Ефим Гальперин - Вилла с видом на Везувий (Сиротки)

Итальянец обстоятельно осматривает их «Майбах». Глаза у него горят. Но он начинает кудахтать, сбрасывая цену.

Девушка подзывает Николая, чтобы тот посмотрел машину пограничника. Тот оглядывает «Мерседес»:

– Хорошая машина!

– Придурок! Ты рожу скриви, что, мол, машина гавно. Понял.

Николай старательно кривит рожу. Пограничник ещё жарче начинает доказывать, показывая на пальцах, что два паспорта это он запросто, но вот этот старик вообще без документов. Оживлённый торг. Девушка напирает.

Старик невозмутимо восседает на стульчаке, а Николай кормит его из ложечки, поглядывая на торгующихся.

– Ото, надо мне учиться как она, Дед… Клята девка! Как танк!

Всё! Девушка и пограничник ударили по рукам.

Пограничник отсчитывает деньги, забирает паспорта ребят, переносит свои мелочи из «Мерседеса» в «Майбах».

Николай с девушкой наоборот – всё своё переносят уже в «Мерседес».

На полу покидаемого «Майбах» Николай подбирает оброненный кем-то мобильный телефон. Красивый такой. С кнопочками.

– В хозяйстве всё сгодится, – бормочет Николай и кладёт аппарат в карман. Пограничник отъезжает. Уже на «Майбах».

Ребята съедают по бутерброду, сажают старика в «Мерседес». Складывают стульчак. Девушка честно делит пачку вырученных от обмена денег. Почти пополам. Отдаёт Николаю его долю. Свою долю прячет в бюстгальтер.

Съезжают к пограничному посту. Из будочки важно выходит тот же самый толстый пограничник. Теперь он уже при исполнении обязанностей. Вручает им отштемпелёванные паспорта. И справку для старика. Даёт ещё свою визитку – мол, действует как пропуск. Николай уже, было, трогается. Тут пограничник кричит «Стой!» Убегает в помещение.

– Чего это он? – настораживается Николай – может нас полиция уже в розыск объявила? По газам?!

– Не дергайся!

… «Подробности загадочного исчезновения»… Это заголовки всех выпусков телеканалов. Неаполитанских и общенациональных. Нервный монтаж. Тараторящие дикторы. «Самая горячая новость дня». На экранах в начале сюжетов то же: полиция осматривает пустую виллу на обрыве над морем. Пролом в балюстраде на террасе виллы.

Но вот уже новое: водолазы среди прибрежных скал под виллой. Они поднимают труппы из моря. Шесть штук. Среди них тело того самого домоправителя Энрико.

Опять крупно на экранах фотографии Старика и мужчины, которого сегодня похоронили возле церквушки. Он же тот самый Главный, которого мы видели в ресторане. Судя по подписям на картинках, зовут его «синьор Чезаре», а Старика – «синьор Лоренцо».

Это уже не официальная хроника, а наоборот. Хромой Луиджи со своими бойцами кричит на владельца ресторана, где работал Николай.

Допрашивают югослава – мойщика посуды.

Кричат на Сутенёра.

Хромой Луиджи врывается в комнату, где Галя обслуживает очередного клиента. Орут на неё.

Рядом с Луиджи всё время тот самый невзрачный русский переводчик Виталий.

Выбегает полицейский, суёт Марусе ещё одну бумагу. Долго извиняется.

– Трогай! – командует девушка – «Розыск, розыск»… За такой чёрный лимузин, он маму родную продаст, а не то, что всю сранную полицию. Это он, мудыло, документ на машину забыл отдать. Я сразу не врубилась. Хотя ж про это ж глотку и рвала. Чтоб документ… Из-за этого он тоже цену сбил, – она смотрит бумагу и возмущённо кричит: – Бля!

Он владельцем машины, тебя вписал. Поздравляю!

Обидно ей. Вырученные деньги за разницу в «Майбахе» и «Мерседесе» поделили пополам. А теперь эта машина не её получается.

Едут.

– Э! Зачем машину сменяли? Был бы я владельцем «Майбаха»! – вздыхает Николай.

– Тю на тебя! Да, на твоём «бехе» мы бы здесь и десяти километров не проехали. Таких на всю Европу всего сотни три. Так что или местная полиция уже прицепилась бы, или бандиты грохнули бы. Машина, москаль, должна быть по чину. И потом, чем ты пограничникам по дороге проплачивать будешь?! Я за тебя не собираюсь. А тем более за твоего сыруна. Сели на мою голову… – она крутит в руке визитку итальянского пограничника.

Действительно на въёзде в Хорватию всё идёт по маслу. Достаточно показать визитку. Потом они проезжают ещё один пост из Хорватии. Девушка показывает визитку полицейского – их пропускают.

Еще один пост в Сербию. Тут уж визитка не действует.

Отъезжают на обочину. Пока Николай высаживает на стульчаке Старика, девушка торгуется с местным пограничником. Даёт денег. Их пропускают. Едут.

– Паспорта у нас нормальные. Справка на деда срабатывает тоже, – комментирует девушка, – Но всё равно… Так мы до дома голые будем. Надо машину опять менять. Они ж по машине смотрят. Раз «крутая», то можно больше содрать. Да и шмотки тоже надо менять. Не хер тебе в костюме «вышивать». Чем ближе к родной Украине, тем больше прибедняться надо.

Они останавливаются, переодеваются в одежду попроще. Позатрапезнее. Николай аккуратно складывает свой костюм.

– Деда бы переодеть надо тоже, – говорит девушка, – А то при таком параде… У тебя чего есть?

– Вот курточка.

Прячут пиджак Старика. Расстёгивают рубашку. Пылью мажут лицо.

Спят ночью в машине на стоянке.

Снова петляет дорога.

Привычная картинка. Старик на стульчаке. Маруся торгуется с пограничниками. Ударили по рукам. В результате они переносят свои вещи в большой, но ещё приличный «опель». Усаживают Старика. С трудом впихивают в багажник его стульчак и кресло-каталку. Едут по Румынии. Дорога. Самое время вернуться к началу истории, когда Николая привезли на виллу.

Снится ему всё время одно и то же:

Отсек подводной лодки. Затопление. Вода поднимается. Хлюпает под самым потолком. Рядом плавает труп матроса. Николай с жадностью глотает воздух, ныряет и, наконец, ломает задвижку, Выныривает в узкую щель, где есть ещё остатки воздуха под потолком отсека. Находит изолирующий противогаз ИП-46. Приводит в действие регенеративный патрон. Маска на лицо. Ныряет к торпедному аппарату. Протискивается в трубу. Долгое движение по трубе.

Удушье не покидает его и в следующем отрывке постоянно преследующего его сна:

Квартира. Ночь. Через отражение в зеркале – Галина и Николай голые. Сидят рядом на кровати. Злая Галя, курит, говорит прямо перед собой:

– Мудак! Я молодая. Жить хочу. Ебаться хочу. Время уходит моё. Горбатиться, как мать всю жизнь…

Николай открывает глаза, соображает, где это он. Лёгкий ветерок колышет занавески в большой белой комнате. В центре комнаты под балдахином на широкой кровати спит Старик.