Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Марков отдал все указания по оцеплению места происшествия, провел криминалистов в квартиру, а после доклада в МУР отдал команду выехать Ворсенко и Бутову на Петровку 38 и доставить Шульца.

Шульц понимал: сколько веревочке его ни виться, расплата придет, и будет конец. За все надо платить. «Я не убивал ни полкана, ни Светофора». А вообще-то крови за кражу машин на его руках было очень много. Его «Квартет» столько натворил дел, что самому жутко вспоминать. «Вот и все, поймали. Лучше бы убили», — раздумывал, придя в себя после нокаута, Шульц. Голова его страшно гудела.

Шульц сидел на заднем сидении «Волги» по центру. Как у него оказались на руках «браслеты» — не помнил, но то, что они были впереди, а не сзади, это он осознал и вместе с головной болью почувствовал и страшную обреченность.

— Я убил его? — вдруг спросил Шульц, обращаясь, видимо, ко всем, кто был в машине.

— Да! Ты, скотина, убил офицера, — срываясь на крик, — сказал Ворсенко, — ты убил того, урод, кто выжил в Афгане, ты же, мразь, ранил полковника, который ничем не мешал в твоей поганой жизни.

Гриша, резко повернувшись к Шульцу, схватил его за горло и начал с силой сдавливать кадык. Шульц замотал головой и захрипел. Григорий немного отпустил хватку и добавил к сказанному:

— Мы тебя и в тюрьме достанем, все равно тебе пожизненная светит, шанс есть умереть прямо здесь, в машине, при попытке к бегству, а есть шанс жить, пусть не на воле, но жить. Жить, сволочуга! Ты понял?

Шульц снова замотал головой и захрипел.

— Сжажу… С…кажу — стонал Шульц.

— Говори, — сказал Григорий, а сам нажал на кнопку диктофона.

— Тот, кто порезал полковника вашего, звали Светофор, а по паспорту Курдюмов Григорий, но его уже нет в живых, его шеф за полкана нечаянно замочил на моих глазах.

— Фамилия и кличка? — напирал Ворсенко.

— Шефа мы зовем Давид, а фамилии я не знаю.

— Подельники, кто?

— «Укол», это кликуха, а зовут его Сафар Умаров.

— Почему «укол»?

— Он делал смертельные уколы клиентам. Четвертый — бывший прапорщик Петелин.

Шульц говорил правду. Оперативники не верили, но записывали. Шульц понимал, что за убийство майора его сгноят в тюрьме, и вряд ли он вообще выйдет на свободу. Такое ему не простят, и он решил сдать всех, подчистую, доставать начнут свои все равно, по-любому.

— Где они сейчас? — Спросил Ворсенко.

— Я не знаю, но мы должны были отсидеться недельку. Пока я спал, эти мудаки где-то светятся. Честно, я не знаю, где они могут быть сейчас, может, в магазине или у знакомого Петелина, который где-то в соседней деревне живет. По-моему в Кучино. Да, точно в Кучино. Петелин там у какого-то косого старика барахло на реализацию хранил. Если «девятки» нет у дома на площадке, значит, они укатили на ней.

— Номер машины?

— Клянусь, не помню.

Ворсенко чуть сильней сдавил пальцы на шее Шульца, и тот вдруг обмяк и отрубился. Шульц, потерял сознание.

Игорь Бутов оторвал руку Григория и недовольно сказал:

— Ну, меру-то знай, а то если не довезем — все концы в воду.

Игорь начал бить Шульца по щекам.

Шульц закашлялся и жалобно начал просить пить.

— Вот прямо сейчас тебя напою… — сказал Григорий. — Ну, а кто же у вас самый главный? И чем же вы промышляли? Все равно ты уже плывешь. Будь хоть тут мужиком, — продолжил он свой допрос.

— А мне уже все равно хана. Вы и без меня всех повяжете. Я все сделаю, а до суда не доживу, это точно. Машинами и квартирами занимались.

