Питер Таскер - Молчаливый гром

Лобовое стекло разлетелось, грянула автоматная очередь и еще одна, почти в упор. Пули снесли Тэраде полголовы.

Середину дня Мори провел, общаясь с боссом Кудо — непоседливым инспектором Ито, с нервными руками и подвижным, как лифт, кадыком. Они сидели друг против друга за металлическим столом с подтеками от кофейных чашек. Между ними стояли миниатюрный магнитофон и пепельница, полная окурков. Инспектор Ито спрашивал, спрашивал и делал пометки в своем блокноте. У него был разборчивый почерк. Он дал ясно понять, что Мори предоставляется право сопровождать специальную группу в роли наблюдателя, и он должен безоговорочно подчиняться всем распоряжениям и ни во что не вмешиваться, пока не закончится операция. Мори вежливо кивал и говорил на магнитофонную ленту фразы, подтверждающие его согласие с этим.

До сбора оставалась пара часов. Этого времени Мори должно было хватить на запланированный визит. Он одолжил «ниссан-седрик» и направился через Икэбукуро в район металлообрабатывающих мастерских, дешевых гостиниц и многоквартирных домов с обгорелыми стенами. Он поставил машину у деревянного домика, втиснутого между складом и путепроводом, выходящим на автомагистраль. Когда он выбрался из машины, в ноздри ему ударил запах фекалий. Из-под мусорных ящиков выскочила шелудивая кошка с отрубленным хвостом.

Вид госпожи Кавада был такой, будто она вот-вот хлопнет дверью своего дома перед носом Мори.

— Оставьте нас в покое, — тихо сказала она. — У нас было достаточно неприятностей!

— Неприятностей больше не будет, — сказал Мори. — Я хотел справиться о здоровье вашего мужа.

— Сейчас достаточно хорошо, — ответила женщина. — Тот урок пошел на пользу, это уж точно.

Руки ее были скрещены на животе, и она явно неодобрительно смотрела на него. Сзади заплакал ребенок. От грохота грузовиков дверь вздрагивала.

— Кто там? — раздался мужской голос из дома.

— Тот сыщик, — откликнулась госпожа Кавада. — Говорит, что хочет увидеть отца.

Из-за спины появился молодой Кавада с корзинкой, приготовленной для бани. Он походил на студента, идущего на свидание. Увидев Мори, он слегка поклонился.

— Впусти его, мама, — сказал он. — Вреда он нам, в общем, не делал.

Мори снял ботинки, прошел за хозяйкой в комнату на второй этаж. Старший Кавада лежал на кровати в длинных кальсонах. Грудь его была перебинтовала, левая рука на подвязке, лицо опухшее. Говорил он одной стороной рта, не шевеля челюстью.

— Мори… Что случилось… Все в порядке?..

— Да, все нормально, — сказал Мори, присаживаясь на край кровати. — Ничего-ничего. Не надо говорить.

— Надо остерегаться… Накамуры…

— О Накамуре не стоит беспокоиться. Я и пришел сказать. Вчера он был убит.

Рот Кавады открылся пошире, обнажив окровавленные беззубые десны.

— Убит… Это точно?

— Вполне. Я там был.

— Сволочь.

Мори мягко похлопал его по руке.

— Поправляйтесь, — сказал он. — Вам надо содержать семью.

Мори уже был у двери, когда Кавада слабо позвал его:

— Одну минуту… Мори-сан… Я хочу знать…

— Что именно.? — сказал Мори, обернувшись.

— Жена Доктора Нисиды… у вас было… да?

Кавада поднял руку в неприличном жесте. Рот его растянулся в болезненной ухмылке. Мори вспомнил элегантную женщину, летающую в Милан и ежегодно меняющую двухместный закрытый «мерседес» на новый.

— Нет еще, — ответил он.

Младший Кавада ждал внизу, прислонившись к кухонной двери. Мори поманил его. Молодой человек боязливо попятился.

— Не беспокойся, — сказал Мори. — Мне нужно одно одолжение.

Поняв суть просьбы Мори, молодой Кавада уважительно кивнул.

— Это будет нелегко, — сказал он. — К какому сроку они вам нужны?

— В течение часа, — сказал Мори.

Молодой Кавада снова кивнул и бросился наверх в комнату отца. Вернулся он минут через пять.

— Отец знает, где можно достать, — сказал он. — Я постараюсь вернуться скорее. Пожалуйста, прошу вас покорно пройти в нашу скромную гостиную. Моей матери будет приятно вас угостить.

Он вывел из сарая велосипед и закрутил педалями что было сил.

Японские финансовые рынки, казалось, обезумели. Накануне на Уолл-стрит доллар снова упал, на что, как и следовало ожидать, отреагировали европейцы. Индекс «Никкэй-255» рухнул сразу после звонка об открытии торгов, подгоняемый сериями продаж. К концу утренней сессии он снизился до восьмисот пунктов.

Но к дневной сессии рынок стабилизировался, а перед закрытием торгов более чем возместились потери, понесенные с утра. Ходили слухи, что министерство финансов дало команду страховым компаниям и банкам поддержать отечественный рынок ценных бумаг. Но доллар ослаб еще больше.

Поначалу снижение было постепенным, поскольку биржевики опасались интервенции центрального банка. Затем, в три часа пополудни, появилось сообщение «высокопоставленного должностного лица» из банка «Бэнк оф Джапэн». Иена, по заявлению этого «должностного лица», была еще «неправомерно слаба», а недавнее движение валютного рынка «имело правительственную поддержку». Всего несколько слов, но их хватило, чтобы начался ажиотаж в брокерских конторах Токио. Пепельницы и кофейные чашки взлетали, резонируя на удары безумных пальцев по клавишам телетайпов и компьютеров. Скользкие от пота телефонные трубки прилипали к ушам. Охрипшие голоса выкрикивали, тараторили, взлетали к высоким перекрытиям, реагируя на простые беспроигрышные предложения, каких давно не слыхали рынки. Доллар в считанные минуты упал еще на две с половиной иены, цена золота возрастала, и брокеры в США уже прикидывали, не сменить ли профессию.

Кэндзи услышал новость, сидя в зале ожидания аэропорта Ханэда. Вокруг телевизора с супершироким экраном столпились бизнесмены в синих костюмах. Диктор говорил серьезно и строго, как говорят о стихийных бедствиях.

Показали сюжет, снятый на Токийской фондовой бирже, где торговцы орали, неистово жестикулировали и теряли свои очки, пробираясь к брокерским прилавкам. Комментарий министра финансов был противоречив. Технический аналитик фирмы «Дайниппон лайф» утверждал, что доллар, несмотря на самую мощную поддержку на всех уровнях, продолжает падать.

Норико, облокотившись о прилавок буфета, покупала пиво. На ней были круглые темные очки, пляжная тенниска и велосипедные суперплотные тянучки. Кэндзи взглянул на ее пружинистые ягодицы и на выпирающий лобок, когда она повернулась в нему. После прошедшей ночи он был в изнеможении.

— Пожалуйста, — сказала Норико, придвинув поднос.

Кэндзи буркнул в знак признательности. По совету Ноды они оделись как парочка, едущая насладиться морем, солнцем и друг другом. На Кэндзи были кепка от солнца и тенниска «Будвайзер», в руках видеокамера фирмы «Сони». Они не выделялись в толпе пассажиров, половину которых составляли такие же парочки отпускников, в таких же кепках и велосипедных безразмерных брючках.