отпил ещё из бокала,– «Юрка, впрочем, человек надежный, старый корень, да и умен, а этот чистый жеребец, однако, опасен…»