Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Ничего особенного и нового Артем не узнал, из этого допроса. Вернулся он тогда расстроенным. Одно вранье, но через собранные факты стали появляться новые фамилии и действия. Это немного успокаивало. Мормурадов помаленьку сдавал Ашотова и Турдыева.

К Гарисову должны поехать опера, и Артем попросил номера телефонов оперативников у Ковердова, но следователь сказал, что не знает, кто поедет точно.

Пока готовятся документы, поручение, следователь клятвенно обещал позвонить. По поводу поездки в Узбекистан Артем, глядя на все, начал сомневаться. Ковердов явно темнил. О своих свиданиях и беседах с подследственным говорил неохотно, вечно ссылаясь на «крутого» убийцу, его молчание и хамское поведение. Мормурадов ему говорил:

— Уберете экспертизу по изнасилованию, тогда что-то и расскажу.

Он возмущался, что все подстроено специально, а один раз сказал:

— И вообще, я был в презервативе, да и она не сопротивлялась.

— Конечно, если ты ее убил, то никто не сопротивлялся, — сказал тогда ему следователь.

А один раз оборзевший преступник попросил у оперативника из МУРа 17000 рублей.

— Мне надо отдать долг за телефонные переговоры. Дадите деньги — я что-нибудь и расскажу.

Мормурадов явно издевался.

Артем негодовал: «Ты смотри сука, какой наглый, поганец, беспомощных детей убивал, а ведет себя, будто на войне побывал, смелый падла. Посмотреть бы на него, когда пистолет к башке его приставить, или растяжку сам бы снял хоть одну, или под свистящими минами побегал. Почему не найдется ни одного порядочного опера или охранника, чтобы этому зверенышу его поганый член с яйцами на затылок завернули, он бы все сразу рассказал. Какой же все-таки у нас беспредел. Но ничего, каждому, кто равнодушен, воздастся!». Но сам Артем пока был бессилен что-либо сделать. У него все больше появлялись мысли о захвате Гарисова и переправке его в Россию, а также через родственников Мормурадова надавить на эту «тварь». Явно Мормурадов был не один при убийствах, а отвечать вместе с ним в планы Гарисова, видимо, не входило. Когда созревали планы по уничтожению преступников, то Шмелев отчетливо понимал, что это не пройдет мимо милиции и следственного комитета, они обязательно из потерпевшего сделают подозреваемого, а еще, хуже того, посадят, найдут за что. Тогда останется на пожизненный срок только Мормурадов.

И все-таки с одним своим старым другом по Афгану они разработали планы уничтожения и того, и другого убийцы, но с условием точного, до этого, доказательства их причастности к смерти Лизы, Ольги и Тьерри. Все сделают другие люди. Те, кто сами предложили свою помощь. А таких нашлось немало. В случае провала Артем мог попасть под подозрение. Правосудию на руку, некому будет «мешать» ходу расследования. Однако Артем и не мешал. Артем был спокоен за свои действия, его хорошо поддерживали боевые друзья, главное — следили за ходом расследования, через Артема знали все телефоны преступников, всех их родственников, все адреса в Москве, Подмосковье и в Узбекистане. В Узбекистане бывшие «шурави», и десантники, и спецназовцы активно отслеживали ситуацию и ждали команды на уничтожение Гарисова. Узнав, что натворили их земляки в Москве, они предлагали наехать там на всю их родню, чтобы они заставили убийц отречься от их рода и рассказать всю правду следствию. Артем на это время еще как-то пытался заставить себя не скандалить, а спокойно интересоваться, немного возмущаться или предлагать версии и действия. Душу его раздирала страшная мысль, что другие фигуранты в деле не будут наказаны. Всех не уберешь.

Как все-таки узнать, что произошло на самом деле в квартире?

Постоянно Артем представлял, как обгоревшая маленькая Лизочка ползет к двери, задыхаясь в едком дыму. Ей не удалось доползти до двери всего несколько шагов, силы покинули маленькое тело ребенка. О, как же ей хотелось жить, как же ей было плохо и страшно. Маленькая великомученица Елизавета, красивая и умненькая девочка, ползла к выходу. Но почему никто не открыл дверь, но почему ей не помог Господь Бог, что она могла натворить за свои три годика, что ее при жизни бросили в такой ад. Ответа Артем не находил и не слышал, и не видел во сне. Каждый раз, ложась спать, он умолял всех, кого любил, кому верил, помочь ему увидеть их во сне. Часто, просыпаясь утром, он ощущал на своих глазах слезы, пытаясь вспомнить, что ему приснилось, но не мог. Он, просыпаясь, сразу вспоминал о трагедии, о том, что больше никогда не увидит в своей комнате, а верней, в комнате Оли, танцующую Лизу, а также лежащую ее рядом и слушающую, затаив дыхание, вечную сказку деда о коне в красных яблоках. Лизочка и сама любила рассказывать сказки, особенно про медведей и Машеньку, рассказывала так, что дед удивлялся тем мелочам, которые у него давно стерлись из памяти.

Артем начинал понимать, что дело идет на свертывание, и вся работа направлена на подготовку документов к суду по Мормурадову. Гарисов затаился, но он уже открыто начал сдавать Мормурадова, вешая на его душу все убийства. Шмелев вспоминал беседу с экстрасенсом в центре реабилитации Виноградова, где Светлана Вадимовна с полной уверенностью говорила, что убийство и грабеж осуществляли два молодых человека азиатской национальности. Можно было к ее высказываниям отнестись с недоверием, но в том месте, когда она говорила, как вышла из комнаты Ольга и остановилась у шкафа, к которому слева крепится открытая полка со стеклянными перекрытиями, и что справа две серые полочки под телефоны, то Артем стал тогда верить, о чем говорила экстрасенс. Она точно описала прихожую, где, видимо, и начинали свое смертоносное дело гастарбайтеры. Сколько разных сцен убийства крутилось и не прекращает крутиться в голове Артема. Он порой начинает о чем-то рассуждать вслух перед Людмилой, и бывало, что она также думает и представляет это. Сколько же выпито разных лекарств в виде настоек и таблеток, не счесть. Наверное, до тех пор, пока не будет известна точная и доказанная картина убийства в квартире, не успокоятся мысли и душа у Людмилы и Артема. Как им тяжело, может представить только тот, кто испытал в своей жизни подобные потери. Орудовал не один, орудовала банда. У Артема сомнений не было. Рассуждая о ходе расследования, он понимал, что прокуратура не заинтересована в том, чтобы говорить о банде. Надо всех крутить. Косвенных улик полно, а вот прямых очень мало, да и те надо проверять, а время летело быстро, вот уже и снег был, и заморозки, и наступил последний месяц осени. До окончания високосного года Быка оставалось меньше двух месяцев.

С двадцатого октября Артем вступал в права наследства, и начались у него мотания к нотариусу, по разным учреждениям, где много приходилось стоять в очередях, и если бы не племянник Людмилы Александр Кошевой, то ой как бы было тяжело Артему все это вынести. Много финансовых расходов Кошевой взял на себя.