Иван Бодунов - Записки следователя

Может быть, конечно, рассуждало начальство, просто он не сумел правильно политически оценить факты. С другой стороны, юрист же! Должен понимать. А может быть...

Дальше председатель губсуда не хотел идти в своих рассуждениях. Слишком уж страшно было даже в мыслях обвинить коммуниста, что он берет у нэпманов взятки.

Посоветовались в обкоме партии и решили, что берет он или не берет, а лучше из губсуда его убрать. Слишком горячее дело. Назначили Миронова на пост директора треста водоочистки. По протокам Невы, по Малой и Большой Невке, по Фонтанке и Мойке, по каналам и канавкам медленно двигались большие, неуклюжие землечерпалки. С грохотом, стуком и свистом поднимали они со дна ил, наносы, тину. Работа была спокойная, медленная, ленивая, но необходимая для города. Все эти землечерпалки подчинялись тресту, который и возглавлял Миронов. Конечно, это не губернский суд. В губернском суде человек не станет скупиться, если знает, что завтра в открытом судебном заседании решается его судьба. В тресте столько не дадут. И все-таки были кое-какие выгодные подряды, и от Миронова зависело, кому их передать и с кем подписать договор. Кое-что покупалось у частных фирм, и тоже Миронов мог выбрать продавца. Словом, детишкам на молочишко... Впрочем, у Миронова детишек не было и молочишко он не любил... Так или иначе, кое-что очищалось. С одной стороны, очень обидно, что доходы сильно понизились. С другой стороны, хорошо уже было то, что о старых делах не пронюхали. Миронова неудержимо влекло к дорогому вину, к красивым женщинам, к карточному столу. Денег ему всегда не хватало. И вот наконец сегодня выпал его день.

Игра сразу пошла крупная. И Миронов и Климов доставляли по полбанка. Банк рос на глазах. Открылись.

У Климова карта была старше, он небрежно пододвинул весь банк к себе. Роздали карты снова. Братья-галантерейщики спасовали сразу. Климов и Миронов торговались до прикупа, потом прикупили, и тут торговля пошла совсем крупная. Миронов решил, что проигрыш был только случаем. Сегодня же ему везет. Он должен выиграть. Да и карта была хорошая. Он поднимал и поднимал банк, и Климов тоже с охотою все повышал ставки. И уже слух о том, что идет большая игра, распространился по квартире. Пришли гости полюбоваться, и даже винтеры повернули головы к покеристам. Наконец торговля кончилась. У Миронова дрожали руки, он разложил карты на столе.

— Все?—спросил Климов, выложил свои карты и усмехнулся, потому что его комбинация опять была старше.

Часу не прошло, как Климов сел к столу, а Миронов уже проиграл и те деньги, которые он принес с собой, и те, которые ему нарочно проиграли хитрые братья-галантерейщики, и те, которые спустил ему сдуру радостно улыбавшийся Петенька. Среди тех пачек банкнотов, которые Климов после игры небрежно засовывал в карман, последней была заветная пачка, которой Миронов собирался на следующий день покрыть свой должок в бухгалтерии. Бухгалтер давно уже требовал погашения долга, а бухгалтер был такой человек, что, если не погасить должок, мог устроить и неприятность. И так хорошо получалось сначала! Погасил бы долг Миронов и был бы чист. А теперь даже отыграться не на что. И глупость какая, ведь везло же ему сегодня. Не могло же так вдруг перестать везти.

— Черт знает что! — сказал Миронов.— Не захватил с собой больше денег. Давайте до завтра под честное слово одну игру?

— Нет,— усмехаясь, ответил Климов,— на наличные, если хотите, пожалуйста.

— Выйдем на минуточку,— сказал Миронов, и что-то просительное было в его голосе. Очень уж хотелось ему отыграться.

Они вышли в переднюю, но не сели, а стали у стены.

— Маузер вам нужен? — тихо спросил Миронов.

— Большой, маленький?

— Маленький, недавно привезенный из Германии.

— Он у вас с собой?

Миронов молча вынул из кармана маленький вороненой стали маузер.

— Патроны? — деловито спросил Климов.

— При себе двадцать пять,— сказал Миронов.

— За сколько пойдет?

— Сколько предложите?

Сторговались за двести. Климов их отыграл в две игры. Он отвлек Ладыгу от громоздкой высокой дамы, и вдвоем они вышли на улицу.

Было три часа ночи. Решили, что Ладыга пойдет к Климову ночевать и утром они вместе поедут на вокзал. По Дворцовому мосту зашагали на Петроградскую сторону. На середине моста остановились, закурили.

— Завтра нас ждет удача,— сказал Климов.— Вот увидишь, постреляем немного, заберем деньги и скроемся. Преступников всегда ловили потому, что преступники были дураки. А у нас все предусмотрено. Красиво мы поживем, Ладыга.

Ладыга молчал.

— Ты, что, не уверен? — спросил Климов.— Ты же видел, как мне сегодня везло. Я ведь даже играть серьезно не собирался. Так, думаю, от нечего делать. А выиграл не меньше тысячи. Домой придем — посчитаем. И как раз накануне дела судьба еще пистолет посылает. Маузер просто конфетка, новенький, только что из Германии. Так что же ты думаешь, судьба это нам зря дарит? Завтра наша удача, Ладыга. Мы с тобой еще знаешь как красиво поживем! Кстати, сбрей усики. Небось артельщики про них уже рассказали. Не надо, чтобы были приметы.

Утром на перроне Николаевского вокзала стоял железнодорожный состав, и жители пригородов с мешками, узлами и молочными бидонами не торопясь заполняли грязные, тесные вагоны. Все это были бедно одетые люди, крутившие самокрутки из обрывков газеты и нагруженные таким количеством вещей, что, казалось, одному человеку их и снести невозможно. В вагонах пахло грязной одеждой, махоркой и смазанными дегтем сапогами. Два молодых человека резко отличались от остальных пассажиров. Они были одеты хорошо, даже нарядно. Один хотя ростом' был и невелик, но вышагивал по перрону с важностью необыкновенной. Другой держался попроще, но тоже был одет не для загородной поездки. В его остроносых ботинках и бежевых гетрах, пожалуй, нельзя было пройти по заваленным снегом немощеным улицам маленьких поселков, к которым отправлялся поезд. Естественно, что, придя почти за час до отправления, они гуляли по перрону и не заходили в вагон. Весна уже чувствовалась, воздух был теплый и свежий, не хотелось лезть в вагонную духоту.

Минут за двадцать до отхода поезда по перрону прошли три человека. Два стрелка военизированной охраны шагали по сторонам, между ними шел немолодой кассир, неся в руке маленький чемодан. Все трое вошли в четвертый от паровоза вагон и заняли целое отделение. Кассир сел у окна, стрелки — друг против друга, поближе к выходу.

Франтоватые молодые люди продолжали прогуливаться по перрону и, кажется, даже не заметили кассира со стрелками. Они смотрели, как, пыхтя и пуская струи пара, пятясь, подошел и прицепился к составу паровоз. Только тогда, когда в ответ на свисток дежурного по станции паровоз простуженным басом загудел, дернулся и по всему составу зазвякали буфера, потом еще раз и еще раз дернулся и только с третьего раза, поднатужившись и громко пыхтя, медленно потащил состав,— только тогда молодые люди уже на ходу вскочили на подножку того вагона, в котором ехал артельщик.