Андрей Бадин - Малолетка

— Мы горе-террористы, — добавил Алексей и тяжело вздохнул.

Полный, бочкообразный, с животом, похожим на бурдюк, лейтенант ГАИ приблизился к «Жигулям» и отдал честь:

— Лейтенант Подковыркин. Предъявите ваши док… — как только он увидел за рулем здоровенного, широченного мужичину в черной маске, то сразу потерял дар речи.

Алексей сидел не шелохнувшись, держал руки на руле и внимательно следил за каждым движением милиционера.

Первой же мыслью, возникшей в усталом после ночного дежурства мозгу лейтенанта было: — «Негр за рулем». — Но, присмотревшись, он понял, что это не черная негритянская кожа, а чулок на голове водителя. Второй его мыслью было: — «Киллеры! И надо валить отсюда, пока цел». — Но, не заметив в движениях пассажиров агрессии, Подковыркин решил выполнить свой служебный долг — попросить у водителя права.

— Ваши права, пожалуйста, — выдавил он, будто не замечая, что тот в маске.

— А у меня нет водительских прав, — медленно произнес Коновалов и посмотрел гаишнику прямо в глаза. От этого взгляда у лейтенанта мурашки побежали по спине, но он пересилил свой страх и повторил:

— Права и документы на машину, пожалуйста.

— Нет ни прав, ни документов, — спокойно ответил Леха и продолжал сидеть за рулем без движений — как мумия.

— Выйдите из машины, — вежливо попросил инспектор ГАИ.

— Не выйду, — ответил Леха.

Подковыркин начал медленно отходить от «Жигулей». При этом его рука потянулась к автомату, висевшему у него на плече. Второй служитель закона в звании капитана, заметив подготовительные действия партнера, не долго думая, вскинул «калашников» и кинулся к развалюхе.

— Выйти из машины, руки на капот, — истерично завизжал он, а руки его затряслись так, будто он сжимал отбойный молоток.

Осмелевший лейтенант направил ствол в окно и рявкнул:

— Всем выйти!

— Что будем делать? — дрожащим голосом спросил Витя.

— Выходить, — пробубнил Коновалов, — больше ничего не остается. — Медленно, чтобы не спровоцировать гаишников к стрельбе, он открыл дверцу, поднял руки вверх и начал боком вылезать из кабины.

Демин же дверь открыл резко, быстро выскочил и так же быстро положил руки на крышу автомобиля. Катенька спокойно вылезла из салона, захлопнула дверь и оперлась о нее спиной.

— Документы, — завизжал Подковыркин.

— Нету документов, — спокойно ответил Коновалов.

— Паспорт?

— Нету паспорта.

— Почему в масках?

— Замерзли, — ухмыльнулся Леха.

— Снять маски, — приказал лейтенант, на что услышал категоричный отказ.

— Почему не снимете?

— Простудимся, — брякнул Демин.

— А почему девочка не в маске? — задал второй дурацкий вопрос Подковыркин.

— Она закаленная.

Та стояла, опершись спиной о дверь, и спокойно рассматривала гаишников и наведенные ей в лицо автоматы. Она не проявляла ни малейших признаков беспокойства и, как показалось Алексею, не собиралась воспользоваться предоставленной ей возможностью и бежать. Происходящие с нею события были для нее забавной игрой.

— Ты кто такая, девочка? — спросил ее лейтенант.

— Я — закаленная, — ответила Катя и надменно посмотрела на Подковыркина.

— Так, — промямлил тот, — сейчас я вызову наряд муниципальной милиции, и их отвезут в участок для выяснения личностей. — Он поднес рацию к губам, но воспользоваться ею не успел, так как металлический прут опустился ему на голову, и он мгновенно потерял сознание. От этого сильнейшего удара его фуражка отлетела на пять метров, голова дернулась, лейтенант обмяк и плюхнулся на дорогу. Второй гаишник успел обернуться, но получил сначала палкой по коленям, отчего согнулся в три погибели, а потом прутом по затылку. Он вздрогнул, выронил автомат и повалился на дорогу, как мешок. Лейтенант и капитан лежали рядом, а вокруг них на асфальте расползались две кровяные лужи.

Увидев их, Катя вскрикнула, от страха зажала рот и в ужасе взглянула на Коновалова. Тот весь напрягся, сжал кулаки и приготовился к отражению атаки.

Гриня Дуболомов сидел возле столба пять минут, сидел не двигаясь, пока его не оторвали от него братки.

— Ты чего к нему прилип? — съязвил бригадир Фома, — подумал, что это твоя баба?

— Меня машина террористов сшибла, и я, пролетев по воздуху двадцать метров, ударился об этот столб. Вот и шишка на лбу имеется. Он показал синяк и потер его широкой мозолистой ладонью.

— Столб мягкий попался, — усмехнулся приехавший с Фомой боец по кличке Газила.

Это прозвище ему дали неспроста — из-за его хамской привычки постоянно попукивать. Он это делал везде и без зазрения совести. Он мог за столом, во время званого обеда пустить шептуна в присутствии дам и друзей. Но самое неприятное было ехать с ним в машине. Он пукал и от этого веселился. Главарь банды хотел его за эти выходки сослать в Германию, мол, там ему и место, но потом передумал — еще здесь пригодится. А так Газила был верным другом и проверенным в делах бойцом.

Фома взял с собой и великого каратиста Клеща. Он был высокого роста, здоровенный бугай и очень тренированный, знал восточные единоборства. Он садился во все шпагаты и мог кулаком расколоть три белых кирпича, положенные один на другой. Даже Дуб колол только два.

У Клеща от постоянных ударных тренировок пальцы и кисти рук были сильно деформированы, не разгибались и находились в скрюченном положении. Несведущие люди думали, что в детстве он перенес полиомиелит, и сильно ему соболезновали, но на самом деле он колол пальцами доски, кулаками — кирпичи и черепицу, а локтями — бревна и бордюрные камни. «Крутой ци-гун» — звали его друзья. Даже лицо у него было выносливое. Босс собственноручно раскалывал о его голову бутылки, доски, а порой и кирпичи, и Клещ выдерживал все.

— Садись в машину, поедем искать твоих террористов, — ухмыльнулся Фома, и все залезли в новенький, только с конвейера джип «Линкольн Навигатор». Фома надавил на газ, и внедорожник полетел по трассе.

— Чем это от тебя так воняет? — спросил он, — не продохнуть.

— На меня вывалили помойный контейнер с мусором. Террористы за ним спрятались, когда я в них стрелял, а когда патроны кончились, я стал обойму перезаряжать, и один из них поднял контейнер и в меня метнул. Я увернулся, но мусор вывалился и запачкал костюм.

— Это каким же надо быть сильным, чтобы мусорный ящик в тебя кинуть? — скептически произнес бригадир. Чувствовалось, что он не очень-то доверяет россказням частенько привирающего Дуболомова.

По правде говоря, Фома думал, что дочка Репутатского сбежала от Грини и опять поехала к матери в психиатрическую больницу. Такие выходки у нее уже были, но, слава богу, ее ловили на полпути.

— Их было двое, и оба в черных масках. Один настолько здоровенный, я таких качков в жизни не видел, — продолжил Дуб свой «правдивый» рассказ. — Он мне как даст в челюсть, я аж пошатнулся, но на ногах устоял. Я тогда размахиваюсь и как его садану ногой в грудь, а он даже не согнулся. Тогда я ему кулаком в нос, а он увернулся и мне как даст локтем в лоб — я и упал.