Иван Сербин - Проба пера

Степан допил пиво. Томление в низу живота становилось все более сильным.

— А, — Степан выключил телевизор. — Г…вно.

Он погасил свет и вышел в коридор. Словно вымерло все. Да и то… Народ с вечера гулял. Он спустился на первый этаж, встретив по дороге Димыча. Извинился. Ссориться с братом было не с руки. Отец узнает — рыло начистит похлеще, чем вчера утром. В семье Мал о -старший распрей не любил и пресекал их на корню. А Димыч торопился к своей благоверной. М…к. Будь Степан на его месте, уже полночи пер бы ее так — весь пансионат на ушах бы стоял.

Степан прошелся по первому этажу. Дежурили в холле охранники, за барной стойкой скучал бармен. Наверное, ждал смены. В банкетном зале было пусто. Обслуга убирала со столов, наводила порядок, накрывала к завтраку. В дальнем углу ужинали музыканты.

Степа подозвал официанта.

— Слушай, брат, где бы тут телку снять? — Официант вежливо улыбнулся, помотал головой. — Да ладно, не шугайся, я не мент. Я тебе бабок дам, ты мне только телку найди…

— Боюсь, что ничем не смогу помочь, — улыбнулся официант. — У нас это не поощряется. — Он оглянулся. — Кое-кто из девчонок-коридорных этим занимается, но их сегодня специально убрали. Свадьба, люди собираются серьезные. Кто же знал?

— Блин, — Степан зло сплюнул. — Что, совсем телок нет, что ли?

— Телки есть, — усмехнулся официант. — Проституток нет.

— Ты пургу только не гони, ладно? — Степан зло огляделся. — Блин.

— В баре посмотри, — посоветовал официант, улыбаясь. — Может, там кто-нибудь из ваших сидит.

Сидели. Два киночучмека. Базарили о чем-то между собой и дожирали халявную выпивку.

— Во, блин, окопались, — мрачно процедил Степан. — Как в доте.

Словно бы противясь судьбе, он еще минут пятнадцать бродил по коридорам пансионата, отыскивая хоть кого-нибудь. Под конец ему уже было наплевать, хоть какая, лишь бы трахнуться. Дело не в желании, просто он не хотел признавать, что обстоятельства оказались сильнее его.

Степан и сам не понял, каким образом его занесло в бассейн. Он совсем не собирался туда идти. Но, уже будучи на грани уныния, толкнул толстую дверь, прошел через пустынную, холодную душевую и оказался во внушительном зале. В углу находился бар, но бармена не было. Зато на стойке стояло несколько початых бутылок и музыкальный центр. Сливаясь с плеском воды, негромко звучала музыка. Благодаря прекрасной акустике она обволакивала зал, словно невидимое облако. Кондиционеры поддерживали заранее заданные температуру и влажность.

Бассейн имел форму морской раковины. Края засыпаны золотисто-белым песком. При большом желании и толике соображения несложно было представить себя на берегу тропического острова, тем более что сразу за бассейном раскинулся зимний сад с пальмами, рододендронами, искусственными лианами и какими-то тропическими цветами, совершенно Степану незнакомыми. Плескалась о голубовато-зеленый кафель подсиненная, насыщенная морской солью вода. Дизайнеры подобрали кафель такого оттенка, что он совершенно сливался с водой, и от этого создавалось ощущение, будто бассейн не имеет дна. Впечатление усиливали скрытые в стенах агрегаты, поднимающие на водной глади небольшие волны.

Но не это великолепие поразило Степана. Он смотрел на плещущуюся в бассейне девушку. На ней не было даже намека на одежду. Впрочем, никто ведь и не рассчитывал на купание на свадьбе, верно? Девушка обернулась, и Степан узнал давешнюю актриску-свидетельницу.

— О, привет, — без тени смущения заявила девица, подплывая к краю бассейна. — А я думаю, появится кто-нибудь или так и буду скучать. Слушай, налей мне чего-нибудь выпить, а? Вылезать ломает. Вода теплая…

— Я тебе чего, халдей, что ли? — буркнул Степан, сглатывая. — Сама налей.

— Фу, какой ты грубый…

Не моргнув глазом, девица выбралась из бассейна, прошла по песчаному «пляжу» и остановилась у бара. Вообще-то ей было что показать. Фигурка у нее и в одежде смотрелась — дай бог, а уж без одежды…

Налив себе шампанского, девица сделала глоток, хитро взглянув на Степана, облизнула губы. Получилось очень возбуждающе. Покачивая бедрами, она вернулась в бассейн, поинтересовалась, невинно лупая красивыми глазищами:

— А ты чего не спишь? Все спят…

— Знаю, — ответил Степан, торопливо стаскивая с себя одежду.

— Ты что, собираешься меня трахнуть? — прежним наивным тоном спросила девица.

— Нет, песни с тобой петь буду. Хором. Дура.

Степан спустился в воду, мощными взмахами сильных рук пересек бассейн, подплыл к девице.

— А фигура у тебя классная, — заявила девица, опуская под водой руку Степану на бедро.

— Слышь, — выдохнул он, — ты помолчать можешь, овца?

Степан ухватил актриску за плечи, развернул спиной, одну руку положил на затылок, другой притянул к себе ее бедра.

Она сама охотно прижалась к нему, вздрогнула. Ее тело было теплым, упругим, нежным. Распутным.

— Ну, давай! — сказала девица громко и засмеялась с хрипотцой. — Трахни меня, м…к. Давай!

Степан ткнул ее лицом в песок. Рывком раздвинул ей ноги, вошел в нее, прижался, повел рукой вверх, поймав ладонями высокую грудь, сдавил изо всех сил, желая только одного — чтобы она завопила от боли. Но, вопреки его ожиданиям, девица застонала. Задышала тяжело, прижалась к нему спиной.

— Давай, трахни меня! Сука, козел!!! Трахни!!!

Степан попытался развернуть ее к себе лицом, но она не повернулась к нему, заупрямилась, навалилась еще сильнее, словно падая назад, всем телом.

— Я чувствую тебя! Чувствую! Давай! Трахни меня, изнасилуй! Ну же! Давай!!!

Она закинула руки назад, обхватила его бедра, сдавила их и потянула на себя. Степан вдруг расхотел ее. У него возникло ощущение, что это не он, это его трахают в с…ном бассейне. Какая-то сука, потаскуха киношная. Он с удовольствием дал бы ей по роже, чтобы заткнулась, чтобы поняла, кто хозяин положения, но не лупить же ее по затылку. А девица повела бедрами, чтобы его орган вошел в нее целиком, всхлипнула горлово и, заведя ноги ему за спину, сплела их, беря его в плен. Закачалась в противотакт разбивающимся о кромку волнам.

Опрокинулся фужер, и шампанское впиталось в песок, оставив после себя клочья белой пены.

Степан попытался вырваться, но девица была опытной, держала крепко, резко дергала бедрами, вздрагивая всем телом. И он поплыл, поплыл…

— Ну же! Грубее! Злее! Давай, трахай меня, трахай! — постанывала она, тяжело и сладостно вздыхала, покачивалась в такт.

— Сука, проб…дь дешевая, ты заткнешься когда-нибудь, нет? — сипел он.

— Укуси меня! Ну! Укуси! Я прошу тебя! — стонала она. — Ах, как это классно, когда тебя любят силой, когда тебя берут вот так!

Он согнулся и впился зубами в ее плечо, у самой шеи. Она завизжала, но не от боли, а от наслаждения. Мазохистка долбаная. Степан почувствовал солоноватый привкус крови на языке.