— Кто организовал?

— Кто-то очень большой туз, или король, нет — нет, погоняло у него — «Князь». Точно говорю, Князь! Мы уводили дорогие иномарки и хозяев часто в распыл.

— Какой распыл? Как? Уже настороженно спросил Григорий.

— По-разному. Укол делал укол, а перед этим — баллончиком в лицо. Клиент сразу — брык. Сильный газ. А чтобы самому не вдохнуть эту гадость, чуть погодя по машине распыляли антитоксин, спокойно забирались в салон и везли на укол.

— И куда девали трупы?

— Дальше уже была не наша работа. То «скорая», а то еще, какой транспорт, забирал жмуриков.

— Кто забирал у вас машины?

— Сервис!

— Какой?

— На Щелковском, он там один, — «Сузуки».

— И сколько ж вы так загубили душ?

— Этого я не скажу. Много.

— Тогда скажи про своего шефа Давида, как его найти?

— Не могу, поймите, не могу. Он меня везде достанет и убьет.

Шульц снова сильно закашлялся и, откинув голову, потерял сознание. Но это был трюк. У Шульца созрел план побега. Ему не было хода ни вперед, ни назад.

— Давайте, Сергей, остановимся у того киоска, и я возьму воды, а то не ровен час, окочурится бандюга. Здорово вы, видать, его, Сергей, приголубили! — сказал Игорь Бутов.

Сергей ничего не ответил, но сразу подрулил к киоску и заглушил двигатель.

В тот момент, когда Бутов начал выходить из машины, Шульц вдруг ожил и с такой силой толкнул его в спину, что Игорь вылетел на асфальт, следом за ним, вырвавшись из рук Ворсенко, выкатился на асфальт Шульц.

Шульц бежал перпендикулярно шоссе Энтузиастов, чудом лавируя среди потока машин. Визжали тормоза, загудели сигналы, одна машина уже въехала другой в зад. Осталось совсем немного до противоположной стороны. Перед Шульцем справа резко тормозит рейсовый автобус, Шульц почти у цели, но тут из-за автобуса по крайней правой дорожке вылетает «КАМАЗ»-фура и, нанизывая Шульца на свой радиатор, тащит его еще метров десять, при этом, страшно скрипя тормозами, делает из бегущего человека месиво крови, мяса и костей. Изуродованная голова вылетает на пешеходный тротуар, пугая прохожих.

Бутов и Ворсенко в полной растерянности смотрели на бегущего Шульца и понимали, что с ним убегает их милицейская карьера, а когда Шульц попал под колеса, то стало хоть чуток, но легче.

— Собаке собачья смерть. Он свое получил, сполна. За Женю и за всех убиенных. Господи, спасибо тебе за это! — сказал водитель Сергей Лось. — Так даже лучше.

Цветков и Тяжнин.

Похороны. Жанна Гарина.

Цветков работал со своим заместителем полковником Тяжниным Валерием Ивановичем в своем кабинете, и они обсуждали планирование по введению новых сил и средств в группировку войск на Северном Кавказе. Перед уходом Тяжнин сказал:

— Владимир Иванович, я хотел бы вам напомнить, по прошлой операции под Ведено. Завтра вы у начальника управления с докладом. — И Тяжнин, не дожидаясь ответа, стал собирать свои документы в папку.

— Я знаю, Валерий Иванович, но можно я задам вам один вопрос?

— Да, товарищ генерал!

— Скажите, зачем вам надо было вносить свои предложения, не согласовывая их со мной?

— Но, во-первых, я тогда оставался за Вас, а во-вторых, мы делаем одно дело, решаем одни задачи, — сказал Тяжнин и сделал на своем холеном и лоснящемся лице обиженную ухмылку. В этой ухмылке крупными буквами читалось: «Я-то тут причем, сами нагородили, я лишь контролирую и наблюдаю, и моей вины, что надо идти и отчитываться за свои грехи да промахи перед начальством, нет».