Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Из сообщений по ТВ прозвучала цифра украденных денег у семьи Карделли — 20 тысяч евро. Три жизни за 20 тысяч загубил Мормурадов с подельниками. Конечно, надо еще все доказывать. Артем был доволен, что к его приезду в Москву Левков «придавит яйца» (так он ему обещал) преступника в дверях, и тот, как миленький, все расскажет и покажет. Затеплилась надежда на справедливый суд, и сразу же лезли мысли с вопросом: «За что такое ему и его семье наказание?»

И то, что они попали в рай, как сказал «Батя», окопный священник, друг Артема по Чечне, отец Киприан, и то, что только молитва за них и хождение в церковь сейчас спасет, и то, что все мы смертны — все это нисколько не уменьшало страдания Артема и Людмилы, их дочери и внучки, и тех, кто знал и любил Ольгу, Тьерри и Лизу. Жизнь разделилась на до 20 апреля 2009 года, и после.

Давний друг Артема, живущий в городе Феодосии, на Крымской улице Пелюгин Геннадий Васильевич пригласил Артема с женой на свою дачу, на шашлыки.

Артем парился в бане с мужиками. О чем-то беседовала Людмила с его женой Нелли, ходили по участку, смотрели сад, огород и как-то все-таки отвлекались от горьких мыслей. В целом поездкой остались довольны. На вечерние мероприятия, посвященные дню города Феодосия, проводимые на набережной, Людмила и Артем ехать отказались. Там был не их праздник.

Море, какое оно все-таки красивое и каким оно бывает страшным, черным в шторм. В галерее Айвазовского есть его огромное полотно — картина под названием «Среди волн». Смотришь на море, на эти волны, и вдруг, кажется, что ты действительно находишься среди них. Немного, даже жутко становится. Маринист Айвазовский написал огромное количество картин, каждое полотно — шедевр. Если те, кто побывал в Феодосии, и не посетили картинную галерею — музей Айвазовского, то значит, они не были в Крыму, они жили у моря и не могли понять его силу, мощь и красоту, не смогли почувствовать, что надо увидеть своими глазами на побережье Крыма. Конечно, мест и достопримечательностей в Крыму очень много: и горы, и пещеры, и водопады, и затухшие вулканы, старые замки, монастыри, Воронцовский дворец, «Ласточкино гнездо», бесчисленные поля виноградников, красивейшие бухты с теплой водой, отвесные скалы и причудливые камни-острова.

Было время, лет 10 назад, Артем приезжал на своей «шестерке» в Крым, и там они много поездили и повидали на побережье, от Феодосии до Ялты. Но все это было и радовало до 20 апреля. Теперь же, отдыхая в Крыму, ни Артему, ни Людмиле ничего этого увидеть вновь не было никакого желания.

В прошлом году они специально посетили дельфинарий у Биостанции, где на представлении шоу дельфинов, котиков и нерп Артем нащелкал все 36 кадров в фотоаппарате и радовался, хлопая в ладоши, как ребенок, а возвращаясь на пароходе обратно, твердо решил на следующий год свозить в дельфинарий Лизу. Но этому сбыться было не суждено.

В голове постоянно возникал, несмотря на безысходность, вопрос: как же все-таки произошло это убийство в доме их дочери? Кто открыл дверь? Как сопротивлялась Ольга? Как умирала маленькая Лиза, задыхаясь угарным газом? Что испытывал Тьерри, когда его пытали и душили, чувствовал ли он страшную боль от огня, охватывающего все его тело? Видимо, так устроен человек. Казалось бы, зачем теперь все это знать? Но природа берет свое. Это не любопытство, это не чувства для мести, это, скорей всего, для того, чтобы понять, пусть в прошедшем, но пережить вместе с теми, кто это все испытал. Больно представить, узнаешь — будет еще больней. Но знать надо. На войне, по-первости, привезут раненого или разорванного бойца — страшно, а тянет взглянуть. А потом стоят перед глазами по ночам эти картины. Так устроен человеческий разум, и это не выбросить. Было бы страшно обидно, если бы не задержали Мормурадова. Разум требует справедливости и наказания за злодеяния, за лишение жизни ни в чем не повинных людей.

С каким трудом Ольге Карделли давалось то, что она имела. Девочка порой сильно уставала на своей работе, а также в бесчисленных московских пробках и взаимоотношениях с клиентами. У Тьерри два года не было работы по душе, он по этому поводу страдал, тот богатый опыт и его рабочий потенциал по винному бизнесу не использовался так, как надо было, хотя бы на 50 %. Тьерри оказался прав, когда говорил:

— Россия — сильная Страна, но это и непредсказуемая Страна, Страна бюрократов и взяточников. Законы не соблюдаются. Кругом обман и «кидалово».

Правда, он нашел в этой России свое счастье — Олю. И это все минусы свело до огромного плюса, — всегда улыбаясь, заканчивал свое редкое негодование к жизни в Москве, Тьерри. Последние разы, возвращаясь из Франции, он стал говорить, что уже не очень любит еду во Франции, что на третий день после бурного общения с родственниками ему опять хочется в Москву, к себе домой, к жене и дочери. Он тащил из Франции два битком набитых чемодана тряпок, игрушек, разных подарков. Его родители ничего не жалели и покупали, и покупали подарки и для Оли, а, в основном, для внучки Лизочки, Элизы Тьерри Карделли. В целом, все было красиво, и Тьерри считал себя счастливым человеком. Он говорил, что в мире будущее за Россией. Москва — Париж, красивая фамилия, винный бизнес, машина «Лексус-350», своя квартира в центре города, жена не сидит на шее, а крутится как волчок, зарабатывает на безбедную жизнь, а он, отец Лизочки, которая обожает своего папу Ти и никогда, если он дома, без его рассказов не заснет. Он всегда старался говорить с ней по-французски, и они здорово понимали друг друга. Вспоминая все это, Людмила заплакала, ей было жалко этого доброго и безобидного зятя, который за все время не сказал ей ни одного грубого слова, хотя по-русски мог хорошо говорить и даже знал и применял порой матерные слова, но только с Артемом, которого он уважал и, наверно, любил.

Человеком Тьерри был в своем роде оригинальным во многих поступках. У него хватало терпения не обидеться, когда его обвиняли за то, что он ничего не делал для ремонта квартиры или не хотел идти в спортзал, или бассейн, когда ворчал и злился на Москву. Он знал, что его красивая жена никогда не бросит свою «долбанную» Россию и эту безумную Москву, и он утихал, успокаивался, принимал все так, как есть, и даже гордился этим. Улыбался, надевал фартук и в знак примирения брался за приготовление вкусного ужина.

— Как он мог открыть двери в 4 утра? Почему не разбудил Олю? Кто же все-таки вынудил его открыть дверь? Почему не оказал сопротивления? Ведь сколько раз я говорила ему, Тьерри, не ходи сам к соседям, не открывай никому двери ночью. Боялась, что француза всегда россияне не воспримут всерьез, это объект для обмана, кражи и лохотрона. Так все и вышло. Что же я не договорила? Что же я не смогла внушить зятю? Почему он не только не защитил семью, как мужчина, но и впустил убийцу в дом своими руками, — думала Людмила, и слезы медленно катились из ее глаз.