Мартина Коул - Малышка, пойдем со мной...

Близкие любили его, и было за что. Он проявлял доброту к своему окружению; он жил с симпатичной женщиной и двумя симпатичными мальчиками, их сыновьями; его супруга, кстати, считала, что он и в самом деле бухгалтер.

Между тем он окончил бухгалтерские курсы, но ведение конторских книг его не удовлетворяло. Он жил в поясе биржевых маклеров Суррея и по всем внешним признакам был представителем среднего класса. Но у него имелась одна странность, которая проявлялась с детства. Он любил причинять боль людям, не имея никакого повода для гнева в отношении несчастных. Он не страдал угрызениями совести, если дело касалось денег.

Бернард Ли был крупным мужчиной, довольно красивым, блондином к тому же. Он умел притягивать к себе людей. Он стал работать на Джесмонда, чтобы оплатить учебу в университете, и совершенно случайно нашел себя в этом. Он окончил учебу, зная, что ему понадобится вполне законное прикрытие для подпольного бизнеса. Спустя двадцать лет он стал богатым, преуспевающим членом общества. Помимо прочего, он получал прибыль от инвестиций в недвижимость и жил в свое удовольствие.

Джесмонд уважал его, а он уважал Джесмонда. Они не дружили семьями, да они и не нуждались в этом. Их редко видели вместе, но они работали единой командой и ценили друг друга. Такие отношения приносили им взаимную пользу.

Они пили капуччино в заднем крыле клуба, который принадлежал Джесмонду, и непринужденно болтали.

— Так что же ты хочешь?

Джесмонд пожал плечами. С годами он все больше толстел, но не мог отказаться от пристрастия к жирной баранине с рисом.

— Речь идет теперь о пятнадцати тысячах долларов. Поэтому я хочу, чтобы ты ему как следует всыпал. Или кому-то из его близких. У него есть сын-подросток. Приятный мальчик, одевается с иголочки, метит в Оксфорд. Как насчет того, чтобы припугнуть его?

Бернард Ли кивнул.

Дети — хорошее средство, помогающее заставлять людей раскошеливаться. Отец мальчика займет деньги у других кредиторов и будет думать о том, как оплатить долг. Его это мало интересует, так как он получит свою законную треть. Это — шальные деньги. Не было еще такого, чтобы кто-нибудь не заплатил Бернарду Ли.

Он записал последние инструкции в свой деловой блокнот. Впереди предстоят тяжелые дни, но он может сорвать неплохой куш.

Джон-Джон нарушил эту домашнюю пастораль. Он знал о существовании Бернарда Ли, который иногда помогал Полу, и не был смущен, увидев его. Тем не менее, он насторожился.

— Привет, Джон-Джон!

Из голоса Бернарда Ли следовало, что он искренне рад встрече с ним.

— Как дела?

— Неплохо, а у тебя?

Бернард Ли ощутил некую напряженность, но это его не обеспокоило. Парень работает на Пола, и Джесмонду это известно. Бернард Ли — сам себе хозяин. Но ему нравится Джон-Джон Бруер, он видел в нем себя в молодые годы. Джесмонд осторожно присматривался к гостю.

— Какое у тебя ко мне дело?

Это было сказано дружелюбно, и Джон-Джон обезоруживающе улыбнулся.

— Мне нужна одна информация.

Он придвинул стул и сел без приглашения, что не прошло незамеченным. Бернард Ли с трудом подавил смех, видя выражение лица Джесмонда.

— Тебя послал Пол?

Джон-Джон мотнул головой. Его локоны выглядели бледно на фоне пышной шевелюры Джесмонда.

— Ну, чего же ты ждешь?

Джон-Джон уважительно взглянул на Бернарда Ли, слегка подняв бровь. Джесмонд улыбнулся, обнажив рот, полный дорогих платиновых зубов.

— Все, что ты собираешься сказать, Джон-Джон, можешь говорить при Бернарде. — Теперь он был ямайцем. Это чувствовалось в его интонации.

Однако на Джесмонда произвело впечатление, как мальчик попросил его о разговоре тет-а-тет. Большинство знавших Бернарда Ли не осмелились бы на это. Джесмонд видел, что это забавляло компаньона, и это его успокаивало.

— Ты знаешь, что у меня пропала сестра?

Джесмонд состроил сочувственную мину. Он кивнул с серьезным выражением лица.

— До меня дошли слухи, что ты поставляешь детей педофилам.

Джесмонд метнул взгляд на Бернарда Ли. Затем он вскочил и двинулся на Джон-Джона. Бернард Ли последовал его примеру. Но прежде чем он сделал движение, Джон-Джон молниеносным ударом вывел Джесмонда из игры.

— У меня достаточно ребят, чтобы начать разборки, Джесмонд. Ты меня не запугаешь. Я жду ответа. Повторяю: ты поставляешь детей педофилам?

— Ну скажи ему, Джесмонд. Да и я послушаю.

Глаза Бернарда Ли были холодны, когда он смотрел на распластавшегося на полу здоровяка. Джон-Джон подумал, что он предпочел бы войти в клетку с тиграми, чем выдержать такой взгляд.

Джесмонд тяжело дышал; он понимал, что следующие несколько фраз либо помирят его с Бернардом Ли, либо приведут к разрыву. Он удивился, откуда Джон-Джон узнал, что застанет их вместе. Присутствие компаньона на руку этому парню.

Затем Джесмонд вспомнил, что о встрече условился сам Бернард Ли. Что это, ловушка? Если так, то он — труп.

Джон-Джон снова сел на стул. Вынув сигарету с марихуаной, он зажег ее и сделал глубокую затяжку. После этого он сказал:

— Считаю, что ты ответил утвердительно, не так ли?

Мэри наблюдала за тем, как Малыша Томми вывозят в кресле на открытый воздух. Выглядел он ужасно. Полученные ожоги привели к почти полному облысению. Кожа сделалась морщинистой, приобрела неприятный лиловый оттенок. Пострадали также руки — пухлые пальцы потрескались. Никто из пациентов не разговаривал с ним, да им и не о чем было говорить.

День выдался ясный. Дул ветерок, привнося в воздух довольно ощутимую прохладу. Мэри поплотнее запахнула на себе курточку, хотя знала: ее морозит от того, что ей вскоре предстоит увидеть.

Она бросила взгляд через лужайку и обнаружила, что Джоани внимательно смотрит на свою жертву. Одна из сестер покосилась в сторону Джоани, и Мэри показалось, что у нее замерло сердце. Джоани, однако, ничего не заметила.

Когда сестры стали разносить пациентам чай, Джоани уверенным шагом вышла из-за кустов. Она сделала вид, что направляется к двери в приемный покой. В руках у нее была большая плетеная сумка, на голове — широкополая шляпа. Лицо закрывали солнцезащитные очки от Армани.

Томми заметил ее раньше, чем сестры заподозрили неладное. Он был потрясен, увидев ее перед собой.

Открыв сумку, Джоани вынула бутылку. Когда она отвинчивала пробку, Томми прошептал:

— Прошу тебя, Джоани…

— Не смей произносить мое имя, паразит!

Томми осознал смертельную опасность, грозившую ему.

Теперь на них в упор смотрела сестра. Наконец-то у Джеффри Палмера посетитель, подумала она. Но почему-то он недоволен этим. Поправив халат, она направилась к ним.

— Извините, вы доложили о своем визите старшей сестре?

Томми попытался привести в движение свое кресло, но механизм заело. Это была старая модель — единственная, выдерживающая его вес.