Евгений Монах - Братва: Век свободы не видать

Свернув с улицы, мы по узкой булыжной мостовой поднялись к пятиэтажному дому, окруженному такими же типовыми коробками.

На первом этаже помещался красный уголок. Уже из-за двери мы услышали холодный звон скрещивающихся клинков и азартные восклицания зрителей.

— Входи! — улыбнулся Гришка, распахивая ударом ладони дощатую дверь.

Когда я перешагнул порог, мне почудилось, что я оказался на палубе корабля среди свирепых тяжело-синих волн: на всех стенах была изображена разбушевавшаяся морская стихия. Над бурлящей водой повис отважный альбатрос с широкими сильными крыльями. В дальнем углу продолговатой комнаты стоял настоящий штурвал с деревянными ручками, а рядом вишнево-красное знамя, воткнутое в специальную подставку.

В центре комнаты происходил жаркий поединок, за которым с неослабевающим интересом следили несколько мальчишек-болельщиков, устроившихся на длинной скамейке вдоль стены. У некоторых из них между колен была зажата рапира гардой вверх. По-видимому, они ожидали своей очереди сразиться. Никто не обратил на нас внимания, и мы также уселись на скамью.

— Сегодня Владимир Петрович и многие ребята не придут — уехали на реку. После зимы яхтам необходима кой-какая профилактика, — сообщил штурман.

«Отлично, — без всякого воодушевления подумал я. — Можно начать пропаганду вагантов не откладывая».

Поединок закончился. Место сражающихся заняла другая пара. Один из недавних противников снял железную маску и кожаные, похожие на мотоциклетные, перчатки и подошел к Гришке.

— Кто это с тобой? Новенький? — со сдержанным любопытством спрашивали его глаза.

— Познакомьтесь — Женя с Разноцветной улицы. Будет заниматься вместе с нами, — представил Гришка. — А это Павел.

— Любишь фехтование? — спросил подошедший, весь какой-то угловатый парень с двойной, как у зайца, нижней губой. Я сразу же окрестил его про себя «Зайчиком».

— Еще не знаю, — ответил уклончиво. — Острые ощущения, наверно, дает. Но я могу предложить тебе тоже неплохую игру — чику. Вы как? — Я вынул из бокового кармана свинцовую биту. — Кидаем с трех метров. Ставка двадцать копеек. Идет?

Гришка и Зайчик молчали, и я ощутил какую-то неловкость.

— Наверно, ему деньги очень нужны, — высказал предположение Зайчик и зачем-то полез во внутренний карман своей кожанки. Его примеру последовал и штурман.

— Бери, не стесняйся, — две руки протянули мне смятую рублевую бумажку и кучу серебряных и медных монеток. — Когда сможешь, вернешь.

Я отшатнулся от этих дающих рук, как от пощечин. С досадой почувствовал, как жаркой кровью налились уши.

«Зря не последовал моде и не отрастил длинные волосы, — подумалось с насмешливой злостью, — Не видно было бы сейчас пылающих ушей. Патлы скорее всего для этого и предназначены».

— Что вы! — почти выкрикнул я. — Просто я хотел предложить развлечься! Не нужно мне ваших денег. Благодетели какие нашлись!

Гришка и Павел удивленно воззрились на меня, не понимая этого словесного взрыва. Деньги все же убрали.

Инцидент был исчерпан, но мне удалось отделаться от чувства какой-то пришибленности и неловкости не сразу, только тогда, когда штурман на практике стал объяснять основные приемы владения клинком — выпады, переводы, батманы, захваты.

На скамейке у двери моего подъезда сидел Цапля, задрав ногу на ногу. Я хотел сделать вид, что не заметил его, и свернул в сторону от своего дома, но меня заставил обернуться короткий приглушенный свист. Напуганные воробьи засуетились на карнизах подоконников, не зная, срываться им с места или нет. Но, заключив, что этот свист не похож на мяуканье кошки, они заметно успокоились. Взъерошенные, каждую секунду готовые взлететь, они снова занялись своими нехитрыми делами.

Я неохотно подошел к скамье.

— Час почти жду, — недовольно сморщил веснушчатое лицо Цапля. — Идем. Колобок с Сергуном дожидаются в лесу на нашем месте.

— Ладно. Только портфель домой заброшу.

В лесу, за пустырем, на небольшой квадратной поляне под могучей мохнатой сосной возвышался кое-как сколоченный трон, сооруженный из разбитой давеча скамьи. На нем с чувством собственной значительности, выпятив нижнюю челюсть, восседал главарь вагантов Колобок. Рядом на пеньке пристроился Сергун.

— Наконец-то! Хэлло, Джонни! — расплылся Колобок в улыбке. — Как наш стратегический план? Ты должен был обыграть нескольких главных мушкетеров, чтобы они попали к тебе в зависимость. Как? Удалось?

— Нет, — я опустил глаза. — Ничего не вышло. Они не такие. Даже играть не стали.

— Вот-вот! Я же говорил — чистоплюи! — с праведным негодованием воскликнул Колобок, взбрыкнув своими короткими ножками. — А поднажать ты на них не пробовал?

— И не пытался. Бесполезно. К тому же, принят я в мушкетеры с испытательным сроком. В любой момент могут вышибить. И так, наверно, уже заподозрили.

— Худо, Джонни! Может, тебе уйти от них? Чего зря время терять?

— Я не теряю. Там ведь не скучные собрания, а настоящие спортивные занятия.

— Ага! Может, тебе с ними интереснее, чем с нами?! — язвительно спросил Цапля, впившись в меня своими бесцветными водянистыми глазами.

— Что вы! Нет! — испуганно солгал я, опять посетовав про себя, что у меня не длинные волосы. — Нельзя же бросать начатое! Правда, вряд ли что выгорит. Меня, наверно, уже расшифровали.

— Молодец! — вступился за меня Колобок. — Мы ведь из тех, кто не отступает. А насчет «расшифровали» не дрейфь. Сделаем вот что: завтра, когда ты будешь в красном уголке, прогуляемся под окнами, позлим отрядников. Они раскричатся, естественно, и ты тоже не скупись на колкости. Усек?

— Да, — я полуулыбнулся. — Уж я не поскуплюсь!

— Идея так себе, — вставил Сергун. — Но может сойти.

Он завидовал главной роли Колобка во всех начинаниях и в меру сил своих подрывал авторитет вождя вагантов — если было возможно сделать это, не слишком обращая на себя внимание.

— Все великое — просто! — отмахнулся Колобок.

— Но не все простое — великое! — съязвил Сергун и тут же осекся, поняв, что пересолил.

Круглое лицо вождя налилось злобой, став сразу похожим на подрумяненное кулинарное изделие, от которого он и получил свое аппетитное прозвище. Назревал скандал, а то и драка, но я утихомирил Колобка, переведя разговор на школьный спектакль. Ребята посмеялись над иезуитством Лешки-драматурга. Высоко оценили его приверженность чистому искусству показухи и разошлись по домам уже в сумерках.

Школьные уроки в последний месяц перед каникулами обычно тянутся невозможно медленно и нудно, но для меня они промелькнули незаметно: я думал о мушкетерах. Идти в красный уголок одновременно и хотелось и не хотелось. Если не пойти, то подумают, что я трус, пойти — получится, что… да! Получится, что гнусный обманщик, а может… и подлец. Жаль, что Гришка и никто из мушкетеров не успели еще сделать мне ничего плохого. Было бы проще и легче. А может, они такие и есть, какими прикидываются — незадавалы, открытые и добрые?