Сергей Горяинов - Золото тофаларов

— Это неважно. Главное — он будет думать, что ты его мог узнать. А чем это грозит, ты можешь догадаться.

— Очень приятно. А вы-то на что?

— Программа защиты свидетелей — это из западных фильмов. У нас не практикуется. Тем более что с сегодняшнего дня я сам в подвешенном положении нахожусь. Такой провал бесследно не проходит. Опять вся цепочка порвалась, и кроме догадок ничего в руках нет.

— И что же мне делать?

— Мой тебе совет — сматывайся из Москвы, и как можно дальше. Недели на три, а лучше на месяц. Ты в отпуске сейчас?

— Вроде того. По словам Волкова, во всяком случае.

— Вот и хорошо. Уезжай. Полови где-нибудь рыбку. Если прихватишь пару лишних дней — ничего страшного. Я Волкова предупрежу. Пару суток на сборы хватит?

— Хватит.

— Вот и ладно. И еще одна просьба, а если хочешь — приказ. Забудь, что с нами работал. При данном развитии дела ты уже больше не понадобишься. И упаси тебя Бог болтать обо всем этом. Ну да я думаю, что ты сам все прекрасно понимаешь.

— Для тебя-то чем все это может кончиться?

— Трудно сказать. Сейчас такая кутерьма начнется! Короче — сматывайся. И мне спокойнее будет. Да, кстати, вот возьми.

Кравцов достал из внутреннего кармана пиджака конверт и бросил на стол.

— Что это?

— Премия.

— Расписка нужна?

— Нет. Это от Волкова. Пройдет по твоему предприятию. Подоходный налог снимут, не волнуйся, — засмеялся Кравцов.

Он встал, надел кобуру, пиджак.

— Ну, бывай, может, еще увидимся. — Он протянул мне руку.

— Не поминайте лихом.

В прихожей он еще раз взял меня за руку, сжал крепко, взглянул в глаза.

— Уезжай.

Когда Кравцов ушел, я вскрыл конверт и пересчитал деньги. Н-да, не густо платят статистам в спектаклях спецслужб. Хотя для двух суток работы — вроде бы и прилично, если не знать за что.

Нет, не моя стезя таким способом деньги зарабатывать. Прав Павел Борисович, что-то стал вреден для моего здоровья московский воздух. Пора, пора на крыло. И как можно скорее.

— Да, отцы, похоже, придется нам слегка жирку спустить! — Гольцев с усилием приподнял тяжелый рюкзак. — Килограммов сорок будет, не меньше.

— Так вертаком же кинут, какие проблемы? — Степаныч беспечно пнул свой «сидор».

— Туда-то кинут. А обратно доставить могут и позабыть. Ну-ка, Мишка, тащи весы, сколько же у нас получилось в самом деле?

Так, у Гольцева — сорок два, Степаныч — ровно сорок. Мишка — сорок пять, у меня сорок два. И это, не считая стволов! Чего ж мы туда понапихали?

— Патронов половину надо выкинуть. Куда столько? Воевать, что ли, мы собрались? — Степаныч опять распаковал рюкзак, взвешивал на ладони увесистую пачку.

— Ну уж фиг! Что другое — выкидывай, а заряды оставь. Я три дня набивал. Фирменные. Смотри, какая прелесть! — Бахметьев забрал у него пачку, вытряхнул патроны на диван.

— Вот маньяк! И пару ружей я бы оставил, двух вполне достаточно. — Степаныч неодобрительно покосился на расставленный у стены арсенал.

— Ты спиннинги свои выкидывай! — возмущенно завопил Мишка. — Спортсмен-джентльмен…

— Спиннинги — они легкие, а вот сеть твоя браконьерская…

— Все, брэк! — развел я оппонентов. — Для гор действительно мешки тяжеловаты. Кило по пять — восемь желательно сбросить. Давайте-ка опять по списку пройдемся.

Итак, оружие. Калибры разномастные, патроны, к сожалению, не взаимозаменяемы.

У Игоря — ИЖ-27, бокфлинт — вертикальная двустволка, 16-й калибр, самая дешевая модификация, без эжекторов и прочих наворотов.

Степаныч — ИЖ-39, тоже вертикалка, тяжелое спортивное ружье для траншейного стенда, с очень узкими чоками, [12] Чок — дульное сужение, обеспечивающее кучность дробового выстрела. 12-й калибр, эжектор.

Мишка — ИЖ-58–20 «магнум», очень редкая пушка, выпускалась маленькими партиями для экспорта, горизонтальная легкая двустволка, прекрасно сбалансированная, очень прикладистая, 20-й калибр, но патронники длинные, под гильзу 76 мм против стандартных 70 мм, стволы выдерживают давление усиленных зарядов — «магнум», он и есть «магнум»! Оружие профессионала, предмет моей зависти.

У меня — МЦ-20–01, одноствольная магазинка с продольно-скользящим затвором. Тульского завода, только-только в продаже появилась. Часов восемь на Неглинке в очереди отстоял. Внешне на карабин похожа, штатный магазин на два патрона, третий в стволе. Но у знакомого барыги я удлиненный магазин прикупил — на пять зарядов. И прицел отличный — никаких там планок, винтовочная удлиненная мушка и целик. По всем статьям больше на винтовку походит, чем на дробовик. Ствол, однако, гладкий. Цельнотянутая модель с разработки фирмы «Моссберг». В ихнем каталоге рекламируется как «оружие, незаменимое в дальних экспедициях». 20-й калибр, патронник под стандартную 70 мм гильзу.

Патроны. На каждое ружье семьдесят пять дробовых и двадцать пять пулевых. Многовато, конечно, но что-то никак не хочется этот груз сокращать.

Четыре стандартных заводских охотничьих ножа. Здоровые такие, за семь рублей.

Две легкие маршрутные палатки с дюралевыми установочными комплектами. Вот каркасы, пожалуй, можно и оставить.

Четыре спальных мешка. Дерьмо поролоновое. Сколько ездили, а пуховиками так и не обзавелись. Ну да лучше такие, чем ничего.

Четыре пластиковых альпинистских коврика. Никогда раньше пользоваться не приходилось. Реклама утверждает, что можно на снегу без последствий спать. Поглядим, поглядим…

Четыре комплекта летнего камуфляжа плюс четыре теплые камуфляжные же куртки. Горы все-таки. На каждого пара десантных ботинок (Степаныч постарался) и резиновые сапоги с высокими «болотными» голенищами.

Два восьмикратных бинокля, один из них с дальномером, два трехбатарейных фонаря.

Две фотокамеры «Зенит-12СД», объективы — 35, 50, 135, 200 мм. Восемь катушек пленки «ORWOCHROM».

Средства ориентировки — два горных компаса с эклиметрами, два стандартных жидкостных, четыре копии генштабовской карты масштаба в 1 см — 2 км.

Двадцатипятиметровая сеть — «двадцатка». Мишкино добро. Туча каких-то удилищ телескопических, катушек, коробок и коробочек с разной рыболовной дрянью — это хобби Степаныча.

По шесть банок тушенки на каждого, по двадцать пакетов «тошнотиков» — суповых концентратов, сахар, чай, кофе, соль, мука, два литра масла растительного, четыре литра спирта — все с собой из Москвы тащить нужно. Проклятый перестроечный дефицит.

Четыре аптечки — бинты, антисептики, репелленты.

Две десантные лопатки, два небольших топорика.

Плюс котелки, всякие миски-ложки плюс мелочевка из одежды плюс ветровые спички и блоки сигарет плюс…

И нет ведь ничего второстепенного!