Элмор Леонард - Смерть со спецэффектами

Крис замолчал. После непродолжительной паузы продолжил:

— Я ползал по земле, искал эту проклятую чеку, но наконец бросил это дело. Старик все плакал — он не мог бы справиться с этой гранатой. Единственное, что пришло мне в голову, — заставить его сойти с гранаты, тогда бы я быстро ее схватил и забросил подальше. Но я не мог ему объяснить, что мне от него нужно, так как переводчик убежал. Я попытался было с помощью жестов ему объяснить, что от него требуется, но было ясно, что он меня не понимает. Тогда я решил подойти к нему, толкнуть его в сторону и схватить гранату. Но он должен был стоять спокойно. Я начал к нему подходить и все говорил: «Не бойся, отец. Тебе нечего бояться». Я уже был от него на таком расстоянии, как вот эта дверь, когда он не выдержал. Он подбежал ко мне и изо всех сил вцепился мне в одежду, и за те пять секунд, которые оставались до взрыва, я так и не смог его оторвать от себя, никак не мог. Граната взорвалась вместе со стариком, который цеплялся за меня. Он погиб, а мне поранило осколками обе ноги. Я провалялся в госпитале год и три месяца, а потом меня демобилизовали.

Наступила долгая пауза, во время которой слышно было лишь, как врач постукивает ручкой по столу и слегка покашливает.

— Когда вы приблизились к старику, сержант Манковски, вы испытывали страх?

— Страх? Еще бы! Я до смерти боялся.

— Понятно, но вместе с тем я полагаю, что преодолеть страх вам помогла ненависть, которую вы испытывали в тот момент к солдатам из армии Южного Вьетнама.

— Может, и так, — кивнул Крис.

— Но сейчас в не менее опасных ситуациях, думаю, ваш страх больше не заглушается, к примеру, чувством сильной злости. Страх выходит наружу, и вам приходится с ним справляться. Страх, который проявляется, к примеру, в опасении остаться безруким.

— Это не я волнуюсь из-за своих рук, а Филлис.

— Вы сказали, цитирую: «Однако она так часто об этом говорила, что я стал поглядывать на свои ладони…»

— Это из-за Филлис.

— Вы и сейчас на них смотрите.

Крис положил руки на колени, сцепил пальцы и решил ограничиваться односложными ответами и не возражать врачу.

Помолчав, психиатр сказал:

— Мне сообщили о происшедшем вчера взрыве бомбы. Каковы обстоятельства гибели того человека?

— Мы предполагаем, что погибший попытался, так сказать, опередить взрывную волну, которая распространяется со скоростью пятнадцать тысяч футов в секунду, но ему это не удалось.

— Вы сделали все, что смогли?

— Если хотите, я могу представить вам мой отчет.

На этот раз врач молчал так долго, что Крис решил: наконец-то все позади.

— А у вас есть еще какие-то страхи? — спросил психиатр, откашлявшись.

— Какие это?

— Ну, боитесь ли вы животных или насекомых?

Крис подумал, затем ответил:

— Не люблю пауков.

Держись, докторишка! Тут не к чему придраться, кто их любит, этих пауков…

— Вот как? Интересно! Стало быть, страх перед пауками.

— Я не сказал, что боюсь их, а просто не люблю.

— А вы не думаете, что вы пытаетесь приуменьшить силу своего страха, заменить его неприязнью? Я задаю вам этот вопрос, сержант Манковски, потому что страх перед пауками может указывать на дисфункцию в области сексуальной идентификации. Точнее, страх оказаться бисексуалом.

Крис задержал дыхание, потом спросил с расстановкой:

— Вы полагаете, что, если мне не нравятся пауки, это означает, что я бисексуал?

Врач вскинул голову и впервые внимательно посмотрел на него.

— Успокойтесь, у вас такой вид, будто вам угрожают…

— Послушайте, меня прислали сюда на обычный медосмотр. Угнетала ли меня моя работа? Не испытал ли я какой-нибудь стресс? Нет, я просто желаю перейти в другой отдел. И только из-за Филлис… А теперь вы пытаетесь убедить меня, что у меня проблемы.

— Я не считаю, что у вас проблемы.

— Тогда что вы пытаетесь мне доказать этими пауками?

Глядя ему прямо в глаза, врач сказал:

— Я полагаю, что паук — это символ, или, если угодно, клиническое объяснение мощного нервного импульса, то есть волны возбуждения, распространяющейся по нервной системе, что указывает на страх наличия бисексуальных половых признаков, особенно в форме фаллического клитора!

Крис уставился на психиатра, который в свою очередь не сводил с него взгляда.

— Я ответил на ваш вопрос?

— Да, спасибо, — вздохнул Крис.

Этот врач просто псих, а не психиатр! Жалкий слабак, который сидит у себя в кабинете в своем белом халате и обрушивает идиотские, нахватанные знания на голову, как ему кажется, тупого копа. А эта заява про фаллический клитор! Нет, ему не справиться с этим дуралеем иначе, как только кивать и соглашаться.

— А что вы испытываете по отношению к змеям? — спросил врач.

— Змей я люблю, даже очень. С ними у меня не было и нет никаких проблем.

Врач все еще держал его под прицелом своего взгляда и не позволял уйти.

— Вы понимаете, что ваша предыдущая работа могла вас психосоциально ослабить?

— Конечно, это я понимаю, — сказал Крис.

— В таком случае существует связь между вашим страхом перед пауками и вашим желанием доказать — посредством работы со взрывными устройствами — свою мужественность. Я думаю, вы опасались, что эта работа способна лишить вас мужской силы. Она могла, как вы сказали, «оторвать яйца».

— Это просто такое выражение, — сказал Крис. — Не надо понимать его буквально.

— Кстати, вы когда-либо испытывали неспособность совершать полноценный половой акт?

Крис не торопился отвечать. Но, не усмотрев в вопросе ловушки, сказал:

— Нет, ни разу в жизни.

— Правда?

— У меня есть свидетельницы.

— Ну, это не так уж важно.

Крис смотрел на склоненную голову доктора, на его редкие, тщательно причесанные волосы.

— Вы мне не верите, да?

Доктор побарабанил ручкой по столу, не глядя на него.

— Полагаю, вы являетесь одним из редких исключений.

— Исключений из чего?

— Видите ли, в научной работе, выполненной в Мюнстере, что в Западной Германии, исследования показывают, что в сперме напористых, самоуверенных и сексуально озабоченных мужчин почти неизменно низкий процент сперматозоидов.

— Это интересно, — заметил Крис. — Мы на этом закончили? — Он встал и, не дожидаясь вопроса, сказал: — Мне пора возвращаться, нужно еще передать дела.

— Итак, вы уходите из подразделения по обезвреживанию взрывных устройств. Но мы с вами еще не обсудили, куда вы переводитесь.

Крис снова опустился на стул.

— Вы кажетесь слишком возбужденным, — продолжал врач.

— Ничего подобного.

— Вы в этом уверены?

— У меня времени в обрез. Мы с Филлис договорились встретиться в баре. — Крис взглянул на часы: было без двадцати пять. — Ровно в пять.

Врач улыбнулся: