Сергей Зверев - Вернуть общак

Он обнадеживающе промычал:

– Мы вернем деньги, Пастор.

– Дурак ты! – рявкнул вор. – Деньги-то я, может, и найду, а что Сом операм петь будет за стволы да за общак? Менты сейчас отмечают такой праздничек, какой им и не снился. Еще бы – экономически подломили воровское сообщество! Да автоматов две телеги! Да смотрящий в камере! Сом думает, что они на этом успокоятся? Обрадовался, идиот! Они сейчас начнут и себя, и братву наизнанку выворачивать! Изъять воровской общак! Такое у них раз в несколько лет происходит. Речь идет не об общаках в десять тысяч… Если сейчас братва ему и нам кишки не выпустит, то доблестная полиция это точно сделает. Теперь понял, Соха?

– Пастор, ну, не впервой же. Выкрутимся.

– Оптимист! – Вор усмехнулся, обнажая золотую коронку. – Мне теперь все равно, что дальше будет! Понял? Бабки нужно найти да братве вернуть! А потом… – Вор махнул рукой. – Потом со мной пусть или они, или мусора разбираются! Смерти не боюсь, мне позор страшен! Ты понял это?! Я вор, Соха! Ты понял, мать твою?! Я – вор в законе! Если я общак не верну, то сам себе кишки выпущу! За то, что людей подвел и таких дятлов, как вы, к себе приблизил.

– Мы найдем бабки, Пастор, – твердо заявил Соха.

Тот посмотрел на небритое, помятое лицо подчиненного и вдруг рассмеялся.

– Крутизна, блин!.. Смотреть на тебя страшно! Страшно и больно. А общак… – Он хитро улыбнулся и вытащил из пачки «Мальборо» сигарету. – А общак я обязательно верну. Потому что, если я его не найду к двадцать первому числу, то я сначала тебя пристрелю, следом Сома в хате по моей просьбе удавят, а уж потом я сам застрелюсь. Это тебе перспектива и стимул на ближайшие семь дней. Оптимист!.. Это хорошо, что ты так настроен.

В это же самое время в одной из квартир города происходила другая встреча. От первой она отличалась тем, что была менее эмоциональна и вопросы на ней решались конструктивнее. Помимо Тимура и Фермера в ней участвовали еще двое приезжих: Марат Салех из Кузбасса и Миша Горец с Алтая. Само по себе присутствие двух последних означало то, что событие, приключившееся на даче Сома, вылезло за пределы города, как пук конских волос из боксерской перчатки. Такую рану нужно было срочно штопать. Уже потом будет видно, что делать с самой перчаткой.

Известие о том, что Пастор спустил общак, пройдет на федеральном уровне через несколько часов, а пока эти четверо сидели и обсуждали возможные пути решения проблемы. Само по себе исчезновение восьмисот тысяч долларов – не бог весть какая потеря, если рассмотреть проблему оптимистически. Сложность ситуации заключалась в другом. За решеткой, в руках оперативников в данный момент находился человек, заведующий бухгалтерией и всеми прочими делами клана.

Сходка доверила Сому общак, но теперь у ее участников возникло сомнение в том, что тот будет молчать так же надежно, как одноименная рыба. Сома короновали год назад, в Омском централе, и сделали это Юрист и Посох. Ставить под сомнение правильность их решения никто не собирался по той простой причине, что это не принято и чревато. Юрист и Посох были признанными авторитетами в криминальном мире. Если они решили крестить Сома в Омске, значит, у них имелись на то веские основания.

Именно тогда Пастор и выступил как инициатор передачи общаковских дел Сому. Этому мгновенно воспротивились Тимур и Фермер, у которых были свои интересы на сей счет. Они знали, что Сом хоть и коронован, но всегда останется человеком Пастора, который спас его от неминуемой смерти в зоне под Салехардом много лет назад. Таким образом, если Сом становился смотрящим за общаком, то Пастор автоматически приобретал вес и поднимался и над Тимуром, и над Фермером.

Теперь, год спустя, произошло то, чего так долго втайне желали Фермер и Тимур. Пастор попал, причем так четко и намертво, что первые двое об этом не могли даже мечтать.

Первый ход Тимура и Фермера оказался просто гениальным. В Питере, через подставных лиц, они вышли на самых банальных кидал из закавказской республики. Азербайджанцы занимались мошенничеством в Москве. Они покупали товары народного потребления в крупных фирмах, представляясь руководителями международной миротворческой миссии «Помощь чеченскому народу». Получив товар, эти ребята исчезали, не расплачиваясь. Все бы ничего, да только за подобную предпринимательскую деятельность нужно вносить взнос в общак.

Азербайджанцы знали об этом. Впоследствии, просидев семь суток в подвале дома Сабдура Бакинского, они сознались, что им было известно такое правило. Бизнесмены решили о нем забыть, но этот номер у них не прошел. Ребята отдали азербайджанскому сообществу все денежные средства, заработанные непосильным трудом, и, к великой своей радости, умчались обезжиривать следующий мегаполис, коим и стал город на Неве.

Там они проработали еще меньше. Фермер с Тимуром выкупили их у питерской братвы за небольшую сумму, под обязательство азербайджанцев немного честно потрудиться. Сделать это им пришлось всего один раз, после чего их след на территории Российской Федерации навсегда был утерян родными и близкими.

Зато Сом подъехал с предложениями к Пастору. Есть, мол, возможность увеличить фонды за счет небольшой сделки с оловом.

– Какая-то фирма в Питере купила олово, а сейчас не может за него рассчитаться. Продает за бесценок, а у меня есть канал, по которому можно направить олово в Прибалтику. Там очень хорошо за него платят.

– Работай, – согласился Пастор, в обязанности которого также входило пополнение общака.

И Сом сработал… Он бы, уже потом, конечно, из-под земли достал этих азербайджанцев, да только под землей их не было. Они были под водой. Если точнее, то под водами Балтийского моря, с двухпудовыми атлетическими гирями, привязанными к ногам. Естественно, найти их там никто не смог, и деньги в кассу не вернулись. Именно за это тогда Пастор и получил на сходняке пощечину. Доказать, что он обобрал своих, никто не смог, но и Пастор не сумел объяснить толком, где деньги.

Это была первая победа Фермера и Тимура, слегка пошатнувшая положение Пастора. Но на то, что может приключиться такое, что произошло на даче у Сома, они не надеялись даже в своих сокровенных мыслях. Самое интересное заключалось в том, что даже им было непонятно, как они будут делить власть, случись то, чего они добивались, – падение Пастора. Фермер об этом не задумывался по причине многочисленных сотрясений. Он просто ненавидел Пастора и смотреть вдаль не мог. Этому мешала природная его тупость. Фермер жил одним днем, одним ударом. Тимур же все прекрасно понимал, и Ферментьев не был ему преградой. Воры уважают свои законы. Когда кто-то начинает беспредельничать, они долго не думают.