Мартина Коул - Без лица

— Мог бы сложить вещи и поаккуратнее. Многие из них совершенно новые. — Люси сказала это абсолютно беззлобно, но ее слова разозлили его.

— Не нравится? Тогда нужно было самой складывать.

Люси рассмеялась:

— Как же я могла это сделать, если даже не знала, что уезжаю? И вообще, что ты бесишься? Я делаю, как ты просил. Вернее, что потребовала твоя мама.

— Куда ты пойдешь? — мрачно спросил Микки.

— К другу.

Микки растерялся. Он и не предполагал, что у нее есть друзья. По крайней мере, близкие друзья. У них обоих было много знакомых, но ни у кого не было закадычного друга или подруги. С такими матерями, как у них, трудно иметь друзей. Они вечно чем-то не устраивали их, поэтому что Люси, что Микки перестали приводить людей в дом.

— И кто этот друг?

Люси пожала плечами:

— Ты все равно не знаешь.

У Микки возникло подозрение, что у нее есть другой мужчина.

— Женщина или мужчина?

— Я что, отчитываться перед тобой должна?

— Я думал, мы помолвлены, Люси. Если ты, конечно, еще помнишь об этом.

У него был такой самодовольный вид, что Люси даже рассмеялась:

— Неужели? Ты только посмотри на себя, напыщенный чурбан! Я тоже думала, что мы помолвлены, до тех пор пока не получила четкие указания уматывать отсюда. Я не собираюсь выходить замуж за твою чертову мамашу, приятель. Я собственной сыта по горло.

Люси пошла к двери, но он, схватив ее за руку, развернул к себе.

— Я хочу знать, куда ты идешь!

— А я хочу мира во всем мире, выиграть миллион и трахнуться с Эдди Мерфи.

Люси направилась к такси, и водитель улыбнулся ей. Это был мужчина лет тридцати пяти, смуглый, с густыми черными волосами. Увидев его улыбку, Микки просто ошалел.

— Кому это он лыбится?

Тем временем на углу улицы показалась его мать с одной из своих приятельниц, Глэдис Ланкастер, которая была очень похожа на мать Микки, такая же рано состарившаяся, высохшая и злобная. Люси находила ситуацию забавной. В глубине души ей было приятно, что Микки ревнует ее: значит, что-то мужское в нем все же оставалось.

— Скатертью дорога, вот что я тебе скажу, милочка, — сказала Мэри Уотсон, подойдя к дому. Она хлебнула в клубе парочку бокалов бренди и портвейна плюс четыре кружки крепкого пива и поэтому была готова к сражению.

— Мама! — почти закричал Микки.

— Не мамкай! Пусть убирается восвояси. Нам еще с Картерами породниться не хватало.

Люси села в машину, демонстративно игнорируя ее выкрики.

— Поехали, — сказала она шоферу, который продолжал улыбаться.

Такси рвануло от дома, оставив троицу в полном замешательстве.

— Она что, уехала? — глупо спросила Мэри.

— А что, не видно? Теперь ты счастлива, старая кошелка?! — заорал Микки так, что было услышано в соседнем квартале.

Мэри побледнела, увидев, как ее сын пошел по улице в тапочках.

— Веселенький вечерок выдался, однако, — радостно произнесла Глэдис.

Сегодня Мэри Уотсон у всех на глазах выиграла триста фунтов стерлингов в лотерею «Бинго-шоу» и щедро отметила это дело выпивкой. Но все это было уже не важно, когда она поняла, что зашла слишком далеко. Терпение ее сына, как и его отца, не было беспредельным, и сегодня вечером она своими собственными руками толкнула его за этот предел. Она выиграла несколько сражений, но у нее было такое чувство, что Люси Картер выиграла войну.

Мария больше получаса провела в ванной и сейчас лежала на кровати, уставившись в потолок. Она не могла поверить в то, что она сделала. Все эти годы самовоспитания ни к чему не привели. Она по-прежнему убийца, но на этот раз наркотики ни при чем. Мария всегда отличалась крутым норовом. В школе она была самой первой драчуньей среди своих сверстников и очень гордилась этим. Никто не смел возражать Марии Картер и тем более сказать ей в лицо, что она просто дрянь. Чем хуже она становилась, тем больше агрессии она выплескивала на окружающих. Потом пошли наркотики, она пустилась во все тяжкие, и казалось, ей было плевать на все и вся. Круг замкнулся, когда она совершила убийство.

Все эти годы Мария убеждала себя, что это была случайность. Но сегодняшний день доказал, что она действительно способна убить человека. Ей следовало бы обратиться в полицию, а не вершить самосуд. Но Мария боялась, что Патрик избежит наказания. Он был скользким типом. К тому же Мария лучше других знала, как продажны судьи в этой стране. В тюрьме она встречала многих, кто прошел через это. И все-таки ей нет оправдания. Мария не чувствовала, что отомстила за Тиффани. Она чувствовала, что сделала то, что хотела сделать долгие годы — отомстить за себя Коннору.

Мария закрыла глаза и снова увидела Патрика, лежащего в луже крови и пытающегося уползти от нее. Если бы только он не издевался над ней… именно его смех вызвал в ней бурю ярости. Мария вытерла слезы. Она лежала в ожидании, когда полиция придет за ней и снова отвезет ее в тюрьму. Ее губы беззвучно шептали молитву, но не Богу, нет. Мария молилась своей мертвой дочери. Она просила у нее прощения за то, что совершила, за то, что пожертвовала сыном и внучкой ради мести. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела самодовольного, наглого Патрика Коннора, смеющегося ей в лицо, и чувствовала, как ярость вновь и вновь закипает в душе.

Ее мать оказалась права: она конченый человек.

Алан через окно наблюдал за восходом солнца. Он не спал всю ночь, потому что был слишком взвинчен. Он не смог бы уснуть, даже если бы принял целую кучу снотворного. Он выпил почти литр виски, но это ничего не изменило. Он даже не был пьян. Наступал день, которого он в равной степени ждал и боялся. Но, как бы там ни было, сегодня будет поставлена точка.

Алан пил кофе и смаковал остатки виски. Ему нужно было как-то взбодрить себя. Он посмотрел на свои часы «Ролекс» и вздохнул. Еще целый час до развязки. Он вспомнил о Марии и ее проблемах. Он надеялся, что после всего она останется его другом. Краем глаза он заметил вооруженного человека, и по спине пробежал холодок. Микки возненавидит его за это предательство, но разве у него есть выбор? Он должен выбраться из этого дерьма, и выбраться с наименьшими для себя потерями.

Алан любил своих детей. Он хотел быть рядом с ними, а не сидеть вместо этого в тюрьме. Когда все это закончится, он станет нормальным человеком. И больше никогда в жизни не нарушит закон, потому что это не принесло ему ничего, кроме неприятностей. Он вел очень расточительный образ жизни, проигрывал деньги на скачках, запутался в долгах и в результате потерял свою семью.

Когда Беверли ушла от него, он почувствовал себя очень одиноким, хотя долго не сознавался себе в этом. Ему не хватало аромата чая и тостов, смеха его девочек, когда они собираются в школу. Ему даже не хватало глупой болтовни своей бывшей жены, тогда как раньше он готов был придушить ее за это, особенно во время его многодневных запоев. Она всегда догадывалась, когда он изменял ей с другой женщиной, глаза выдавали ее боль. Зачем он это делал?