Владимир Капитонов - Подранок — ответный удар

— За Гришу? — вместо «здрасьте» грубовато спросил он.

— Да, — поднимаясь со скамьи, ответил Стас.

О Грише и о его роде деятельности в общих чертах Громов слышал от Кочанова, поэтому вопрос его врасплох не застал.

— Ну, ладно, — осмотрев нового могильщика с ног до головы, да так, будто перед ним стоял не живой человек, а музейное чучело, изрёк сторож. — Звать как?

— Стас. — Громов первым подал руку, как знак уважения к возрасту.

На долю секунды изрезанное морщинами лицо старика просветлело и разгладилось, отчуждённый взгляд бесцветных глаз вспыхнул живой искрой. Но мгновение скоротечно, и вновь на Стаса зрело каменное изваяние.

— Семён Егорович. Можно просто Егорыч. — Но как бы то ни было, потеплевший тон и отеческое рукопожатие нельзя было утаить под маской. Громов ощутил, что под ней, под этой самой маской, скрывается абсолютно другой по характеру человек.

— Вот что, Стас, давай за знакомство мы с тобой по пять капель, — неожиданно предложил Семён Егорович.

Отказать, значит проявить неуважение. Значит, обидеть. А обижать этого человека Стасу не хотелось. Егорыч чем-то симпатизировал ему.

— По пять, так по пять, — кивнул Стас и направился следом за Егорычем в сторожку.

В сторожке было прохладно и довольно уютно. Мебели всего ничего, да и та ветхая. Стол, стул, железная кровать, да ободранные часы с кукушкой на стене. Вся площадь этого помещения, включая тёмный «предбанник» не превышала квадратов кухни в «хрущёвке».

Егорыч вытащил из-под кровати поллитровку «Пшеничной» и два граненых стакана.

— Извини, но закуски нет, — виновато пожал он плечами. — Я питаться в столовую хожу. Тут неподалёку.

— Ничего, мы и так привыкши, — улыбнулся Стас и поднял уже наполненный Егорычем стакан.

Выпили без тостов и чоканий. Занюхали рукавами.

— Егорыч, я вот что хотел у тебя спросить, — Стас вновь обвёл комнату изучающим взглядом, но того, что искал, не обнаружил и в этот раз. — Печь-то у тебя где? Труба вроде на крыше есть.

— А это так, для форсу, — рассмеялся Егорыч. — Когда холодно «козёл» ставлю. Электричество, слава богу, есть.

— Семён Егорович, а ты здесь….

— Всё, хорош, зубоскалить, — беззлобно, но строго оборвал его Семён Егорович. — Пора тебе за работу приниматься.

Громов вышел из сторожки первым. Двумя минутами позже к нему присоединился Егорыч с двумя лопатами в руках. Причем одна была с коротеньким черенком штыковая, а другая — совковая, наоборот, с неимоверно длинным.

— А почему они такие? — с интересом разглядывая странноватые орудия труда, осведомился Стас.

— Потом поймёшь, — коротко бросил Семён Егорович и степенно зашагал по утоптанной тропинке вглубь зелёного океана, на дне которого покоились те, кому уже никогда не суждено подняться на поверхность.

Кладбище именовалось городским, видно потому, что находилось в черте города. Несмотря на официальный запрет властей, здесь всё ещё хоронили. Погребали тела городских знаменитостей, крутых дельцов, откровенных бандюганов, но не редко встречались и могилы простых смертных.

Стас, ступая за Егорычем, внутренне содрогался. Пейзаж, надо сказать, прохладненький, хоть и в тёплых тонах лета.

Вдруг сторож резко остановился, и Громов сходу налетел на его жёсткую, как камень, спину.

— Здесь покоятся мои супруга и сын. — Егорыч посторонился, представляя на обозрение две спаренных, хорошо ухоженных могилки с простыми памятниками из мраморной крошки. С пожелтевших от времени фотографий улыбались красивая женщина лет сорока пяти и молоденький белокурый паренёк в солдатской форме. И звали его Стас…

— А рядом с ними моё место, — после некоторого молчания добавил он. Потом, взяв резко влево от могил, размашистым шагом продолжил свой путь. Закончилось путешествие по «городу мёртвых» на самой его окраине, в нескольких метрах от кирпичного забора.

— Вот здесь. — Егорыч притопнул на месте, на котором остановился. — И будешь копать. Ты, Стас, не Гриша. Тому всё по херу было. Потому напоминаю тебе простую истину: меньше знаешь — дольше живёшь. Понял?

— Не дурак, — качнул головой Стас. — Моё дело копать.

— Не задавая лишних вопросов, — закончил Семён Егорович. — Ты работать начинай. А я чуть попозже приду, проверю. — Сказал и ушёл.

Новоиспечённый могильщик принялся за тяжеленный труд. Да уж! Яму копать в самый солнцепек (растущие неподалёку деревья, как на грех, тень сюда не отбрасывали) да ещё без привычки — это вам не мелочь по карманам тырить. Прошло уже не менее двух часов с начала работы, а глубина могилы не превышала полутора метров. Ко всему прочему добавилась и ещё одна неприятность. Макушку нестерпимо обжигало солнце, а по голому торсу ударял жуткий могильный холод. Стас периодически выпрыгивал на поверхность, чтобы подставить замёрзшую спину под жаркие лучи и одновременно воткнуть голову в куст акации, во избежание полного расплавления мозгов. Очень скоро Громов понял, почему же именно так устроены его орудия труда. Короткой лопатой было очень удобно орудовать в тесном пространстве, но совершенно невозможно было выбрасывать ею землю со дна могилы. Вот здесь-то и пригодилась совковая лопата с удлиненным черенком. Во, как! Всё продуманно! Дальше дело пошло ещё сложнее. Теперь выбраться из могилы без посторонней помощи было практически невозможно — всё-таки зарылся. А так хотелось. Продрогшее тело уже передёргивала судорога, и зуб на зуб не попадал.

— Ага! — послышалось сверху. — Задрог!

Стас задрал голову. На краю могилы добродушно улыбался сторож.

— Холл-л-лод-дно зд-д-десь, — лязгая зубами, заметил Стас.

— Верю. — Панама Егорыча сочувствующе покачнулась. — На-ка вот, согрейся. — К ногам Стаса упал пол-литровая пластиковая бутылка.

Стас отвинтил пробку и послушно сделал большой глоток. Горло мгновенно перехватил спазм, а желудок превратился в колючий клубок. Спирт, он есть спирт. Пока Громов ловил раскрытым ртом воздух, силясь привести свой организм в норму, вниз по одной из стен сползла верёвка.

— Эй, — склонился над могилой Егорыч. — Ещё с полметра и хорош. Не боись, держись за верёвку. Она тута за дерево привязана. Опосля придёшь в сторожку.

Алкоголь согрел и придал силы. Оставшиеся полметра Стас проковырял со скоростью экскаватора. Вскарабкавшись по верёвке наверх, с опаской глянул вниз. Глубина вырытой им могилы достигала не менее трёх метров, что несколько противоречило общепринятым стандартам погребения. До Стаса допёрло-таки, что за ямку он только что приготовил собственноручно. И страшновато стало, и радостно одновременно. Он медленно, но верно подбирался к чёрным делишкам своего врага. На этом можно было запросто спалить господина Стрельцова. Хотя, кто его знает, чей это заказ. Оставалось дождаться «безбилетного пассажира», чтобы окончательно прояснить ситуацию.