Борис Селеннов - Несколько дней из жизни следователя (сборник)

— Если это так, почему вы ничего не предпринимали?—спросил следователь.—Почему не заставили его лечиться?

— Легко сказать,—тяжело вздохнул Борис.—Ну, во-первых, психиатрия такая область, где случаи, подобные отцовскому, сразу распознать трудно. Надо принимать во внимание и возраст. В его годы у многих наблюдается старческий склероз. Во-вторых, речь шла о таком близком человеке, как отец. Согласитесь, нелегко признать, что твой отец — шизофреник. Хоть ум и требует признать, а сердце все равно сопротивляется. В-третьих, его болезнь прежде от меня скрывали. Как и то, что в их роду дурная наследственность. К сожалению, я узнал об этом буквально дня 3,а два-три до случившегося.

— Что же вы узнали?

—То, что, его брат — шизофреник. И что он застрелился. Моего деда по отцовской линии тоже признавали психически ненормальным. Он чуть в тюрьму не угодил... Как-то взял топор и стал на улице рубить столб. Это было в тридцатых годах. Ну, его арестовали как вредителя. Правда, потом разобрались что к чему и выпустили. Поняли, что его лечить надо... И тетя, между прочим, ведет себя подозрительно. Сестра отца. Я ее люблю и не могу понять,, почему она не пришла на похороны, хотя была очень привязана к папе...

— В чем, по вашему, выражалось странное поведение отца?

— Неадекватность реакций... Простите, это научный термин.

Постараюсь объяснить популярно. Настроение не зависело от видимых причин. Вдруг становился мрачным, замкнутым без всякого повода...

Борис рассказал следователю о появившейся у Александра Карповича перед самоубийством мании прятать деньги, вещи, в частности бутылки со спиртным, а потом забывать, куда спрятал. И о странных, словах отца «Ларочка всегда будет со мной».

— И еще. Я стал замечать за ним какую-то непонятную ритуальность... Придавал большое значение тому, где что находится. Например, фотография деда должна была лежать в правом ящике письменного стола, а фото дяди Ивана — в левом. Мать случайно положила их в один ящик. Отец сделал ей настоящий выговор... Ружье на стене должно было висеть так, чтобы дуло было выше приклада. Перед сном он обязательно должен был дотронуться до серебра: ложки, подстаканника — в общем, что было под рукой. Явные признаки больной психики... Знаете, после всего этого я стал заниматься самоанализом: не передалось ли мне по наследству?—Борис печально усмехнулся. — Это вообще отрицательная черточка в нашей профессии — искать у себя симптомы всех болезней... Но, кажется, судьба меня помиловала. Победили мамины гены. Она с крепкой, здоровой психикой. Была...

— А ваша сестра?— поинтересовался Рудковский.

— Лариса еще маленькая, чтобы делать какие-то выводы. Шизофрения — болезнь, которая обычно проявляется в период полового созревания...

Раз уж разговор коснулся Ларисы, следователь расспросил подробнее о событиях, происшедших 21 августа.

— Знаете,—сказал Борис в заключение,—я не верю сплетням, будто бы ее видели с каким-то мужчиной. Злые языки... Не понимаю, зачем кому-то трепать наше имя...

Рудковскому было известно, что милиция продолжает поиски Ларисы Ветровой, но пока безрезультатно.

Конечно, исчезновение любимой дочери могло послужить поводом для решения Александра Карповича покончить с собой. Особенно если учесть его болезненное состояние.

Допрошенная невеста Ветрова, Ольга Каменева, показала: после исчезновения Ларисы Борис не раз говорил ей о том, что его очень беспокоит поведение отца, он боится, как бы Александр Карпович не сделал чего-нибудь с собой, и что лучше всего было бы поместить его в больницу для лечения. Она подтвердила, что во время выстрелов находилась вместе с Борисом в одной комнате.

О том, что у Ветрова пропала сестра, его приятели и сокурсники узнали из передачи областного телевидения. Теперь же они узнали и о другой трагедии в семье Бориса — гибели родителей. Друзья старались не оставлять своего товарища одного в беде. Приходили к Ветрову домой, звали к себе в гости.

Студентам шестого курса, на котором учился Ветров, вскоре предстояло разъехаться на практику. Борис должен был отправиться в небольшой городок Средней Азии.

— Боря,—говорили ему друзья,—тебе нельзя сейчас отлучаться из города. А если найдется Лариса? Как она перенесет смерть родителей? И вообще, кто заменит ей отца и мать?

— Не могу я оставаться,—отвечал Ветров.—Хочу уехать куда-нибудь подальше, хоть немного забыться... Я уже не верю, что Ларису найдут. Разве что произойдет чудо...

— Нужно надеяться,—твердили товарищи.—Ведь в милиции еще не сказали ничего определенного.

В конце концов Ветров соглашается: да, надо надеяться.

Товарищи Бориса по курсу уговаривали его обратиться в ректорат института с просьбой, чтобы его оставили практиковаться в городе. Хотели даже направить целую делегацию. Ветров, уступив уговорам, пошел к проректору сам.

Проректор, профессор Петряков, отнесся к просьбе Ветрова очень внимательно.

— Мы обязательно что-нибудь сделаем для вас,—сказал он.— Правда, возможно оставить в самом городе не удастся, но попробуем устроить вас на практику в области. Например, в районе, где, кажется, находится ваша дача. В Быстрице, так?

— Да,—кивнул Борис.

Петряков был осведомлен, где пропала сестра Ветрова.

А поиск Ларисы продолжался. Так как в области не удалось обнаружить ни девочку, ни ее труп, милиция объявила всесоюзный розыск.

В начале октября Борис женился на Ольге Каменевой. И хотя со дня смерти его родителей прошел всего месяц, никто не осуждал его: родные и друзья понимали, как трудно вынести горе в одиночестве. К тому же на плечи Бориса свалилась масса дел и забот по дому и даче. И год предстоял ответственный — преддипломный.

Ольга переехала жить на городскую квартиру Бориса. Знакомые, бывая у них, видели: молодая женщина делала все для того, чтобы он поскорее оправился от пережитого.

Вместе они разбирали бумаги и документы, оставшиеся от родителей. И как-то наткнулись на пожелтевший от времени листок. Это была выписка из истории болезни № 1062. В ней говорилось, что в 1943 году Александр Карпович Ветров находился на лечении в Свердловской психиатрической больнице с диагнозом «шизофрения».

Ветров-младший представил выписку следователю Рудковскому.

— Когда-нибудь раньше вы этот документ видели?—спросил следователь,

— Нет, никогда. Родители, по-видимому, не хотели, чтобы я знал о болезни отца,—ответил Борис.

Рудковский приобщил выписку к делу. То, что Ветров-старший действительно страдал психическими заболеваниями, теперь было подтверждено документально.

Итак, на основании заключения судебно-медицинской экспертизы, подтверждающего, что Александр Карпович мог убить жену, а затем выстрелить в себя, и принимая во внимание болезнь Ветрова-старшего, которая привела его к убийству жены и самоубийству, следователь вынес постановление о прекращении уголовного дела.